Пауло Коэльо - Победитель остается один
Игорь подумал о Еве, о доме в горах, о семье, которую ему бы так хотелось создать, о сотнях миллионов долларов, лежащих на его счетах. И еще подумал о своем престиже, о достигнутом могуществе и о том, как трудно будет расставаться со всем этим.
– Я вовсе не предлагаю вам бросить то, чем вы занимаетесь, – будто читая его мысли, сказал психотерапевт. – Задача в том, чтобы вы стали воспринимать свое дело как источник радости, чтобы не были одержимы им, а забота о нем не превратилась в навязчивую идею. И в чем же главная причина того, что вы рискнули обратиться ко мне? В конце концов, люди вашего склада и уровня получают удовольствие от того, что делают, и ни один из ваших друзей, находящихся в том же положении, не признается, что ему нужна помощь…
Игорь опустил голову.
– Ну, так в чем же? Молчите? А хотите, я отвечу за вас? В том, что ваша семейная жизнь дала трещину.
– Да нет, дело еще хуже. У моей жены – те же самые симптомы. После нашей поездки на Байкал она стала отдаляться от меня. А если есть на свете человек, ради которого я готов снова убивать, то…
Он осекся, поняв, что говорит лишнее. Но психотерапевт по ту сторону стола и бровью не повел.
– Если есть на свете человек, ради которого я готов на… готов пойти на что угодно, то это моя жена.
Доктор вызвал свою ассистентку и попросил ее записать пациента на серию сеансов психотерапии. Он не спрашивал, свободен ли будет пациент такого-то числа в таком-то часу: психотерапия заключалась в том, чтобы с самого начала дать понять – даже самые важные деловые встречи и переговоры придется отложить или перенести.
– Позвольте спросить…
Доктор кивнул.
– Скажите… А то, что я работаю больше, чем должен, не может быть истолковано в каком-то высоком, благородном смысле? Ну, как глубокое уважение к Господу, который-то и даровал мне в этой жизни такие возможности. Как способ исправить нравы общества, даже если для этого мне порой приходилось действовать методами, которые немного…
Он вдруг осекся.
– «Немного» – что?
– Нет, ничего.
От доктора Игорь вышел, чувствуя одновременно и смятение, и облегчение. Вероятно, психотерапевт не понимает сути того, чем занят его пациент: в жизни всегда есть смысл, все люди сообщаются между собой, и очень часто приходится удалять злокачественную опухоль ради того, чтобы сохранить весь организм. Каждый запирается в своем мирке, строит планы, не берущие в расчет ближнего, верит, что планета – это всего лишь участок земли, который надо возделывать, повинуется своим инстинктам и желаниям, не уделяя ни малейшего внимания всеобщему благосостоянию.
Нет, он не разрушал свою семью – он всего лишь хотел, чтобы мир, где будут жить его дети, был лучше нынешнего. Чтобы в нем не было ни наркотиков, ни войн, ни позорного рынка секс-услуг. Чтобы в нем царствовала великая сила любви, способная объединить супругов, народы, нации, религии. Ева поняла бы его – даже когда их брак переживал кризис, без сомнения насланный Нечистым.
На следующий день он поручил своей секретарше отказаться от сеансов психотерапии под тем предлогом, что у него много важных дел. Он разрабатывает грандиозный план очищения мира, нуждается в помощи и уже связался с некоей группой, которая настроена поработать на него.
Два месяца спустя женщина, которую он любил, бросила его. Ее обуял дьявол. Ибо иначе он не мог объяснить мотивы некоторых ее поступков.
К действительности его возвращает резкий звук отодвигаемого кресла. Повернув голову, он видит перед собой женщину: в одной руке у нее стакан виски, в другой – дымящийся окурок. Хорошо одета, но явно нетрезва.
– Можно мне тут присесть? А то все столы заняты…
– Вы уже сели.
– Это невозможно… – говорит женщина, словно продолжая начатый разговор со старинным знакомым. – Это просто невозможно. Полиция выставила меня из госпиталя! А тот, из-за кого я полдня провела в самолете и вынуждена была снять номер в отеле за двойную цену, сейчас при смерти… Наркотики!
Она из полиции?
Или ее слова не имеют отношения к тому, о чем он думал?
– А что вы… нет, давай лучше на «ты»… Что ты здесь делаешь? И тебе не жарко? Почему не снимешь пиджак? Хочешь, чтобы все восхищались твоей элегантностью?
Как всегда, люди сами выбирают свою судьбу. И эта женщина – тоже.
– Я всегда ношу пиджак, независимо от того, какая погода… А вы, наверное, актриса?
Женщина заливается смехом, в котором, однако, позванивают истерические нотки:
– Ну, пусть актриса… Да, я актриса! Играю роль той, кто с отрочества лелеял мечту, рос с ней, семь тяжелейших лет боролся за ее осуществление, заложил дом, работал без передышки…
– Я знаю, что это такое.
– Нет, не знаешь! Это – день и ночь думать об одном и том же. Проникать туда, куда тебя не приглашали. Подавать руку тем, кого терпеть не можешь. По десять раз названивать людям, которые не обладают и сотой долей твоей отваги и таланта, но заняли определенное положение и решили отомстить за все свои личные и семейные неурядицы, сделав невыносимой жизнь других людей…
– …Но при этом – знать, что нет большего счастья, чем гнаться за тем, что тебе желанно. Ни на что не размениваться и не отвлекаться. Ничем больше не интересоваться. Разрушить в конце концов свою семью.
Женщина – кажется, хмель выветрился из ее головы мгновенно – смотрит на Игоря в изумлении.
– Кто вы?! Как вам удалось прочесть мои мысли?
– Именно об этом самом я думал в ту минуту, когда вы подсели за мой стол. Можете называть меня на «ты». Думаю, что сумею вам помочь.
– Никто мне не поможет! Тот единственный, кому это по силам, лежит в реанимации. И судя по всему, едва ли выкарабкается… О, господи!
Женщина залпом допивает остатки виски. Игорь делает знак гарсону, но тот, не обращая на него внимания, обслуживает посетителей за другим столом.
– Знаете, я всю жизнь предпочитала льстивую ложь конструктивной критике… Пожалуйста, скажите, что я красива, что я могу…
Игорь смеется:
– С чего вы взяли, будто я не смогу вам помочь?
– Вы, случайно, не кинопродюсер? Не дистрибьютер? У вас связи по всему миру и кинотеатры в каждом городе земного шара?
Не исключено, что оба они говорят об одном и том же человеке. Если это так, если ему подстроили ловушку, бежать все равно поздно – его наверняка плотно пасут и арестуют, едва лишь он поднимется со стула. Он чувствует неприятный холодок под ложечкой, но откуда этот страх? Ведь всего несколько часов назад он пытался сдаться полиции – и в попытке этой не преуспел. Он тогда решил предпочесть мученичество и предложить свою свободу как жертву, однако Господь не принял ее.
