Анатолий Тосс - Фантазии мужчины средних лет
– А вдруг не получится? – засомневался я и, отыграв ферзем, сам поставил шах белому королю. – Что, если у них реакция на многополость будет другая? Все-таки культуры разные, исторические традиции иные. Может, стоит сначала на какой-то отдельной, экспериментальной зоне процесс отработать? Перед тем, как во всем мире его применять.
Он сдвинул короля c d1 на c1 и снова посмотрел на меня.
– Правильно мыслишь. Я и сам об этом думал. Надо постепенно внедряться. Сначала хорошо бы нашим кавказским соседям помочь. А то уж больно горячие они. Пусть тоже идентифицируются. Потому что наши исследования показывают, что все их проблемы от одного: плохо у них с удачным сексом. Никак они сексуально реализоваться не могут, оттого и бурлит у них повсюду – сначала сам знаешь, где бурлит… а потом бурление до головы поднимается. И в головы же и ударяет. На Ближнем Востоке, кстати, аналогичная проблема. Это двуполье им совсем не подходит. Если у нас двуполье более-менее сглаженно проходило, если мы приспособиться к нему пытались… То у них приспособиться вообще никак не получилось. Они вязли в нем и вязли, и под конец завязли совсем. А все от неудовлетворенности, от того, что неправильно себя идентифицируют. Подумать только: сколько проблем всем создавали! И в первую очередь самим себе.
Я кивнул. С такой оценкой сложно было не согласиться.
– Вот и начнем с горячих точек, – закончил тему Ч1 и предложил мне ничью, которую я с радостью принял.
Моих ребят мы, конечно, в кавказские горячие точки забросили, самых лучших, прошедших специальную подготовку в специальных подразделениях, но дело шло плохо. Дело в том, что горные люди совершенно не хотели идентифицироваться, держались за свое двуполье двумя руками. Особенно те, которые считали себя «мужиками» – вот что средневековые предрассудки и племенная ограниченность делает с людьми. Не обошлось и без жертв. Двое из моих сотрудников: один – «пчелка», другой – «огородник» погибли от взрывов в своих офисах, можно сказать, при исполнении. Как мы впоследствии выяснили, подрывные пояса были надеты прямо на животы пациентов-самоубийц.
Мы, конечно, собрали специалистов по Кавказу, стали обсуждать ситуацию. И выход нашелся: решено было каждому потенциальному пациенту приплачивать за прохождение сеанса по идентификации. Деньги тоже нашлись. Идея была простая: главное, создать стимул для местных жителей пройти хотя бы один сеанс. А дальше, глядишь, они и сами войдут во вкус. И дело пошло. А вскоре даже не пошло, а полетело.
Ведь почему они считались людьми необузданными, плохо контролируемыми? Да потому что у них половая идентификация была полностью перекручена, более того, исковеркана. Мы даже послали туда ученую экспедицию из научно-исследовательского института по «Патологии Идентификации» (среди многих научных институтов возник и такой). Потому что подобный всплеск редких клинических случаев мы нигде не наблюдали прежде – просто богатейшее научное Эльдорадо нам открылось, мечта ученого.
Но когда мы потихоньку стали выправлять половые искажения, выяснилось, что нашедшие себя горцы стали самыми горячими поклонниками идентификации и стали поддерживать и распространять ее в каждый аул и каждую саклю.
Вскоре, к сожалению, ситуация осложнилась по мере того, как «идентификация» стала распространяться на мусульманский Восток. Насколько одни люди с горячей кровью принимали ее, настолько другие (наиболее ретивые хранители традиционных устоев) – ее не принимали. Регион оказался на грани теперь уже гражданской войны.
Пришлось снова собирать комитет. Решено было, во-первых, увеличить сумму выплаты за прохождение первого сеанса по идентификации. А во-вторых, ударить многопольем по основным центрам поддержки ортодоксальных ориентаций. Поэтому мы высадили десанты в дальние районы Афганистана, Пакистана, Турции и Ирана. Конечно, операции проводились в крайней секретности, и мы совместно с Ч1 лично курировали их.
Естественно, не обошлось без осложнений, но постепенно ситуация урегулировалась. Наши инструкторы внедрились в государственные и армейские структуры разных мусульманских стран и, прежде всего, с успехом идентифицировали высшие эшелоны власти. В конце концов, люди в них оказались более-менее образованными и открытыми, а как известно, после того, как человек находит свою истинную половую принадлежность, заниматься саботажем и политическими интригами ему уже ни к чему.
Постепенно поставки оружия и денег радикалам стали сходить на нет, военные действия прекратились, и даже самые ярые противники решили испытать на себе хотя бы один сеанс идентификации. Ну а испытавши, они с такой же яростной энергией стали поддерживать естественные процессы многополья, как еще недавно пытались бороться с ними. Не прошло и года, как горячие точки военных действий превратились в горячие точки любовных действий, и разделение людей по цвету кожи или по вероисповеданию полностью прекратилось.
Это вообще стало общей тенденцией – все болезни прошлых десятилетий и столетий, такие как: национальные, социальные, религиозные распри, и связанные с ними междоусобицы вскоре остались лишь в истории. Парадокс заключался в том, что, разделившись по половому признаку, люди объединились по всем остальным признакам. И наконец-то зажили счастливо и безмятежно.
Вскоре мы приступили ко второму этапу нашей программы – закинули наши многопольные сети сначала в Европу, а потом, недолго мешкая, и в Америку. В Европе процесс идентификации прошел на редкость гладко. Более того, оказалось, что нас там уже давно и с нетерпением ждали, и как только мы поставили теорию многополья на практические рельсы, просвещенные и декадентствующие народы Старого Света распахнули для нас свои теплые объятия.
А вот со Штатами пришлось немного повозиться. В Вашингтоне, конечно, с беспокойством следили за нашим, как они его называли, «Russian Multigender Experiment» и конечно, как всегда, ошибочно сравнивали его и с большевистской революцией начала двадцатого века, и с последующей холодной войной. Правые средства массовой информации стали пугать жителей ползучей угрозой «мультиполового коммунизма», захватившей мир. Но в то же время прогрессивная общественность, а именно: профессура университетов, либеральный Голливуд, левоориентированное телевидение, студенчество и вообще большинство жителей крупных городов легко разделили и приняли новое течение и сами ломились во вновь организованные идентификационные центры.
Конечно, в горных районах Вирджинии, в Аппалачах, на просторах Техаса, Кентукки и Луизианы многие восприняли «multigender» реформы как заговор либералов и как угрозу суверенитету страны, посягательство на ее основные свободы, гарантируемые конституцией. Фермеры и прочие упрямые работяги сдернули с заржавевших гвоздей свежесмазанные винчестеры, Конгресс США разделился, и представители юга покинули Вашингтон. Возникла угроза разделения страны на Южную и Северную части.
