Софи Кинселла - Ты умеешь хранить секреты?
Неужели это?..
— Не может быть! — поражаюсь я.
— Брось, не мог же я позволить тебе всю жизнь гадать, каков он на вкус, верно? — Джек вручает мне чашку и приветственно поднимает свою. — За твое здоровье.
— И за твое.
Я делаю первый глоток, и… о Боже, до чего вкусно! Терпкий, сладкий, с капелькой водки.
— Ну как?
— Восхитительно.
Я делаю еще глоток.
Джек так добр ко мне! Даже притворяется, будто ему весело. Но что он думает на самом деле? Должно быть, презирает меня. Считает полной идиоткой и безмозглой коровой.
— Эмма, ты в порядке?
— Не совсем. — едва выговариваю я. — Джек, мне так жаль. Правда, жаль. Я все так тщательно спланировала! Мы должны были провести вечер в крутом клубе, куда ходят одни знаменитости, и как следует развлечься…
— Эмма… — Джек опускает чашку и смотрит на меня. — Я хотел провести вечер с тобой. Именно так и вышло.
— Да, но…
— Именно так и вышло, — твердо повторяет он, медленно подвигается ко мне, и мое сердце начинает неистово колотиться. О Боже. О Боже! Сейчас он меня поцелует. Сейчас он…
— Ой! О-о-ой!
Я в полной панике вскакиваю со скамьи. По моей ноге бежит паук. Большой черный паук!
— Сбрось его! — кричу я. — Сбрось!
Джек одним резким движением смахивает паука, и я со вздохом облегчения опускаюсь обратно. Но настрой, разумеется, полностью испорчен. Просто отпад! Джек пытается поцеловать меня, а я визжу, как полнейшая идиотка! Ничего не скажешь, сегодня я на высоте!
«Ну почему я так жалка? Почему так ничтожна? — в бешенстве думаю я. — Зачем было так орать? Вполне можно было стиснуть зубы и перетерпеть».
Стиснуть не в буквальном смысле. Следовало просто оставаться невозмутимой. Мало того, нельзя было потерять голову, тогда бы я заметила паука!
— Полагаю, сам ты пауков не боишься, — говорю я Джеку, смущенно улыбаясь. — И вообще вряд ли чего-то боишься.
Джек отвечает неопределенной улыбкой.
— Ты вообще чего-то боишься? — требую я ответа.
— Настоящие мужчины ничего не боятся, — шутит он.
— А как ты получил этот шрам? — спрашиваю я, указывая на его запястье.
— Это долгая и скучная история. Вряд ли ты хочешь ее услышать.
Хочу. Хочу услышать.
Но я только молча улыбаюсь и подношу к губам чашечку.
Теперь он просто смотрит в пространство, словно меня нет рядом.
И совсем забыл о поцелуе…
Может, мне поцеловать его? Нет. Нет.
— Пит любил пауков, — неожиданно говорит он. — Держал их дома. Огромных, мохнатых. И змей тоже.
— Правда? — брезгливо морщусь я.
— Псих. Он был спятившим долбаным психом. — Джек вздыхает.
— Тебе… тебе до сих пор его не хватает, — нерешительно замечаю я.
— Да. Все еще не хватает.
Мы снова молчим. Из заведения Антонио выходят веселые гуляки, перекрикиваясь на итальянском.
— У него есть родные? — осторожно спрашиваю я, и лицо Джека мгновенно становится замкнутым.
— Есть кое-кто.
— Ты с ними видишься?
— Иногда. — Он проводит рукой по лбу, поворачивается ко мне и улыбается. — У тебя томатный соус на подбородке.
Он тянется, чтобы вытереть пятно, и наши взгляды встречаются. Джек медленно наклоняется ко мне. О Боже! Вот оно. На самом деле оно. Это…
— Джек!
Мы оба вздрагиваем. Остаток моего коктейля плещется на землю. Оборачиваюсь, не веря собственным ушам. И ошеломленно смотрю на стоящего у калитки Свена.
Какого хрена он здесь делает?
— Ничего не скажешь, подходящее время, — бормочет Джек. — Привет, Свен.
— Но что… что он здесь делает? — недоумеваю я. — И откуда узнал, что мы здесь?
— Позвонил, пока ты ходила за пиццей. — Джек тяжело вздыхает. — Не думал, что он так скоро сюда доберется. Эмма… видишь ли… случилось кое-что. Мне нужно перекинуться с ним парой слов. Обещаю, это много времени не отнимет. Хорошо?
— Разумеется, — киваю я, пожимая плечами. Да и что тут скажешь? Но в душе меня трясет от граничащего с гневом раздражения. Стараясь не взорваться, я тянусь к шейкеру, выливаю в чашечку остатки розового коктейля и залпом глотаю.
Джек и Свен стоят у калитки, оживленно, но тихо беседуя. Я подношу к губам чашку, делая вид, что занята коктейлем, незаметно подвигаюсь ближе, и напрягаю слух.
— …что делать теперь…
— …план Б, вернуться в Глазго…
— …перевод… срочно…
Я поднимаю голову, наталкиваюсь на пристальный взгляд Свена и поспешно отвожу глаза, притворяясь, будто изучаю собственные туфли. Их голоса звучат гораздо тише, и теперь я не слышу ни слова. Еще несколько минут, и Джек стремительно возвращается ко мне.
— Эмма… мне ужасно жаль, но придется ехать.
— Ехать? — расстраиваюсь я. — Прямо сейчас?
— Да. Меня не будет несколько дней. Прости. — Он садится рядом. — Но… Это действительно важно.
— Да. Я понимаю.
— Свен вызвал для тебя машину.
Вот здорово! Вот повезло! Спасибо Свену!
— Это… Он очень заботлив, — шепчу я и черчу по грязи мыском туфли.
— Эмма, мне правда необходимо уехать, — терпеливо объясняет Джек, видя мое лицо. — Но мы увидимся, когда я вернусь, хорошо? На корпоративном Дне семьи. И… и начнем все снова.
— Хорошо. — Я пытаюсь улыбнуться, но губы мои дрожат.
— Сегодня мне было хорошо.
— И мне тоже, — признаюсь я, не поднимая головы. — Очень.
— Ничего, у нас еще не раз будут такие вечера. — Он нежно поднимает мой подбородок, пока я не оказываюсь с ним лицом к лицу. — Обещаю, Эмма.
Он подается вперед. И на этот раз нет ни промедления, ни колебаний. Его теплые, твердые губы накрывают мои. Он целует меня. Джек Харпер целует меня на парковой скамье!
Он губами приоткрывает мои губы. Щетина царапает лицо. Его рука обнимает меня за плечи, притягивает ближе, и я задыхаюсь. Внезапно понимаю, что мои ладони пробрались под его пиджак, гладят бугры мышц под рубашкой, и я едва сдерживаюсь, чтобы не сорвать эту самую рубашку, О Боже! Я хочу все это. И больше. Гораздо больше!
Он вдруг отстраняется, и я чувствую себя так, будто меня грубо вырвали из чудесного сна.
— Эмма, мне пора.
Моим влажным губам сразу становится прохладно. Я — все еще ощущаю его прикосновения. Все мое тело пульсирует. Невозможно, чтобы это кончилось вот так. Невозможно.
— Не уходи, — хрипло выговариваю я. — Еще полчаса.
Что я предлагаю? Отправиться с ним под кустик?!
Пожалуй, с ним я готова пойти куда угодно. Я еще в жизни не желала мужчину так отчаянно.
— Я и не хочу уходить. — Его темные глаза почти непроницаемы. — Но приходится.
Джек берет мою руку, и я цепляюсь за нее, пытаясь протянуть время.
