Чарльз Буковски - Женщины
– Да.
– Некоторые из них мертвы уже миллионы световых лет, а мы все равно их еще видим.
Я протянул руку и пригнул голову Сесилии к себе. Ее рот приоткрылся. Он был влажен и хорош.
– Сесилия, давай поебемся.
– Мне не хочется.
В некотором смысле мне тоже не хотелось. Именно поэтому я и спросил.
– Не хочется? Тогда почему ты меня так целуешь?
– Я считаю, что людям надо не спеша узнавать ДРУГ друга.
– Иногда на это нет времени.
– Я не хочу.
Я вылез из постели. В одних трусах дошел до двери и постучался к Бобби и Вэлери.
– Что такое? – спросил Бобби.
– Она не хочет меня ебать. – Ну и?
– Пошли искупаемся.
– Уже поздно. Бассейн закрылся.
– Закрылся? Ну вода же там есть?
– Я хочу сказать, там свет выключили.
– Это нормально. Она не хочет со мной ебаться.
– У тебя плавок нет.
– У меня есть трусы.
– Ладно, подожди…
Бобби и Вэлери вышли, прекрасно в латанные в новые, плотно облегающие купальные костюмы. Бобби протянул мне колумбийской дури, и я дернул.
– Что там с Сесилией?
– Христианская химия.
Мы подошли к бассейну. Так и есть, огни погасили. Бобби и Вэлери нырнули тандемом. Я сел на край, ноги болтались в воде. Я потягивал водку из горлышка.
Бобби и Вэлери вынырнули вместе. Бобби подплыл к краю бассейна. Дернул меня за лодыжку:
– Давай, говнюк! Кишка тонка? НЫРЯЙ!
Я глотнул водки еще, поставил бутылку. Нырять я не стал. Я осторожно опустил себя за бортик. Потом плюхнулся. В темной воде было странно. Я медленно опускался на дно. Во мне 6 футов росту и 225 фунтов весу. Я ждал, когда коснусь дна и оттолкнусь ногами. Да где же это дно? Вот оно, а кислород у меня почти кончился. Я оттолкнулся. Медленно пошел вверх. В конце концов вырвался на поверхность.
– Смерть всем блядям, сжимающим передо мною ноги! – заорал я.
Открылась дверь, и из квартиры в цоколе выбежал человек. Управляющий.
– Эй, так поздно купаться не разрешается! Огни погашены!
Я подгреб, дотянулся до бортика и посмотрел на управляющего снизу.
– Слушай, хуй моржовый, я выпиваю два бочонка пива в день, и я – профессиональный борец. По природе своей, я – добрая душа. Но я намереваюсь купаться и хочу, чтобы огни ЗАЖГЛИ! СЕЙЧАС ЖЕ! Прошу тебя только один раз!
И отгреб.
Огни зажглись. Бассейн ярко осветился. Как по волшебству. Я догреб до своей водки, взял ее с бортика и хорошенько присосался. Бутылка почти опорожнилась. Я посмотрел под воду: Вэлери и Бобби вили там круги. У них хорошо получалось, они были гибки и грациозны. Как странно, что все вокруг – моложе меня.
С бассейном мы покончили. Я подошел к двери управляющего в мокрых трусах и постучал. Тот открыл. Мне он понравился.
– Эй, кореш, можешь гасить свет. Я кончил купаться. Ты клевый, малыш, ты клевый.
Мы пошли к себе.
– Выпей с нами, – сказал Бобби. – Я знаю, что ты несчастен.
Я зашел и пропустил два стаканчика. Вэлери сказала:
– Слушай, Хэнк, опять ты со своими бабами! Ты ведь не можешь выебать их всех, ежу понятно.
– Победа или смерть!
– Отоспишься – пройдет, Хэнк.
– Спокойной ночи, толпа, и спасибо…
Я вернулся в спальню. Сесилия распласталась на спине и храпела:
– Гуззз, гуззз, гуззз…
Она мне показалась жирной. Я снял мокрые трусы, залез в постель. Потряс Сесилию.
– Сесилия, ты ХРАПИШЬ!
– Ооох, ооох… Прости…
– Ладно, Сесилия. Это совсем как замужем. Я тебя утром проучу, когда буду свеженький.
81
Меня разбудил звук. День еще толком не наступил. По комнате ходила Сесилия, одевалась. Я посмотрел на часы.
– Пять утра. Ты чего это?
– Я хочу посмотреть, как восходит солнце. Обожаю рассветы!
– Не удивительно, что ты не пьешь.
– Я вернусь. Можем вместе позавтракать.
– В меня уже сорок лет завтраки не лезут.
– Я пойду рассвет посмотрю, Хэнк.
Я нашел закупоренную бутылку пива. Теплое. Я открыл ее, выпил. Потом уснул.
В 10.30 в дверь постучали.
– Войдите…
Бобби, Вэлери и Сесилия.
– Мы все только что позавтракали, – сообщил Бобби.
– Теперь Сесилия хочет погулять босиком по пляжу, – сказала Вэлери.
– Я никогда раньше не видела Тихий океан, Хэнк. Он так прекрасен!
– Сейчас оденусь…
Мы пошли вдоль берега. Сесилия была счастлива. Когда накатывали волны и захлестывали ей босые ноги, она орала.
– Толпа, вы идите вперед, – сказал я. – Я тут бар поищу.
– Я с тобой, – сказал Бобби.
– А я присмотрю за Сесилией, – сказала Вэлери.
Мы нашли ближайший бар. Всего два свободных табурета. Мы сели. Бобби достался рядом с мужчиной, мне – с женщиной. Заказали выпить.
Женщине рядом со мной было лет 26–27. Что-то ее поистаскало – рот и глаза выглядели усталыми, – но она держалась. Волосы темные и ухоженные. В юбчонке, ноги хорошие. Душа топазовая, видно по глазам. Я поставил ногу рядом с ее. Она не отодвинулась. Я опорожнил стакан.
– Купите мне выпить, – попросил я. Она кивнула бармену. Тот подошел.
– «Водку-семь» для джентльмена.
– Спасибо…
– Бабетта.
– Спасибо, Бабетта. Меня зовут Генри Чинаски, писатель-алкоголик.
– Никогда не слыхала.
– Аналогично.
– Я держу лавку рядом с пляжем. Безделушки и дрянь всякая, в основном – дрянь.
– Мы квиты. Я тоже пишу много дряни.
– Если вы такой плохой писатель, почему не бросите?
– Мне есть нужно, жить где-то и одеваться. Купите мне еще выпить.
Бабетта кивнула бармену, и я получил новый стакан.
Мы прижимались друг к другу ногами.
– Я – крыса, – сообщил я, – у меня запоры и не стоит.
– Насчет запоров – не знаю. Но то, что вы крыса – это точно, и у вас стоит.
– Как вам позвонить?
Бабетта полезла в сумочку за ручкой. И тут зашли Сесилия и Вэлери.
– О, – сказала Вэлери, – вот где эти мерзавцы. Я же тебе говорила. В ближайшем баре.
Бабетта соскользнула с табуретки и вышла наружу. Я видел ее сквозь жалюзи. Она уходила прочь по набережной, и у нее было тело. Гибкое, точно ива. Оно качнулось на ветру и пропало из виду.
82
Сесилия сидела и смотрела, как мы пьем. Я видел, что противен ей. Ем мясо. У меня нет бога. Мне нравится ебаться. Природа меня не интересует. Я никогда не голосовал. Люблю войны. От открытого космоса мне скучно. От бейсбола скучно. От истории скучно. От зоопарков тоже скучно.
– Хэнк, – сказала она, – я пройдусь немного.
