Юрий Слепухин - Джоанна Аларика
Педро, встречаясь с «освободителями», подвергался той же опасности, но теперь он о ней не думал. Его могли убить, это верно, но ведь и он сам мог убивать! Видя на улице человека в ненавистном мундире, он всякий раз думал: «Стоит мне захотеть, и ты превратишься в раскиданные куски падали…»
Нужно было только правильно выбрать цель. Пожертвовать одной из двух драгоценных гранат, чтобы отправить на тот свет парочку бандитов, которые завтра, может быть, сами прикончили бы друг друга из-за неподеленной добычи, — это уж слишком много для них чести. Вот если бы встретить какую-нибудь важную птицу из ихнего командования! Но важные птицы ему на глаза что-то не попадались.
Прошло несколько дней. Была сформирована новая правительственная хунта, третья по счету, в состав которой вошел уже сам полковник-«освободитель» Карлос Кастильо Армас; в ответ на это в столице восстали юнкера военной академии, но безуспешно; народные волнения вспыхнули в местечках Консепсьон и Пинула, но были потоплены в крови; все эти новости постепенно доходили до Педро, а он все еще бродил по дорогам, теряя надежду на то, что ему удастся с толком употребить свои гранаты. Но однажды вечером он, наконец, своими глазами увидел высокое начальство.
Педро отдыхал в кустах неподалеку от коттеджа, в котором до войны жил, очевидно, крупный служащий ЮФКО. Сейчас дом был брошен — большинство грингос удрали из страны еще в середине июня, — и в не“ м разместилось какое-то учреждение «освободителей». Днем, увидев сновавших по двору военных, Педро учуял добычу и решил дождаться здесь темноты: может быть, удастся проникнуть во двор и запустить гранату в окно. Как-никак, а это что-то вроде штаба! Но оказалось еще лучше.
Уже почти стемнело, когда к воротам подкатил большой закрытый «паккард» и из него вышли четверо офицеров. Судя по тому, как торопливо вскочил увидевший их часовой, можно было догадаться о высоком ранге приехавших. Трое сразу вошли в калитку, а четвертый остановился закурить и сказал сидящему за рулем:
— Не оставляйте машину, лейтенант. Через десять минут едем дальше.
Потом и он ушел в дом следом за остальными. Педро тихонько присвистнул. Ого! Если за шофера у них лейтенант, то кто же тогда они сами? Все полковники?
Да, вот на этих не жаль истратить гранату. Даже две, чтобы уже наверняка. Как только сядут в машину, подбежать и прямо в окно…
Впрочем, тут же им овладели сомнения. Если они увидят его подбегающим к машине, пристрелят почти наверняка. Он просто не успеет ничего сделать. А бросать издали — промахнешься от одного волнения. Он ведь даже не тренировался по-настоящему. Но как же тогда?..
Педро вообще быстро соображал. Все эти мысли промелькнули у него в голове за одну секунду, а в следующую он уже знал, что делать.
В его распоряжении было десять минут. Часовой стоял во дворе, у входа в коттедж; снаружи у ворот никого не было. Лейтенант за рулем включил радио и наслаждался кубинской румбой. Уже сильно стемнело. Все складывалось просто великолепно!
Педро выбрался на дорогу, ползком пересек ее и молниеносно юркнул сзади под низко сидящий кузов «паккарда». Здесь уже он был как дома.
Лежа на спине в мягкой теплой пыли, он вытащил из карманов гранаты, нож и моток крепкой рыболовной лесы, которую, как запасливый человек, таскал с собой на всякий случай. Лейтенант в кабине слушал румбу и от удовольствия даже притопывал, отбивая такт на коврике. Педро беззвучно посмеялся: вот бы увидеть его рожу, знай он, что делается сейчас под его машиной!
Офицер сказал: через десять минут. А как узнаешь, сколько уже прошло! Да и вернуться они могут раньше, чем думали. Тогда придется рвать их вместе с собою? Конечно, но…
От духоты и волнения Педро обливался потом, но пальцы его работали быстро и ловко, словно им и дела не было, что происходило тем временем у него в голове и в сердце. Связать обе гранаты вместе оказалось легко — шнур туго укладывался в бороздки, насеченные на корпусах. Будь они гладкими, как яйца, вот пришлось бы повозиться! Как нарочно сделаны. А может, и в самом деле нарочно? Эрнесто рассказывал: русские подрывали немецкие танки связками гранат. Интересно, те русские парни тоже связывали их так же? Мысли обрывками проносились в голове Педро, пока он работал, почти ничего не видя и задыхаясь от пыли и бензиновых паров. Или у них бак течет, или бензопровод где-то пропускает. Бак совсем рядом, ох, и рванет! А рвать придется с собой, если только он не успеет. Все равно его или сомнет дифером — посадка у этих «паккардов» очень уж низкая, — или просто пристрелит часовой, как только машина отъедет. Ведь их наверняка будут провожать… таких важных птиц, шлюхиных сынов… Ну, он им устроит здесь фейерверк, сеньорам «освободителям». Не хуже индейского пиротехника на празднике «Торо-тумбо»…
Проверив на ощупь положение кольца предохранителя — точно вверх, Педро накрепко прикрутил связанные гранаты к рессоре, возле самой серьги, соединяющей ее с задним мостом. Потом отрезал короткий кусок лесы, привязал одним концом к выгибу рамы в самой верхней его точке, а другим, почти не оставив слабины, к кольцу гранаты. Теперь оставалось только разогнуть шплинт.
Покончив с работой, Педро прислушался и, так же быстро и бесшумно выбравшись из-под машины, шмыгнул в кусты. И тут он почувствовал вдруг такую усталость, как будто работал целый день без перерыва. У него даже руки стали дрожать.
Он лежал и пытался припомнить, не забыл ли чего-нибудь, все ли сделал как надо. Нет, вроде все получилось хорошо.
Когда эти типы залезут в машину, рама осядет и шнур провиснет еще больше. Значит, какое-то время они будут в безопасности. Но это только если ехать очень медленно и вообще до первого ухаба. При сильном толчке, когда рессора подбросит кузов, шнур натянется и выдернет кольцо. Должно получиться так. Хоть бы получилось! Педро не любил молиться — недаром донье Люс было стыдно перед соседками, — но сейчас он стал на колени и, сложив перед собою ладони, прошептал вслух:
— Дева Мария, Иисус и все святые, пожалуйста, сделайте так, чтобы эти шлюхины дети подорвались на моих гранатах, амен.
А теперь нужно было уходить. Если святые поспешат исполнить его просьбу и машина взорвется недалеко отсюда, уйти будет трудно. Педро понимал это, но не мог заставить себя уйти, не удостоверившись в успехе.
Он все еще колебался, когда во дворе коттеджа блеснул свет и послышались голоса. Группа офицеров, освещая путь карманными фонариками, подошла к машине. Прощаясь, они хохотали, говорили о чем-то непонятном для Педро, один из остающихся все напоминал не забыть передать привет Лолите.
Наконец машина тронулась. Очень плавно. Лейтенант за рулем был осторожен, видно, он и в самом деле вез большое начальство. Педро впился ногтями в ладони. Оставшиеся офицеры ушли в дом. Пренебрегая опасностью — часовой мог заметить его из-за ограды, если хорошо видел в темноте, — Педро выглянул из кустов на дорогу и, кусая губы, стал смотреть вслед красным огонькам и светлой полоске от фар удаляющегося «паккарда». Огоньки делались все тусклее, наконец, совсем погасли: возможно, там, впереди, был поворот.
Педро готов был рвать на себе волосы. Так оскандалиться! Так рисковать — и…
Он замер. Оттуда, куда ушла машина, совершенно отчетливо донесся короткий глухой удар. Взрыв! И совсем не такой, как бывает, когда где-то далеко раскатисто рвется аэропланная бомба. Их-то он наслушался! Да и откуда сейчас бомба? Это был его взрыв, взрыв его гранат. Наконец-то!
Беззвучно смеясь, Педро рысцой побежал по дороге в обратном направлении. Бежать он мог долго: сердце и ноги у него были крепкие. Пробежав с полкилометра, он оглянулся и увидел то, что ожидал увидеть: красноватый колеблющийся отсвет пожара. Зарево, хотя и далекое, было ярким. Еще бы! Машины «освободителей» ходят на первосортном техасском бензине!
Его арестовали в Халапе. Вернуться в свой город он решил сразу после истории со штабным «паккардом»; то, что было задумано, он исполнил, гранат больше не было, оставаться в этих местах уже не имело смысла. А в Халапе была Аделита — он очень беспокоился за нее последнее время, — и там же был Эрнесто Корвалан, разыскать которого стало сейчас для Педро самой главной задачей. Что делать дальше, может сказать ему только Корвалан. Педро не знал, что делать, но кое о чем догадывался. Так, он догадался, что его мечта поступить на корабль и отправиться в путешествие потеряла сейчас всякий смысл. Сейчас нужно было заниматься совсем другими делами. И не где-нибудь в далеком Рио, а здесь, на гватемальской земле…
До Халапы он добрался благополучно, меньше чем за неделю. И первым, кого он встретил в своем родном городе, был Чакон. Конечно, что такому сделается! Дурни процветают при любом режиме. Отмахнувшись от расспросов о своих приключениях, Педро сам спросил, где Корвалан и продолжает ли Аделита жить у торговца масками? Корвалана арестовали, сказал Чакон, но он, говорят, убежал с целой группой задержанных профсоюзных деятелей; а с Аделитой вроде все пока благополучно; «освободители» тут охотились за девчонками, но хозяйка несколько дней прятала ее в курятнике, и все обошлось.
