Виталий Бернштейн - Долгий полет (сборник)
– До чего ты любишь все усложнять… Там есть и с высшим образованием девочки – попрошу, чтобы поначалу с тобой о Кафке поговорили. Пока у тебя иллюзия не появится… Приедем – сам будешь решать, твое дело.
В глубине проулка темнел «мерседес». Алик открыл заднюю дверцу, внутри зажегся свет. Поджидавший их Ленчик спал, откинув голову на спинку сиденья.
– Поехали, шеф, – сказал Яшка, усаживаясь вслед за Аликом, и слегка потряс разоспавшегося Ленчика за плечо. Тот качнулся и, не просыпаясь, начал сползать набок. На пиджаке, между лопатками стало видно большое темное пятно. Снаружи две тени метнулись с обеих сторон к машине, задние дверцы распахнулись, из темноты уставились внутрь пистолетные стволы с глушителями.
– Ни звука! Руки за спину!
Яшка дернулся – видно, хотел выскочить. Тяжелая рукоятка пистолета обрушилась на его лоб. Кто-то третий просунулся внутрь, за спиной отключившегося Яшки ловко защелкнул на его запястьях наручники. Потом, обежав «мерседес», надел наручники и на Алика. Через минуту черный джип медленно, задом въехал в проулок, приблизился к «мерседесу». Задняя дверца джипа поднялась – второй ряд сидений в нем отсутствовал. Алика и Яшку быстро перетащили в джип, уложили лицом вниз. Мужик в синих джинсах и черной кожаной куртке сел между ними на пол. В каждой руке по пистолету. В затылок Алика уперся глушитель.
Было слышно, как захлопнулась задняя дверца, потом обе передние. Водитель прибавил газу, джип затрясся по ночным улицам. Лежать было неудобно, места мало, ноги в коленях согнуты. На поворотах прижатый к затылку глушитель с силой вдавливал лицо Алика в металлический пол – сидящий использовал глушитель как опору. От его джинсов исходил густой запах пота. Ехали недолго – джип затормозил, потом заскребли, расходясь в стороны, гаражные ворота. Джип въехал внутрь, ворота закрылись.
– Не разговаривать, падлы! – мужик распахнул заднюю дверцу и выпрыгнул. К нему подошли двое – те, что сидели впереди. Чуть сдвинув вбок голову, Алик сумел рассмотреть всех троих в тусклом свете лампочки, висевшей под потолком гаража. Главным был невысокий, пузатый – он показался Алику знакомым. Пузатый держал мобильный телефон; тыкая указательным пальцем, набирал номер. На пальце желтел массивный перстень. Алик сообразил – это же «гаишник», обыскивавший его на Ленинградском шоссе в воскресенье. А здоровенный мужик в черной кожаной куртке и джинсах – водитель тех красных «жигулей», даже заплывшее левое ухо видно. Третьим был молодой парень с полуоткрытым от усердия ртом – на верхних зубах золотые «фиксы».
– Яшка, ты оклемался? – тихо спросил Алик. Тот повернул голову.
– Ах, падла! Я же сказал – не разговаривать! – мужик в кожаной куртке подскочил к джипу; согнувшись под его низкой крышей, ударил лежащего на животе Алика кулаком в пах. От острой боли тот вскрикнул.
– А ты все-таки поосторожней, – Яшка неуклюже перевалился на спину, прислонил голову к стенке джипа.
– Да я и тебе сейчас врежу! – заорал мужик, поворачиваясь в его сторону.
– Меня ваш шеф не раз к себе на работу зазывал. А что если я теперь соглашусь? Как мы с тобой в конторе встречаться-то будем?
– Ты, отморозок, полегче, однако, – пробурчал пузатый, заглядывая внутрь джипа. – Вот довезем до места – там свои способности и покажешь.
Мужик в кожаной куртке недовольно отошел от джипа.
– А друга моего вы в разборки эти не впутывайте, – сказал Яшка. – Он ничего не знает, случайно сегодня со мной оказался.
– Как же, как же… В воскресенье он на нашем пути случайно встретился. Сегодня опять. Два раза подряд случайно не бывает, – мужик в куртке помахал поднятым пальцем, видимо, сам поражаясь силе своей логики.
– Он гражданин США, – добавил Яшка. – Свяжетесь с ним, вам на хвост не только Петровка – ФБР сядет.
– Ах, испугалися, – мужику стало весело. – Месяц назад знакомые ребята из Долгопрудной про америкашку одного рассказывали. Денежки заплатил и решил, что гостиница его, хозяйничать может. Завалили империалиста автоматной очередью прямо в метро. Подумаешь, ФБР.
Боль в паху отпустила. Алик повернул голову, попросил:
– Мне по малой нужде надо.
– А ты под себя, – мужик захохотал. – Когда до места доедем, мне надо, чтобы ты уже сломанный был – со сломанным работать легче. А ну, давай под себя, падла!
Парень, что стоял возле пузатого, услышал последние слова.
– Постой! Он же мне машину завоняет.
– Тогда и волоки его сам в угол, – мужик отошел в сторону.
Парень помог Алику вылезти из джипа, отвел в угол гаража, освободил из наручника одну руку.
– Там его, когда нужду справит, и посади, – крикнул мужик. – Чтоб промежду ними контактов не было…
Парень так потом и сделал. Недалеко от угла, из стены гаража торчала арматура, упиралась наискосок в бетонный пол. Там парень усадил Алика. Продел наручник под арматуру, защелкнул его на свободной руке. В углу рта у парня дымилась сигарета. Заметив завистливый взгляд Алика, он вытащил ее изо рта, блеснул золотыми «фиксами».
– На, покури. Заодно и подумай. Когда приедем на место, у тебя только один шанс будет, ты должен рассказать все без утайки. – Парень кивнул в сторону мужика в кожаной куртке, понизил голос. – Он будет очень, очень стараться. Сделает из тебя такое – ни один морг не примет. Подумай пока что…
Алик блаженно затянулся сигаретой. То ли у парня еще какие-то остатки совести сохранилась, то ли просто работает в паре с тем мужиком? Алик читал где-то, как психологически тонко доблестные чекисты умели расколоть упирающегося «врага народа». Следователи чередовались на допросах, один – орал и бил, другой – излучал сострадание, вот так же папироску предлагал. Даже камень, если его перемещать из огня в лед и обратно, не выдерживает – трескается… Подонки эти ни перед чем не остановятся, им чек нужно найти. Значит, пытать будут. Как Степу. Отморозок в кожаной куртке – большой специалист. Хорошо, если Яшка что-нибудь важное про чек знает и сразу выложит. Тогда, может, и без пыток обойдется. Но убьют в любом случае – им свидетели не нужны. Впрочем, если убьют, Алику-то стоит ли из-за этого волноваться? Для него, пожалуй, даже лучше – избавят от нескольких месяцев предстоящих мучений…
Порой в гараже раздавался тонкий писк мобильного телефона. Пузатый у противоположной стены торопливо подносил его к уху, скороговоркой докладывал, слов не разобрать. Потом сам начинал звонить куда-то. Другие двое молча сидели в джипе – опустив стекла, курили. Время тянулось медленно.
Алик докурил сигарету до самых губ, выплюнул на бетонный пол. Последняя в жизни? Прислонившись к стене, закрыл глаза. Что ж, через несколько часов прогремит, наверное, выстрел в голову. Успеет ли Алик почувствовать боль? Мелькнет ли напоследок какая-то мысль?.. Толстой описал ощущения умирающего Ивана Ильича: неодолимая сила засасывала того все глубже в черную дыру, и вдруг в конце дыры засветилось что-то… Или вот еще строчки на ту же тему, их Алик вычитал у кого-то из нынешних поэтов: «В последний миг нездешний свет кометою хвостатой пронзит зрачки – и света нет. И тьма. И нет возврата…» Написать можно – бумага все стерпит. Тот, кто воистину знает, уже не напишет.
Лишь часа через полтора пузатый получил от своего начальства окончательные указания. Алика засунули в джип, снова уложили вместе с Яшкой лицом вниз. Между ними сел мужик в кожаной куртке. Со скрипом разошлись в стороны ворота гаража.
Ехали быстро – было уже далеко заполночь, улицы пустые. Мужик вытащил, было, два своих пистолета. Но потом убрал их обратно под куртку. Понял: лежащие на полу, в наручниках, с руками, сведенными за спиной, никуда не денутся. Почти что нежно потрепал Алика по затылку, мечтательно сказал:
– Потерпите немного, ребята. Вот ужо доедем до нашей дачки. В сосновом бору она – воздух чистейший, вам понравится. Там и начнем работать профессионально. Про «слоника» слышали? Одеваем на мордочку противогаз, пережимаем «хобот» – клиент начинает медленно задыхаться, за глоток воздуха любой секрет отдаст. Или вот еще способ есть – давно собираюсь попробовать. Как рассказывал один культурный гражданин, этим способом товарищ Сталин призвал к порядку товарища Зиновьева. Тот на Лубянке поначалу пошел в глухую несознанку. Тогда следователь, человек с горячим сердцем и чистыми руками, засунул ему в задницу провод, оголенный на конце. Подал на провод напряжение. И раскололся верный ленинец, товарищ Зиновьев, – подписал всю правду, как он и левым центром руководил, и правым, вредительством повсюду занимался… Вроде бы, у нас на дачке тоже завалялся где-то кусок провода нужной длины… Так что отдыхайте пока, ребята.
Незаметно погасли на стеклах световые блики от придорожных фонарей, пропал шум встречных машин, стало ощутимо потряхивать на колдобинах – видимо, выехали на проселочную дорогу. Снаружи угрюмо застыла тишина, слышно только, как протянутые ветви деревьев царапают иногда бок торопящегося в ночи джипа.
