Валерий Кормилицын - Излом
Народ прислушался…
Сначала раздалась ругань и смех Галины Станиславовны, потом пять минут стояла полнейшая тишина. Затем все, кроме бедняги Пети–глухого, услышали зама:
— Да я же тебя подброшу – потолок прошибёшь! – опять смех, и снова тишина.
Я уже собрался ловить несчастного столяра, если он вылетит из дверей, но вместо этого услышал женский вопль.
«Укусил, наверное, подлец!»
Крики постепенно перешли в сладостные стоны, которые то замирали, то начинались снова…
Так и не дождавшись вылета столяра, потрясённые, мы разошлись по комнатам. Слава богу, «пионерки» нигде не было видно.
Наутро, тупых с похмелья, нас собрал трезвенький как огурчик Марк Яковлевич.
«Вот оно! – догадался я. – Начинается…»
Директор завёл речь о магазине, документах, приватизации и долго пудрил мозги похмельному народу.
— Сейчас подпишем и пойдём похмеляться, – по–простому произнёс он и достал из кейса бумаги.
По его словам, чтобы стать совладельцем, каждому следует внести по миллиону… Таких денег, разумеется, ни у кого не было.
— Вдруг магазин достанется мафии, а вас уволят, – пугал общественность.
— В общем, я выкупаю торговую точку на своё имя, плачу всю огромную сумму из собственного кармана, и вы подписываете, что претензий не имеете, а за это я повышаю вам зарплату, прилично повышаю, – на всякий случай добавил он.
Все, кроме меня, согласились и подписали. Так Марк Яковлевич стал обладателем мебельного магазина…
15
Целую неделю коллектив горячо обсуждал отношения зама и столяра. Только Пашку это не волновало. Он купил японский магнитофон и получил на этой почве «бзик»: включал его на полную катушку и заставлял всех танцевать. Вот и сегодня из «Жигулей» Галины Станиславовны вышел столяр и независимо направился на рабочее место. У Пети–глухого и двух его коллег по подслушиванию приключился нервный тик – молча глядя друг на друга, они перемигивались.
Следом за «Жигулями» подкатила «Волга» директора. Из неё, не торопясь, вышли Марк Яковлевич и широкоплечий представительный мужчина в сером полосатом пиджаке и с плащом через руку.
Пока директор беседовал с гостем в вестибюле, а после костерил за что‑то Петю–глухого, я взял заячью игрушку, показав хозяину кулак и отметя этим всякие возражения с его стороны, прокрался в открытый уборщицей кабинет, где, оглядевшись по сторонам – Джеймс Бонд, тоже мне, – спрятал магнитофон за книгами, рядом с креслом директора, предварительно включив его на запись, толком не понимая, что это даст и как потом возьму обратно.
Решив: «Будь что будет», вышел из кабинета.
Разговаривали они где‑то с полчаса, потом незнакомец ушёл, а Марк Яковлевич вызвал меня «на ковёр». Как легко и без бюрократии принял на работу, так же просто и уволил, оказав этим огромное одолжение, так как работа на него начала меня тяготить. Да и вообще, надоел мне этот публичный дом.
Провинился я тем, что не поставил подпись на документах.
— Заруби себе на носу! – орал он, – коммерсанты так не поступают, – отныне дел с тобой вести не намерен, а, если ты на свой страх и риск появишься в деревне, к тебе применят превентивные меры.
После слов «превентивные меры» я молча взял со стола свою трудовую книжку и, повернувшись, вытащил из‑за книг магнитофон. При этом глаза у моего бывшего шефа стали поболе корабельных иллюминаторов. Что он подумал, не знаю, но сработал я, конечно, топорно и грубо.
Пока прощался с продавцами и грузчиками, – по понятным причинам особенно переживали Ленка с Тамаркой – в магазине появился Лёша Чебышев.
— Блин! Кого я вижу! – заорал Пашка.
— Здорово, чертогон! – скромно поприветствовал его Чебышев, чем изрядно удивил Заева.
— Это почему из благородных кошёлок ты перевёл меня в плебейские чертогоны? – допытывался он.
— В связи с тяжёлым международным положением и нервной внутренней обстановкой. Уволился я с завода, – грустно произнёс Алексей Григорьевич. – Зарплату не платят. Делать сковороды в механическом после гироскопов противно… вот и уволился, – тосковал он. – Сколь лет‑то там протрубил… сволочи!
К кому относилось «сволочи», не понял, но, думаю, не к нам с Пашкой.
Узнав о таких исторических событиях, за компанию, Заев тоже подал заявление. Удручённый столяр, он же Буратино, он же – чурка–пацан, от великого расстройства даже купил пузырь. Пить мне было некогда, вытащив из магнитофона кассету и сгорая от любопытства, помчался домой. Первый раз в жизни пробежал мимо термометра, не глянув в его сторону, и прокрутил запись. Она оказалась круче любой другой музыки. Нужный мне разговор занял минут десять, не больше. Из него явствовало следующее: во–первых, штатский являлся подполковником милиции; во–вторых, дача взятки должностному лицу, то есть менту, за прикрытие; в–третьих – утечка информации. Мусор сообщил, когда будут проверять магазин и кто именно.
В–четвёртых, это было для меня самым основным, Марк Яковлевич попросил разобраться со мной и как следует припугнуть, а мент, по–глупости, согласился.
Успел сделать лишь одну копию, когда в окошко увидел уже знакомого подполковника и с ним двух здоровенных молодых ребят, тоже в штатском. Они шли и крутили головами.
«Номер дома ищут, – ухмыльнулся я, – не такое это простое дело…»
Вид у них был усталый, видимо, давно ходили.
Кассету спрятать не успел и оставил её на виду, среди других кассет.
— Сколько лет, сколько зим, – раскрыл дверь непрошеным гостям, готовый к отражению атаки, а что она последует, не сомневался.
Так оно и получилось… Один из молодых сразу решил заехать в морду. Но он слишком устал, пока бродил по оврагу, поэтому я легко отбил удар и толкнул его к стене.
«Спасибо, моих дома нет! – промелькнуло в голове. – Нападение – лучший метод защиты», – припечатал второго.
Схватившись обеими руками за расколотые драгоценности и немного согнувшись, он с таким удивлением смотрел на меня, будто я девятое чудо света или материализовавшийся домовой.
Подполковник и парень с незанятыми руками откуда‑то из‑под мышек достали пистолеты, я же из‑за умывальника вытащил здоровенный модернизированный топор, предназначенный для таких вот гостей… времена‑то наступили мутные. Несмотря на сложную ситуацию, успел подумать: «Блин! Скоро опять дрова колоть» – и стал взывать к их юридическому сознанию.
— Стреляйте, стреляйте, гады… Это будет превышение ваших собачьих полномочий… Ворвались в дом и пытаетесь угрохать честного человека!
Соседи‑то вас видели–и-и… а вот я могу всех козлов порубить и ничего мне не будет… У вас что, ордер на обыск есть или арест?! – орал я.
Подполковник не ожидал такой прыти и явно растерялся. Он убрал пушку и приказал то же сделать молодому.
— Падла! – оклемался третий. – У меня через неделю свадьба.
Начальнику пришлось его успокаивать.
В это время я нажал на клавишу магнитофона – вторая кассета находилась там – и подполковник услышал диалог. Глаза он раскрыл пошире, чем ведущая телепрограммы Наталья Дарьялова.
«Им с Марком Яковлевичем не дурно было бы в конкурсе по величине глаз участвовать, первые места бы поделили».
Как орёл на добычу, кинулся на магнитофон, и кассета оказалась в его кармане. Он с неподдельным уважением поглядел на меня нормальными уже глазами и, ничего не сказав, вышел. Подчиненные поплелись за ним. В их глазах уважения к себе не прочёл.
«Надо ещё пару копий сделать да Чебышеву с Пашкой отдать», – наблюдал в окно за ментами.
Один придерживал карман с кассетой, другой – пострадавшее место, третий – рукоять пистолета… Их мысли не трудно было угадать.
«Ну что ж, пора раскручиваться… – сказал я себе. – А что для этого надо? Правильно… денежки! А где их взять?.. – пытал себя. – Совершенно верно, Сергей Викторович, в банке…» – направился выбивать ссуду.
Но прежде, набравшись наглости, – вроде он мой добрый ангел, а я пришёл посоветоваться – записался на приём к Кабанченко, чтоб попытаться заручиться его поддержкой. Банк, где хотел просить ссуду, находился в подведомственном ему районе.
Егор Александрович моему приходу даже обрадовался… По крайней мере, лицо сделал такое, будто при виде меня его осенила идея, словно Ньютона, когда тому на башку свалилось яблоко. К моему удивлению, он вышел из‑за стола и пожал мою вспотевшую от непредсказуемой ситуации ладонь.
«Может, хочет попросить, чтоб отсидел за него лет десять?..» – уже весь вспотел от неизвестности.
— Славненько… славненько, что вы зашли… э–э-э… Как вас там по батюшке?..
«Слава богу, по матушке не посылает…»
— Двинянин Сергей Викторович, – по–моему, даже в коротком поклоне склонил голову.
— Ну–у, конечно… Помню–помню, усадил меня в кресло.
— Водички не дадите? – неожиданно спросил я.
— Тихонович, – обратился к помощнику, – налей‑ка из‑под крана стаканчик. Так что у тебя за вопрос?.. Сразу говорю, квартир нет!
