Михаил Веллер - Мишахерезада
Была еще копченая, полукопченая, сырокопченая, но это все из области дефицита, где запоминается и имеет значение не цена, а возможность достать, найти, договориться, отблагодарить. «Сервелат» — слово типа «брюлики» или «норковое манто». Четыре пятьдесят. Или аж пять восемьдесят! Но переживать не надо. Только для сильных мира сего, скрыт от глаз народа и изъят из слуха.
Мясо! Тема для повести, сложенной наполовину из анекдотов. «Вот в Ленинграде — «Ленмясо», «Ленрыба». А у нас в Одессе: «А де мясо», «А де рыба»… Про Херсон я уж вообще не говорю!»
«Американец: у нас скот забивают электрошоком. Француз: у нас гуманнее, усыпляют газом. Японец: у нас закалывают одним ударом. Русский: взрывают их у нас, что ли… одни копыта да головы остаются».
Говядина «первой категории» — два рубля. Второй — рупь восемьдесят, третьей — руль сорок. Свинина — от двух сорока и ниже, баранина — от рупь восьмидесяти. Мясники мухлюют с категориями, продавцы норовят завернуть в мякоть кость или подложить снизу жир. Достать трудно. На рынке обычно есть — где есть рынок. Четыре рубля, четыре пятьдесят. Свежайшее — а где хранить?
Питаться с рынка — это в Советском Союзе было дорого: признак достатка, статуса, типа верх среднего класса. Было непонятно в книгах, что в Америке, скажем, рынок — это дешево… странно. У нас на рынке все было в полтора-два-три раза дороже магазина. Но — было, и хорошего качества.
Дорогие мои!!! Советский базар — он в первую очередь и внушил советскому народу мысль о преимуществе рыночной экономики!!! Рынок — это есть все, прекрасного качества, пусть дороже стоит, но тогда ведь все и зарабатывать больше будут!
Базарные цены колебались в несколько раз, в зависимости от места и сезона. Магазинные — стояли незыблемо двадцать лет: все шестидесятые и семидесятые. И лишь после Брежнева пошел скрытый ползучий рост. Вначале, что характерно, через внутреннюю валюту — водку. Старые сорта тихо заменялись на полках новыми и более дорогими. Государство наполняло бюджет, удешевляя рабсилу.
А вот на пиво цены держались до конца советской власти. Пиво было без затей — «Жигулевское» и все тут. Двадцать две копейки поллитра в разлив. Тридцать семь — поллитровая бутылка. «Таежное» — та же рецептура для Восточной Сибири и Дальнего Востока. А уж изыски типа «Рижского», «Московского», «Двойного золотого» — это в ресторанах получше или в фирменных пивбарах, которых и было-то штуки по две-три на Москву или Ленинград, а больше не было нигде. Черное бархатное завода Стеньки Разина шло в разлив по двадцать девять копеек поллитра. Кто его видел?..
М-да. Был бы я в те годы старше — лучше помнил бы цены на кефир и творог. Молоко стоило тридцать копеек литр: тридцать копеек поллитровая бутылка и пятьдесят — литровая (с посудой).
Поллитровка кефира стоила тридцать две или тридцать четыре. Двухсотграммовая пачка творога — двадцать две копейки. Сметана — рубль девяносто за кило. Сметану разводили кефиром, молоко водой, творог магазинный был кисл всегда до полной невкусности. Мы, кому базар был не по карману, жили в убеждении, что противность творога — компенсация за его полезность.
Сахар! Девяносто копеек за кило в россыпь, девяносто четыре пачка песку в упаковке.
А ихде же «кондитерские изделия»? Карамель «подушечки» — капля повидла в сахарной микроподушке — 90 коп/кило. Дешевле не было. Соевые «батончики» — 1.60. Самые дорогие трюфеля, в смысле не грибы, их никто не видал, а конфеты «Трюфель шоколадный» — 6 рублей! «Белочка» — 4.50. «Ласточка» — 3.70. Молочная «Коровка» — 1.40. Схожие шоколадно-вафельные «Кара-Кум», «Мишка на Севере» и т. д. — все в районе четырех рублей кило.
Стограммовая банка растворимого кофе стоила два рубля, и это был престижный дефицит. Килограмм зернового — четыре пятьдесят. Лимоны — рупь тридцать кило. На рубль ты мог взять в «Елисее» пятьдесят граммов свежесмолотого кофе, сто граммов сахарного песку, лимон и пачку болгарских сигарет с фильтром. Этого хватало на изячное студенческое кофепитие вчетвером с девушками.
Слушайте — я начинаю понимать банкиров и олигархов! Я сам не ожидал, садясь за эту главу, что деньги и цены — столь увлекательная и бесконечная материя!..
Может, просто прейскурант составить? Или опубликовать архив Госплана?
М-да. Прав был Чехов — жить нельзя без одних только денег. Взаимодействие с окружающей средой посредством денежных знаков — чем не создание новой науки «монетарная семиотика»? И вполне в духе времени. Мы живем, и жизнь стоит денег, черт возьми!
Даже пустая стеклотара. Это была статья дохода! Приемщики пунктов стеклотары были небедными людьми со своим неофициальным бизнесом. Без очереди, с заднего хода и оптом принимали дешевле; зато сразу, а то толпы сдающих стояли в часовых очередях к окошечку.
Поллитровая бутылка — двенадцать копеек. Ноль семь винная или шампанская — семнадцать. Поллитровая молочная — 15. Литровая молочная — 20. Литровая банка 10, поллитровая 5, двухсотграммовая сметанно-майонезная — 3.
То есть. Найденная в сквере бутылка — это пачка сигарет или батон хлеба, если жестко на мели. Бомжи разделили город на зоны и злобно воевали за свои кормящие участки, проверяя кусты, парадные и урны. Десяток подобранных бутылок в день могли прокормить бедного человека, пьющего одеколон.
На этой двусмысленной продукции бинарного назначения мы плавно переходим к промтоварам.
Цветочные одеколоны стоили семьдесят копеек за флакончик в семьдесят пять граммов. При крепости семьдесят спиртовых градусов это заменяет сто тридцать грамм водки или триста — портвейна. А лосьон «Огуречный» — за восемьдесят копеек сто пятьдесят грамм!
Одеколон «Шипр» стоил рубль тридцать. И все они стоили порядка двух рублей. Духи «Пиковая дама», русише шанель номер пять, стоили шесть рублей за флакончик в коробочке — миллилитров тридцать. «Красная Москва» — пять рублей за пятьдесят миллилитров.
К восьмидесятым в народ стал проникать французский парфюм, и там уже цены были любые. Двадцатка за флакон мужской туалетной воды, до восьмидесяти за женские духи. Это уже явственное расслоение общества вышло за пределы партноменклатуры.
Мужской костюм: позорный за шестьдесят, нормальный за девяносто — сто, достойно-приличный за сто пятьдесят, очень дорогой за двести, шикарная тройка за двести сорок.
Нормальное пальто за сто. Тулупо-дубленка за двести. Сорочка за шесть, галстук за три, трусы и носки по семьдесят копеек.
Знаковый товар — женские сапоги. Дефицит. Очереди. Спекулянты. Семьдесят. Сто. Двести. Ужас.
Супер-дупер-навороченные мужские «платформы» могли стоить 60 — для фарцы и мясников. 37 — это предел нормальных туфель. 30 — это отлично, 24 — нормально, 16 — недорого, 6.50 — это уже туфли дешевые, бедные, простые. Но носить можно.
Да. Шестидесятые — это белые нейлоновые сорочки. Как униформа. 20 рэ. 30 — это уже супер.
Почем были женское белье, одежда, косметика, украшения? — понятия не имею. Сексорасист. А ведь основная читательская аудитория сегодня — это «женщины пятьдесят плюс». Помню только, что «достал» однажды девушке визг моды — белые ажурные чулки. Пять рублей. Но с меня взяли по знакомству «свою цену».
Когда колготки только появились, это было жутко продвинуто, модно и дорого, не достать нигде, и стоить могли до десяти рублей.
Джинсы!!! Сто. А потом двести.
Часы! Плоский круглый золоченый «Вымпел» — 40 рублей. Остальные — 25–30.
Мебель! Гарнитур чешский, гэдээровский и особенно финский — мог стоить четыреста, а мог тысячу четыреста. Книжная полка под стеклом — десять, письменный стол полированный — сто тридцать, шкаф платяной хороший — двести, стул — шесть рублей вполне ничего, диван-кровать хороший — сто шестьдесят. Ковров не имел. Стол в комиссионке купил за двенадцать, шкаф за двадцать, тахту за сорок, стул подарили.
Радиоприемник транзисторный многодиапазоновый «ВЭФ», до этого он же «Спидола» рижского радиозавода — 100 руб. По нему ловили вражеские голоса и музыку.
Телевизор — черно-белый, разумеется, — 140–260. Когда появились цветные, экраны уже стали огромными, а деньги помельчали, — они стоили аж 700! Цветной телевизор — это было круто!
Магнитофоны — «Аидас», «Комета» и «Маяк», бедные отечественные ящики с двумя катушками — 140–240. «Грюндик» был легендой и мог стоить полторы тысячи — в комиссионке по блату.
Когда моряки и дипломаты начали ввозить видики — это было фантастично! Они стоили как квартира — от двух до четырех тысяч! Как подержанный автомобиль.
Холодильники стоили от 60 руб. дешевого небольшого «Саратова» до 200 здорового и отличного «ЗиЛ-Москва» или «Минск».
Ковер — 200–500. Ваза хрустальная — 20—100.
А русише культур? Билет в кино — 30–45 копеек на вечерний сеанс, дневной — 25. Театр — от 30–70 копеек входные стоячие на галерку — до 4 рублей кресла первые восемь рядов середина. Приличные места чуть дальше центра зала стоили 1.60—2.40. Это в хорошем театре.
