Марк Леви - Уйти, чтобы вернуться
— Не очень приятно всю брачную ночь ждать отзыва от начальства на твою статью! Я решила это предотвратить, — шепнула Вэлери на ухо мужу. — Вчера, пока ты работал дома как ненормальный, я позволила себе позвонить в газету и пригласить ее на свадьбу. Все-таки она твоя начальница…
Эндрю улыбнулся и поцеловал жену.
К ним подошла Оливия Стерн.
— Чудесная церемония, вы — прекрасная пара. Вам очень идет это платье, а Эндрю я никогда не видела в костюме. Вам надо чаще так одеваться! Можно на пару минут отвлечь вашего мужа? — обратилась Оливия к Вэлери.
Та кивнула и догнала родителей, шедших впереди.
— Замечательная работа, Эндрю! Не буду морочить вам голову в день свадьбы, даже по такому приятному поводу. Вечером я пришлю вам свои замечания. Простите, что заставляю вас возвращаться к работе сразу после свадьбы, но вам придется кое-что дописать. Ваша статья выйдет во вторник, я выбила для вас первую полосу и три страницы внутри. Это слава, дружище! — И Оливия похлопала его по плечу.
— Разве вы не собирались публиковать ее только через неделю? — изумился Эндрю.
— Зачем задерживать такую статью? Наши конкуренты позеленеют от зависти! Потрясающая работа! До понедельника, желаю вам хорошо повеселиться!
Оливия чмокнула его в щеку, помахала рукой Вэлери и ушла.
— У нее такой довольный вид! Ты тоже улыбнулся — впервые за весь сегодняшний день. Наконец-то ты сможешь отдохнуть.
Вэлери светилась от счастья, Эндрю чувствовал себя превосходно — но только до тех пор, пока не увидел под светофором на Гудзон-стрит черный джип и не почувствовал новый спазм в горле.
— Опять ты за свое? — подскочил к нему Саймон. — Увидел призрак?
Зажегся зеленый свет, и внедорожник укатил.
— Я перескочил на две недели вперед, Саймон.
— Куда ты перескочил?
— Две недели словно испарились! Я был у Занетти, с ним случилось то же, что со мной.
Он в курсе всей моей истории. Не знаю, что и как произошло, это был какой-то кошмар, но очнулся я уже две недели спустя. Снова скачок во времени, но на этот раз в будущее. Ничего не понимаю!
— Если от этого тебе будет спокойнее, то сознаюсь: я тоже ничего не понимаю. В твоих словах нет ни малейшего смысла. Ты о чем, Эндрю? — Саймон смотрел на друга с нешуточной тревогой.
— О том, что меня ждет, о нас с тобой, о Пильгесе, о жене Капетты. У меня осталась всего неделя, я в ужасе!
— Какие еще Пильгес и жена Капетты? — спросил вконец заинтригованный Саймон.
Эндрю окинул друга долгим взглядом и вздохнул:
— Боже, в этом скачке во времени я потерял тебя и Пильгеса. Так ты совершенно не понимаешь, о чем я толкую?
Саймон помотал головой и взял Эндрю за плечи.
— Я знал, что женитьба может дать побочный эффект, но что-то слишком быстро он у тебя появился!
Подошедшая к ним Вэлери обняла мужа за талию и сказала Саймону:
— Ты не против, если в день свадьбы я заберу мужа себе?
— Забирай на всю неделю, хоть до конца лета, если пожелаешь, только потом верни его мне в целости и сохранности, а то он мелет всякий вздор!
Вэлери потянула Эндрю в сторонку.
— Быстрее бы кончился этот день, мне не терпится остаться с тобой дома наедине, — сказал ей Эндрю шепотом.
— Я только что сама тебе хотела это сказать, — ответила Вэлери.
* * *Воскресенье они провели в квартире Вэлери. Лил дождь, гремела гроза — одна из тех летних гроз, которые превращают городские улицы в реки.
После обеда Эндрю засел за продолжение статьи, а Вэлери решила разобрать свои бумаги. Под вечер они прогулялись до ближайшего магазинчика, прячась вдвоем под одним зонтом.
— В Ист-Виллидж тоже, оказывается, неплохо, — признал Эндрю, оглядевшись.
— Решил переехать?
— Этого я не говорил, но, если тебе попадется симпатичная трехкомнатная квартира, я буду не прочь на нее взглянуть.
Они вернулись домой, каждый вернулся к своим делам: Эндрю — к работе над статьей, Вэлери — к своим бумагам.
— Хорошенькое у нас свадебное путешествие! — словно внезапно опомнившись, воскликнул он. — Ты заслуживаешь лучшего, я тебя недостоин.
— Это как посмотреть. Я-то точно знаю, ты — мужчина моей жизни.
На закате Эндрю поставил в статье точку. Был уже десятый час вечера. Вэлери перечитала написанное мужем и сама отправила текст по электронной почте.
Эндрю хотел сложить разбросанные листы черновика, но Вэлери ему не позволила:
— Пойди приляг, я сама.
Эндрю был рад уступить: у него ломило спину, хотелось отдохнуть.
— Кто такая Мариса? — раздался через несколько минут голос Вэлери.
— Моя сотрудница в Буэнос-Айресе, а что?
— Я нашла конвертик, это тебе.
Эндрю затаил дыхание. Вэлери стала читать вслух:
Эндрю, это подарок.
Я его взяла у Луизы.
В память об Исабель и Рафаэле.
Спасибо тебе.
МарисаЭндрю вскочил с дивана и вырвал из рук Вэлери конверт. Открыв его, он извлек на свет маленькую черно-белую фотографию: из глубины десятилетий ему улыбались два лица.
— Это они? — спросила Вэлери.
— Да, они, Исабель и Рафаэль, — взволнованно ответил Эндрю.
— Странно, — сказала Вэлери, — но то ли потому, что я знаю их историю, то ли потому, что читала твою статью, лицо этой женщины кажется мне знакомым.
Эндрю поднес фотографию к глазам и прищурился, тщательно ее разглядывая.
— Моя статья ни при чем, — проговорил он ошеломленно. — Мне это лицо тоже знакомо, и даже лучше, чем ты можешь себе представить.
— Как это? — изумилась Вэлери.
— А так… Что мне только не приходило в голову, только не это. Какой же я дурак!
* * *Прежде чем войти в дверь здания по адресу: Восьмая авеню, 860, Эндрю пробежал глазами по черной надписи на фасаде: «Нью-Йорк таймс». Торопливо пройдя через вестибюль, он вошел в лифт и поднялся прямо в кабинет главного редактора.
Там он уселся напротив нее в кресло, не дожидаясь приглашения.
Оливия озадаченно уставилась на него.
— Вы прочли окончание моей статьи?
— Это именно то, чего я от вас ждала. Я отправила текст на верстку, и, если за день не произойдет ничего из ряда вон выходящего, статья выйдет в завтрашнем номере.
Эндрю подвинулся в кресле к ее столу.
— Вы знали, что совсем рядом с тем местом, где живет Ортис, есть деревня с вашим именем? Забавно, не правда ли?
— Допустим.
— Что-то вы не особенно удивились. Возможно, если бы деревня называлась Мария Лус, это было бы действительно необычно: деревня и вы были бы тезками.
Эндрю достал из кармана маленький конверт, вынул из него фотографию и положил ее перед своей начальницей. Она взяла ее и долго на нее смотрела, ничего не говоря, потом так же молча положила на стол.
— Узнаете эту пару? — спросил Эндрю.
— Я знаю, кто они, но их самих никогда не знала, — проговорила Оливия со вздохом.
— Эта женщина на фотографии так на вас похожа, что я даже решил, что это вы, только неведомо почему перенесшаяся в семидесятые годы. Вы все знали с тех пор, как Луиза сообщила вам, кто вы на самом деле, не правда ли, Мария Лус?
Мария-Лус встала и подошла к окну.
— Это произошло в кафе, где обычно собирались после занятий студенты факультета. Луиза часто туда приходила, но со мной не заговаривала. Забьется в угол и смотрит на меня оттуда. И вот однажды она подходит и просит разрешения присесть за мой столик. Мол, она должна рассказать мне нечто важное. Мне будет трудно это принять, но я должна об этом узнать… Моя жизнь полетела вверх тормашками: она рассказала мне историю Исабель и Рафаэля, моих настоящих родителей. Я не хотела ей верить. Узнать, что на протяжении двадцати лет твоя жизнь была сплошной ложью, что ты понятия не имела о своем происхождении, что ты любишь отца, который отчасти повинен в гибели родителей, — такое не умещается в голове. Осознать правду было для меня пыткой. Я не жалуюсь, мне выпал шанс, какого у других не было, а возможно, никогда и не будет: я сумела создать себя заново. В тот же день я покинула дом, в котором выросла, не сказав ни слова человеку, который меня вырастил. Я поселилась у моего тогдашнего бойфренда и подала заявление на стипендию в Йельский университет. Меня приняли, и я с головой погрузилась в учебу. Жизнь давала мне возможность выкарабкаться из всей этой мерзости, почтить память родителей, помочь им восторжествовать над теми, кто хотел навечно уничтожить память о них. Позже, заручившись поддержкой моих преподавателей, я добилась американского гражданства. Завершила учебу, поступила на работу в «Нью-Йорк таймс» — сначала стажером, а потом стала делать карьеру…
Эндрю взял фотографию Исабель и Рафаэля и еще раз в нее вгляделся.
— На эту мысль вас навело мое китайское расследование? Вы сказали себе, что если я один раз сумел найти следы похищенных детей, то и в Аргентине мне может улыбнуться удача?
