Юлия Миронова - Переводы с языка дельфинов
— Не говори так! — Алина заставила Ксюшу посмотреть ей в глаза. — С ума сошла? Как Андрей?
— Нет, ты неправильно поняла. Я не собираюсь с собой кончать, если ты об этом. Знаешь, я когда узнала о болезни сына, все время думала только об одном: за что? Что я сделала такого, чтобы заслужить этот кошмар! Я даже молилась, прощения просила, думала, вымолю чудо любой ценой. И только сейчас поняла, как я любила его, смысл жизни был только в нем. А теперь в чем он, этот смысл?
Ксюша достала платок и продолжила:
— Первые дни после похорон было очень тяжело, я никак не могла поверить, что у меня теперь никаких обязанностей. — Ксюша всхлипнула и сжала платок. — Потом стало еще хуже. Алина, мне так стыдно! Представляешь… я начинаю чувствовать облегчение. Вчера с Андреем говорили: как же так, теперь мы ни к чему не привязаны, можем вот прямо сейчас пойти куда угодно. Работать теперь оба можем. И сколько всего стало доступным. Мне стыдно, ужасно стыдно перед моим крошечкой за эти чувства!
Алина погладила ее по руке и успокаивающе сказала:
— Ксюша, перестань винить себя. Вы жили другой жизнью ради сына. Ты не можешь себя простить, потому что потеряла самое дорогое, что у тебя было. Не убивайся так. Маркуша смотрит на вас и понимает, что у него прекрасные мамочка и папочка. Теперь он все понимает. Он будет самым красивым и умным ангелочком. Это, конечно, просто слова, но… я не знаю, что еще сказать. Держись.
Ксюша вытерла слезы и сказала уже спокойнее:
— Мы уедем все равно. Все документы готовы. Если бы не случилось это, то уже послезавтра улетели бы втроем. Билеты поменяли, теперь задержимся до сорока дней, памятник как раз будет готов, и потом поедем. Жизнь продолжается, конечно. Вот только зачем…
— Ксюша, а что случилось? — Алина решилась наконец задать главный вопрос. — Прости, что ворошу, но ведь еще месяц назад все было хорошо. Я к вам приезжала, у Марка была ангина. Он ведь выздоровел потом?
— Да, ангина тут ни при чем, конечно. У него было отравление тяжелейшее. Мы же протокол ввели больше трех недель назад. Марк дня через два стал вялым каким-то. Постоянно капризничал, не орал, главное, как обычно, а хныкал тихонько, и глаза все время тер. Но эти симптомы нас даже радовали, думали, как хорошо, что он такой спокойный стал. А потом понос пошел, это я уже хелирование начала. Такая ужасная диарея! И рвота в день по три-четыре раза. Нас, конечно, сразу в инфекционку забрали. Ножки-ручки холодные, весь бледный. Там капельницы пытались ставить, но он ведь не дает поставить, иголки вырывал… ну, ты понимаешь. Хоть и слабенький был, но все равно сопротивлялся. Потом судороги начались… В токсикологию уже не успели. Ой, как он мучился, Алина, даже вспоминать не буду. — Ксюша помолчала и добавила: — В общем, я грешу на хелаторы, больше нечему быть. Вода нормальная у нас дома, еда обычная, все домашнее, влажная уборка постоянно. После смерти Марка к нам даже с санэпидстанции приходили, но все признали в пределах нормы.
Алина слушала: какой кошмар! Даже думать об этом страшно! Хорошо, что вовремя опомнилась. А Марка очень жалко, бедный малыш!
— Ксюша, мне очень жаль. Марк был замечательным мальчиком.
— Да. Это была вся моя жизнь, — сказала Ксюша. — Теперь начнется другая, но я даже не знаю пока, как буду жить без него. Знаешь, Алина, ловлю себя на мысли, что если снова рожу, то совсем не боюсь, если ребенок вновь окажется аутистом. А с обычным ребенком я буду чувствовать себя виноватой, как будто Бог услышал мои молитвы.
Вова давно тянул мать в сторону выхода, давая понять, что пора уходить. Ксюша посмотрела на него особым нежным взглядом и сказала Алине:
— Береги его!
Домой Алина возвращалась оглушенная. Хелирование могло стать причиной смерти мальчика. Ужасно, просто ужасно. Не укладывается в голове, что это могло произойти и с ее Вовой. Бог отвел.
Поужинали втроем. Семен с удивлением смотрел, как Вова ловко управляется с вилкой и аккуратно пьет из стакана сок.
— Улучшения налицо, я смотрю, — сказал он Алине, которая с удовольствием наблюдала за сыном.
— Да, с каждым днем все лучше, — ответила она. — А вот у одной женщины ребенок умер. Представляешь? Начала хелирование, и мальчик умер. Сегодня встречалась с ней, там вообще… жуткое отравление, даже в больнице не спасли. Такая история… Кстати, Сема, как ты думаешь, могли хелаторы спровоцировать такое отравление?
— Могли, почему бы и нет? — пожал плечами Семен. — Сейчас-то уж чего искать причины? Мальчика не вернуть.
— Да, но проблема в том, что я продала ей кое-какие препараты для протокола. Боюсь, не могли ли они навредить. Хотя… там ничего такого не было, Вова все это тоже принимал, но не заболел же.
Семен уставился на нее:
— А зачем ты продала?
Алина хотела было сказать, что отменила протокол, но потом подумала, что это удачный поворот, чтобы попросить у Семена денег. Она сказала:
— У меня денег не было свободных, а они мне нужны, у нас столько расходов каждый день. Вот и продала часть, у меня много было.
Семен хмыкнул. Алина поняла, что ее тонкий намек не принят, и сказала:
— А ты не мог бы мне дать немного денег? Нам нужно заплатить за занятия.
— А эти родители, у которых мальчик умер, никакого расследования, что ли, не провели? — пропустив ее просьбу мимо ушей, спросил Семен.
— Не знаю. Нет, наверное, Ксюша бы сказала. А какое тут расследование? В мальчишку столько всего вливали, что сложно определить, от чего вообще могла быть такая реакция. Ты как биохимик что думаешь?
Семен помолчал, повертел в пальцах сигарету.
— Вообще, сочетание диеты и больших доз фолиевой кислоты могли дать такой эффект. С точки зрения биохимика объяснять долго, но это могло повлиять. Да. Ну мало ли причин, Алиночка. Может, аллергия на любой компонент, может, там состав капсул был какой-нибудь левый? Или родители сами перепутали и чего-то давали больше, а если я правильно понимаю смысл хелирования, там строжайший режим введения, и дозы должны быть выверены до частицы, верно?
— Да. Вот это и удивляет. Марк стал чувствовать себя плохо еще до хелирования. А оно, получается, добило его.
— Не знаю тогда, — свернул разговор муж. Еще немного с явным интересом понаблюдав за Вовой, который напоследок схрумкал огурец и убежал в детскую, Семен ушел смотреть телевизор.
Алина убрала посуду и села за ноутбук. Решила обсудить случившееся на форуме. Ее преследовала какая-то недоговоренность, недодуманность, что-то важное витало в ее сознании, но она никак не могла ухватить мысль.
Форум гудел. Новость облетела многих, кто знал Ксюшу и лично, и по Интернету. Алина нашла нужную тему, отписалась там, высказав свои мысли и спросив, кто что думает по этому поводу. Сделала себе кофе и села ждать ответов — время было самое подходящее, обычно в эти часы на форуме собирались мамаши. И тут она увидела новую тему. Алина почувствовала, что ее сердце улетело прямо в низ живота, а на его месте образовалась леденящая пустота, расширяющаяся с каждой секундой. Этого не может быть! Алине хотелось кричать, но она только шептала: «Боже мой, как же так…»
«Сегодня ночью умерла Манана». Манана! Жизнерадостная, доброжелательная… Что случилось? Алина дрожащей рукой ткнула в нужную тему и стала жадно читать подробности: болела уже больше двух недель, сильно похудела, ослабла, была постоянно вялая… девчонки звонили ей — отвечала невпопад, рассудок мутный… постоянное расстройство желудка, повысилось давление, рвота несколько раз в день. Алина вздрогнула. Рвота, желудок, вялость… Она быстро спросила: «Что написано в заключении о смерти?» Ответа не пришлось долго ждать: «Острая почечная недостаточность. У нее в последние двое суток наступило полное обезвоживание, судороги, губы синие, вся холодная… очень тяжело уходила…»
Алина плакала, но голова была ясной: Марку в заключении написали: «острая печеночная недостаточность», Ксюша тоже упоминала судороги, желтизну склер и чрезвычайную бледность, синюшность губ и конечностей. В топике появилось новое сообщение: «Девочки, кто хочет попрощаться с Мананой, похороны послезавтра, сбор в 12». Алина отписалась, что обязательно придет.
Уснуть не могла, плакала, несколько раз вставала, пила чай с мелиссой, как учила ее Марфуша.
Утром снова пыталась выяснять у Семена возможные причины, однако он разозлился и, так и не ответив, ушел на работу.
Через день Алина поехала к дому Мананы, чтобы проводить ее в последний путь. Поехала пораньше, оставила Вову на занятиях в «Дети и мир», просила педагогов звонить, если что, без промедления. При удачном стечении обстоятельств, — если Вова не распсихуется, — у нее было два с половиной часа. Вовик в последние недели был примерным мальчиком, и Алина была более или менее спокойна.
