Стивен Гросс - Искусство жить. Реальные истории расставания с прошлым и счастливых перемен
Мы до сих пор встречаемся, но уже не так часто, как раньше. И иногда, пусть очень редко, но Энтони все-таки на несколько минут засыпает во время сеанса. Как правило, это случалось в те дни, когда он сдавал на анализ кровь, получал результаты анализа или узнавал о смерти кого-нибудь из родственников или знакомых. И теперь мы с ним воспринимали эти происшествия в качестве напоминания нам обоим о том, что смерть всегда находится гораздо ближе, чем нам хотелось бы думать.
* * *Сейчас я думаю, что в разные моменты молчание Энтони было выражением разных чувств: печали, желания быть ближе ко мне, но держаться на расстоянии, стремления остановить время. Энтони сказал мне, что эти периоды тишины обладали целительным эффектом, в эти мгновения у него была возможность регрессировать и оказаться под присмотром другого человека. Все более и более глубокое и затяжное молчание было знаком усиливающегося доверия ко мне.
Вполне может быть, что еще его молчание было своеобразной репетицией момента смерти, но прежде всего оно было чем-то, что нам приходилось переживать вместе. Погружаясь в молчание, Энтони обнаруживал, что ему легче переносить мысли о собственной смерти, принимать тишину, потому что он чувствовал, что остается живым в сознании другого человека.
Об избавлении от скорби
Мои записи показывают, что Элис П. пришла ко мне на консультацию в июне 1988 года. Нашу беседу она начала словами:
– Я уже много лет сама не своя и просто не представляю, как выбить себя из этого состояния.
Она немного рассказала мне о своей семье. Они с мужем постарались обеспечить своим дочерям хороший старт самостоятельной жизни, и «девочки» действительно добились успеха – младшая училась в Оксфорде на медицинском и уже в этом году должна была получить диплом.
Ближе к концу консультации Элис вдруг подалась вперед на своем стуле и сказала мне, что девятнадцать лет назад скоропостижно скончался их третий ребенок, сын Джек. Ему тогда было всего три месяца от роду.
– Это произошло в пятницу… 27 июня 1969 года. Сразу после обеда. Я покормила Джека и уложила спать. А когда вернулась, он был уже мертв.
Затем Элис процитировала мне фразу из «Боли утраты» К. С. Льюиса, которой он описал свои опасения, что из его сознания постепенно исчезают воспоминания о покойной жене:
– «Медленно, бесшумно, как падают на землю снежные хлопья, и снег будет идти всю ночь – хлопья моего воображения, моей избирательной памяти будут накрывать ее образ… И в конце концов полностью погребут под собой реальные очертания». Так сказал Льюис. Но у меня все по-другому, – проговорила Элис. – Я про Джека помню буквально всё… Запах его кожи, его улыбку. Всё.
Застыв без движения, она продолжила:
– Пару дней назад я готовлю на кухне завтрак, слушаю радио, а там рассказывают ужасную историю о том, как во время катания на лодках погибли дети. И я думаю: Джеку утонуть не грозит. У меня все время вертятся такие мысли. Пьяные водители для Джека угрозы не представляют. У Джека никогда не будет ни рака, ни инфаркта – он в безопасности. Это же безумие какое-то. Таких мыслей не должно быть.
С полгода назад ко мне на консультацию записался Эдмунд К. В свои двадцать девять он уже был директором международной организации по распространению гуманитарной помощи. За первые пять лет работы он побывал в тридцати с лишним странах и инспектировал гуманитарную деятельность своей организации в таких государствах, как Афганистан, Судан и Ирак.
Но с девятнадцати лет, то есть с момента, когда покончил с собой его отец, он сидит на антидепрессантах.
– Я понимаю, что пользоваться антидепрессантами мне не стоило бы, – сказал Эдмунд. – Но, переставая их принимать, я моментально оказываюсь в том же самом состоянии, в котором был в девятнадцать… Я злюсь на отца за то, что он пошел на самоубийство. И это такая глупость. Мне уже давным-давно следовало бы закрыть для себя эту тему.
И Элис П., и Эдмунд К. скорбят. Каждый из них переживает это по-своему, но одинаковы они в том, что усугубляют свои страдания нежеланием оставить все произошедшее в прошлом.
Они страдают гораздо сильнее, потому что надеются как-то прогрессировать, пройти через определенные стадии своего горя. Но поскольку этого не происходит, они чувствуют, что делают что-то неправильно, а если точнее – что-то не так в них самих.
Они страдают дважды – сначала от самого горя, а потом от тирании своих собственных «должен – не должен»: «Я должна была выбить себя из этого состояния», «Я не должен так злиться», «Я давно уже должен был все забыть и жить дальше» и так далее. Здесь остается слишком мало места для исследования своих эмоций и понимания. Такой образ существования порождает ненависть к самому себе, отчаянье и депрессивные состояния.
* * *Идея отказа от горя – завершения процесса скорби – корнями наверняка уходит в работы Элизабет Кюблер-Росс[4]. В 1960-х Кюблер-Росс идентифицировала пять психологических стадий в переживаниях смертельно больных пациентов, последней из которых является принятие. Около четверти века назад и сама Кюблер-Росс, и многие психологи, работающие с людьми, перенесшими тяжелые утраты, начали использовать эти пять стадий для описания переживаний как умирающих, так и скорбящих по умершим.
Я давно сомневался в правоте Кюблер-Росс. Умирающие и скорбящие люди проходят через совершенно разные «психологические стадии». Умирающий человек знает, что страданиям придет конец, но в случае человека скорбящего все совсем не так. Скорбящий человек продолжает жить и всю оставшуюся жизнь может продолжать страдать от своего горя.
Люди страдают дважды– сначала от самого горя, а потом от тирании своих собственных «должен – не должен»: «Я должна была выбить себя из этого состояния», «Я не должен так злиться», «Я давно уже должен был все забыть и жить дальше» и так далее.
Все мы скорбим по-разному, но в общем случае изначальные чувства шока и страха, вызванные смертью близкого человека, со временем притупляются и теряют силу. Пройдя через процесс переживания горя, мы постепенно приходим в себя, хотя какая-то сердечная боль все-таки остается с нами. Особенно тяжело нам в этот период даются праздники и юбилеи. Скорбь может немного отступить, а потом, совершенно неожиданно, снова обрушиться на нас со всей силой.
Потеря ребенка, потеря близкого человека, добровольно расставшегося с жизнью, – все эти потери, равно как и многие другие, причиняют нам боль на протяжении очень долгого времени.
Умирающий человек знает, что страданиям придет конец, но в случае человека скорбящего все совсем не так. Скорбящий человек продолжает жить и всю оставшуюся жизнь может страдать от своего горя.
