Ким Холден - Оптимистка
— О, Кэтрин, мне так жаль. Посмотри на свое лицо.
Я не видела его со вчерашнего дня. Когда уходила утром на занятия, он еще спал, а когда заглянула к нему в районе обеда, его уже не было.
— Клей, как ты себя сегодня чувствуешь? — Не хочу говорить о себе.
— Как будто по мне проехали катком и оставили умирать на обочине.
Могу себе представить.
— Без обид, но именно так ты и выглядишь. — Порезы на лице выглядят уже не так ужасно, как вчера, но нижняя губа и правая щека все еще опухшие и радуют взгляд странными оттенками красного и фиолетового.
Клей улыбается.
— Я просто хотел поблагодарить тебя еще раз за все, что ты вчера для меня сделала.
— В этом нет необходимости, Клей.
Он целует меня в целую щеку.
— Есть. Ты первый настоящий друг в моей жизни, Кэтрин. Однажды я стану пожилым безукоризненно одетым джентльменом и буду проводить все свободное время в кресле-качалке. Оглядываясь назад, на свою великолепную и успешную жизнь, я буду знать, что судьба была благосклонна ко мне, подарив лучшего друга, о котором можно только мечтать.
Если я открою рот, то начну плакать. Поэтому просто киваю.
Клейтон поворачивается и пожимает руку Шелли.
— До встречи, королева танцпола, — говорит он и уходит.
Шелли даже не пытается скрыть переживание во взгляде.
Я знаю, по тому, как она смотрит на меня, что Клей ей все рассказал. Я бы предпочла, чтобы никто не знал, но, по крайней мере, не мне пришлось излагать вчерашние события.
— Шелли, я в порядке. Может, поговорим сегодня о чем-нибудь другом? — Улыбаюсь, чтобы она знала, что я не пытаюсь быть сукой. — Давай приступать к работе.
Она кивает, и я знаю, что ей до ужаса, хочется что-нибудь сказать, но она молчит. За это я ее обожаю.
— У меня сегодня несколько доставок. Ты справишься со всем одна?
— Конечно. — Когда она подходит к двери, я добавляю, показывая на свое лицо: — Пожалуйста, не говори ничего Келлеру. Меня весь день преследовали жалостливые взгляды. — Сомневаюсь долю секунды, а потом говорю: — Похожие на твой. — Она отводит глаза. — Я чувствую себя неуютно от этого. Ненавижу жалость. Она высасывает из меня жизнь. — Это действительно так.
Шелли громко вздыхает. Судя по звукам, она скорее приняла поражение, чем раздражена. Через несколько секунд Шелли кивает головой и выходит за дверь.
Я погружаюсь в работу. Сегодня я медленнее, чем обычно, двигаясь со скоростью девяностолетней старушки, восстанавливающийся после операции по протезированию тазобедренного сустава.
Звонит колокольчик. Пришел клиент. Я стою спиной к двери, придерживая ленточку, которую пытаюсь завязать в бантик вокруг букета роз.
— Подождите секундочку, — говорю через плечо.
— Так, так, ты сегодня утром не заглянула выпить кофе. Что случилось? Что от меня требуется: шантаж или взятка?
Это Келлер. Что он тут делает?
Все еще спиной к нему, отвечаю:
— Дружище, моя зависимость сильна, но все же может быть удовлетворена бесплатным, хотя и без сомнения не таким вкусным, кофе из столовой. К тому, же я поздно встала и опаздывала. — Бант завязан, я поворачиваюсь лицом к Келлеру, готовая ко всему.
— Как дела?
У него перехватывает дыхание.
— Боже, Кейти, что с тобой произошло?
Хорошо, что желтые синяки на животе и бедрах скрыты под одеждой, иначе он был бы по-настоящему в шоке.
— А ты поверишь, если я скажу, что просто упала с лестницы?
Он крепко сжимает губы, отчего они превращаются в тонкую, белую линию. В его глазах одновременно и страх, и гнев. Он качает головой.
— Пыталась оседлать быка?
— Нет.
— Подпольные бои?
— Уже теплее. Кто тот ублюдок, что сотворил с тобой такое?
Ну почему, если у женщины появляются синяки, особенно на лице, то люди сразу же делают вывод, что она подверглась домашнему насилию? Хотя я и сама делаю такие же предположения. K сожалению, это результат слишком часто повторяющейся реальности.
— Это не то, что ты думаешь. — С раздражением фыркаю. — Сегодня рано утром мой друг Клейтон познал, что такое невежество, ненависть и слишком много алкоголя в крови. — Показываю на свое лицо. — А это — просто небольшой отголосок. Я в порядке, Келлер.
Страх и злость исчезли из его глаз, а на их место пришло стремление защитить. По крайней мере, не жалость.
— Это не порядок. — Опускаю взгляд и вижу, что он так крепко сжимает край прилавка, что его костяшки побелели.
Перегибаюсь и кладу свои руки поверх его.
— Эй, расслабься. Я в порядке. Правда.
Келлер качает головой и стягивает с головы вязаную шапку. Его волосы торчат во все стороны. Боже, даже после шапки он отлично выглядит. Не могу сдержать улыбку.
— Чему ты улыбаешься? — спрашивает он, наклонив голову.
Улыбка расплывается еще шире.
— Твои волосы. У тебя отличные волосы.
Келлер поднимает руку и пропускает их через пальцы, неудачно пытаясь пригладить. Все равно, я считаю, что это одна из его самых привлекательных черт.
— Чем могу тебе помочь, Келлер? — Теперь, когда с синяками разобрались, я не могу отрицать, что рада его видеть.
Он прикусывает щеку, как будто не уверен, как ответить на вопрос, а может быть, все еще не покончив для себя с предыдущей темой.
— Ты уверена, что в порядке? Потому что мне больно даже смотреть на тебя.
Нужно заканчивать с этим.
— Я в порядке.
Он кивает головой, все еще колеблясь.
— Ром дал мне задание с налетом романтики. Мне нужно выбрать орхидею для Дэна. У них годовщина и он хочет подарить ее сегодня вечером. Собирался сам заглянуть во время обеда, но не смог уйти. У вас есть, что предложить?
Выхожу из-за прилавка, и мы вместе выбираем белую орхидею. Келлер оплачивает покупку, а я оборачиваю ее в толстый слой упаковочной бумаги, чтобы она не замерзла.
Уже на выходе он тормозит.
— Загляни завтра утром в «Граундс». Я куплю тебе кофе. Ну, знаешь, чтобы тебе не пришлось пить этот яд в столовой два дня подряд.
Я смеюсь.
— Я стараюсь избегать этого. Увидимся завтра. Но я сама за себя заплачу. Кроме того, я все еще должна тебе за поездку в Милуоки.
Он прерывает меня.
— Нет, не должна.
Улыбаюсь. Келлер не знает меня. Хотя он и настаивает на том, что не возьмет деньги, я найду способ вернуть их ему.
— Скоро я буду настолько у тебя в долгах, что мне придется стать твоей персональной рабыней.
— Ммм. — Его взгляд светлеет. — Я бы нашел для тебя работенку.
— Не так быстро. Я предпочитаю сделку наличными. У меня не так много времени, чтобы делать за тебя грязную работу.
Он криво ухмыляется.
