Чарльз Буковски - Первая красотка в городе
— не знаю. может, боюсь. всего боюсь. в смысле — людей, домов, вещей, всего. людей, главным образом.
— я тоже боюсь, — сказала она.
— но у тебя глаза открыты. мне нравятся твои глаза.
она прикладывалась к бутылке. сильно прикладывалась. знаю я этих мексиканцев в Америке. я ждал, когда она сучиться начнет.
тут в дверь забарабанили так, что я чуть не обосрался. распахнули ее злобно, по-американски: там стоял бармен — здоровенный, краснорожий, брутальный банальный ублюдок.
— ты еще с этим мудозвоном не закончила?
— мне кажется, он хочет еще, — ответила она.
— еще хочешь? — спросил г-н Банальный.
— пожалуй, — ответил я.
взгляд его ястребом кинулся к деньгам на комоде, и он захлопнул дверь. общество денег. они думают, что деньги — волшебная палочка.
— это был мой муж… как бы, — сказала она.
— мне кажется, я больше не хочу, — сказал я.
— почему?
— во-первых, мне 48. во-вторых, это как ебаться в зале ожидания на автостанции.
она засмеялась.
— таких, как я, вы, ребята, называете блядьми. я должна выебать 8 или 10 мужиков в неделю, по меньшей мере.
— это уж точно делу не поможет.
— зато мне поможет.
— ну.
мы еще раз по очереди приложились.
— тебе нравится ебаться с женщинами?
— я для этого и здесь.
— а с мужчинами?
— я не ебусь с мужчинами.
она присосалась к бутылке. наверное, добрую четверть выхлестала.
— может, тебе в жопу хотелось бы? может, тебе хотелось бы, чтоб какой-нибудь мужик выеб тебя в жопу?
— ты ахинею несешь.
она смотрела прямо перед собой. на дальней стене висел серебряный Христосик. и она смотрела на этого серебряного Христосика на кресте. Христосик был очень хорошенький.
— может, ты утаивал. может, ты хочешь, чтобы кто-нибудь выеб тебя и жопу.
— ладно, как скажешь: может, мне и впрямь этого хочется.
я взял штопор и откупорил новое французское вино, пропихнув крошки пробки и остального дерьма внутрь, как я обычно делаю. только в кино официанты могут открывать французское вино без лажи.
я сделал первый хороший глоток. с пробкой и всем остальным. протянул ей бутылку. нога у нее упала с кровати. лицо стало, как у рыбы. она хорошенько глотнула.
я забрал у нее вино. казалось, маленькие крошки пробки в бутылке не знают, куда деваться. от некоторых я избавился.
— хочешь, я тебя в жопу выебу? — спросила она.
— ЧТО?
— а я МОГУ!
она поднялась с кровати, подошла к верхнему ящику комода, застегнула у себя на талии этот ремень и повернулась ко мне — и прямо на меня посмотрел ЗДОРОВЕННЫЙ целлулоидный хуй.
— десять дюймов! — рассмеялась она, выпячивая живот и подсовывая эту штуку прямо мне под нос. — и никогда не опускается, никогда не устает!
— ты мне раньше больше нранилась.
— ты не веришь, что мой старший брат — Хайме Браво, великий тореадор?
о какая — стоит с привязанным целлулоидным хуем и спрашивает меня про Хайме Браво.
— вряд ли Браво имел бы в Испании успех, — сказал я.
— а ты бы имел в Испании успех?
— черт, да я в Лос-Анджелесе успеха не имею. а теперь сними, пожалуйста, этот уморительный искусственный хуй…
она отстегнула его и сложила обратно в верхний ящик комода.
я вылез из постели и сел на жесткий стул, отхлебывая из горла. она себе нашла другой стул, и вот так мы и сидели друг напротив друга, голые, и передавали друг другу бутылку.
— это мне почему-то напоминает старый фильм с Лесли Хауардом, хотя такую сцену они бы ни за что не сняли. это же Хауард в кино по Сомерсету Моэму снимался? БРЕМЯ СТРАСТЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ?[54]
— я не знаю этих людей.
— правильно. ты слишком молодая.
— а тебе нравился этот Хауард, этот Моэм?
— у них у обоих был стиль. много стиля. но почему-то с ними обоими — часы ли пройдут, дни или годы — в конечном итоге начинаешь думать, что тебя облапошили.
— но у них у обоих было то, что ты называешь «стиль»?
— да, стиль очень важен. множество людей орет правду, но без стиля она беспомощна.
— у Браво есть стиль, у меня есть стиль, у тебя есть стиль.
— умнеешь на глазах.
потом я снова залез в постель. за мной — она. я попробовал снова. ничего не вышло.
— сосешь? — спросил я.
— конечно.
она взяла в рот и что-то из меня выжала.
я дал ей еще пятерку, оделся, отхлебнул еще вина и спустился по лестнице, перешел через дорогу к заправке. аккумулятор зарядили полностью. я заплатил работнику, выкатил машину задним ходом, дернул по 8-й авеню. 2 или 3 мили за мною висел легавый на мотоцикле. в бардачке у меня лежала пачка КЛОРЕТОВ, я ее вытащил, сунул в рот 3–4, пожевал. лягаш наконец отлип и прицепился к какому-то япу, который внезапно свернул влево на бульвар Уилтшир, не включив поворотника и не просигналив рукой. они заслужили друг друга.
когда я приехал к себе, женщина спала, а маленькой девочке занадобилось, чтоб я почитал ей из книжки под названием «ЦЫПЛЯТА КРОХИ СЬЮЗАН»[55], это был ужас. Бобби нашел картонную коробку, чтобы в ней спали цыплята. он поставил коробку в угол за кухонную плиту. потом Бобби насыпал немного кашки Крохи Сьюзан в маленькую тарелочку и аккуратно поставил в коробку, чтобы цыплята немножко пообедали. а Кроха Сьюзан смеялась и хлопала своими маленькими жирными ладошками.
позже выясняется, что два других цыпленка — петушки, а Кроха Сьюзан наседка — наседка, отложившая чудеснейшее на свете яйцо. вот-те на.
я уложил маленькую девочку спать, зашел в ванную и пустил горячую воду. потом залез в ванну и подумал: в следующий раз, когда аккумулятор сядет, пойду в кино. потом я вытянулся в горячей воде и обо всем забыл. почти.
«»
Президент Соединенных Штатов Америки в окружении своих агентов сел в машину. На заднее сиденье. Стояло темное и ничем не выдающееся утро. Никто не говорил ни слова. Они покатили вперед, и шины шуршали по улицам, все еще мокрым от ночною дождика. Молчание было на редкость необычно.
Они ехали-ехали, затем Президент спросил:
— Послушайте, а ведь это дорога не в аэропорт?
Агенты не ответили. Отпуск был запланирован. Две недели в личном доме. Самолет ждал его в аэропорту.
Снова заморосило. Похоже, опять дождь припустит. Все, включая самого Президента, были одеты в плотные пальто, шляпы; от этого казалось, что в машине не продохнуть. Холодный ветер снаружи не утихал.
— Водитель, — сказал Президент, — мне кажется, вы на неверном пути.
Водитель не ответил. Остальные агенты смотрели прямо вперед.
