Артур Таболов - Водяра
- Тебе крупно повезло, парень. По решению Хиль-Роблеса у нас создается постоянное представительство Верховного комиссара. Нужны люди, хорошо знающие местные условия. Он попросил досье на тебя. Уверен, ты подойдешь. Работы не пыльная, зарплата в долларах. Не слишком большая, но это не главное.
- Спасибо за хорошую новость. И ты специально приехал, чтобы мне это сказать?
- Есть некоторые проблемы. Место, как сам понимаешь, золотое…
- Чем? - перебил Иса.
- Не понимаешь? Распределение гуманитарной помощи, вот чем!
- Теперь понимаю. Сколько?
- Приятно иметь дело с умным человеком. Десять штук.
- Чего?
- Что значит чего? Баксов, конечно.
- Баксов?! - поразился Иса. - Сдурел?
- Не мне же одному.
- Десять штук баксов?! Если бы у меня были такие бабки, я бы здесь не уродовался!
- Не гони волну. Мы знаем про твой бизнес. То, что мы знаем, это бы ладно. А вот если Верховный комиссар узнает из твоего досье…
- Нет у меня таких денег, - уперся Иса.
- Твои проблемы. Найди. И не тяни. Дело горящее, последний срок завтра утром, - предупредил переводчик и ободрил, перед тем как уехать: - Не сомневайся, отобьешь свои бабки. И сверху наваришь. Мы с тобой еще поработаем. Я же говорю: золотое дно…
Иса соврал. Десять тысяч долларов лежали у него в заначке. Даже больше. Но это были последние деньги из тех пятидесяти тысяч, которые он снял в свое время со счета кооператива Тимура Русланова. Иса трясся над каждым долларом и часто приходил в отчаяние, глядя, как они тают. Только не так давно перестали таять и даже начали прибавляться. Отдать их было страшно, как потерпевшему кораблекрушение оттолкнуть от себя спасательный круг. Но Иса понимал: это шанс, другого не будет. Шанс ему, чужаку, стать своим среди приближенных к власти людей, пусть в небольших чинах, но реально заправляющих всеми делами. И он решился…
"Эксперт Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев" - так была написано в его служебном удостоверении с эмблемой ООН на обложке. Такая же эмблема с расшифровкой аббревиатуры УВКБ ООН красовалась на большом синем пропуске, который Иса наклеил на лобовое стекло своей "Волги". С таким удостоверением и с таким пропуском можно было ехать куда угодно, хоть в Чечню, хоть в Осетию. Но в Осетию на машине он поначалу не ездил. Когда нужно было присутствовать на очередном совместном с осетинскими чиновниками совещании по проблемам возвращения ингушских беженцев, садился в автобус вместе с другими членами рабочей группы. Со временем осмелел, приятно было ехать в "Волге", в то время как другие трясутся в автобусе.
Это было большой ошибкой.
II
Совещания высокого уровня проходили обычно во Владикавказе и в Назрани, экспертные группы собирались чаще всего в ингушском Карабулаке или в каком-нибудь поселке Пригородного района Осетии. На этот раз выбрали Чермен, конференц-зал районной администрации, бывшего райкома партии. Часа три обсуждали мелкие поправки к проекту совместного постановления, которое должны будут подписать президенты Галазов и Аушев. Спорили из-за каждой запятой, но вяло, нудно, как бы отбывая повинность. Все прекрасно понимали, что никакого результата это постановление не даст, как и три десятка таких же совместных постановлений, которые подписывались в разное время на разных высоких уровнях. И когда наконец закончили, словно свежего воздуха впустили в конференц-зал, все оживились, задвигались, потянулись в буфет, где глава районной администрации устроил для участников совещания небольшой фуршет.
Иса от фуршета уклонился: за рулем. Выезжая на трассу, связывавшую Владикавказ с Назранью, в который уж раз порадовался компактности Северного Кавказа. Как-то ему пришлось ехать на машине из Москвы в Питер, едешь и едешь, конца не видно. А здесь - сорок минут и дома.
На границе Осетии и Ингушетии, это место называлось черменский круг, было три блок-поста: армейский и два милицейских, ингушский и осетинский. Здесь обычно обменивались пассажирами таксисты. Осетинские водители наотрез отказывались ехать в Ингушетию. Чтобы не терять заработка, созванивались с таксистами из Назрани и здесь, на черменском круге, пересаживали клиента из одного такси в другое.
На осетинском посту выезжающие машины почти никогда не останавливали. А въезжающие с ингушскими номерами обыскивали и досматривали со всей строгостью: документы, путевые листы, заявки с указанием времени проезда и числа пассажиров. Что не так, поворачивай обратно. Установление режима свободного проезда через границу - об этом и шла речь в одном из пунктов постановления, которое обсуждали рабочие группы.
На этот раз "Волгу" Исы тормознули. Молоденький гаишник, совсем пацан, в тяжелом для него бронежилете, с таким же тяжелым для него "калашом", небрежно козырнул:
- Документы!
- Не видишь, дорогой, какая машина? - снисходительно поинтересовался Иса, протягивая удостоверение. - Читать не умеешь?
- Умею, - ответил гаишник. Но вместо того чтобы вернуть удостоверение и пожелать счастливого пути, включил рацию: - Товарищ майор, Мальсагов. Который в розыске… Слушаюсь… Выйдите, пожалуйста, из машины.
- Я в розыске? - изумился Иса. - Ты что говоришь?
- Выйдите из машины! - повторил гаишник и поправил на груди автомат.
- Ну, щенок, твое счастье, что у тебя нет звездочек на погонах, а то бы слетели, - пробурчал Иса, выпрастывая из "Волги" рыхлое тело.
От блок-поста подошел молодой подтянутый майор МВД, отдаленно знакомый, почему-то в парадной милицейской форме, взял удостоверение, цепко посмотрел на снимок, потом на Ису, приказал:
- Пройдемте.
- В чем дело, майор? - возмутился Иса. - Я сотрудник Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев!
- Разберемся.
В отличие от легковесных, наполовину стеклянных будок российской дорожной милиции, осетинский блок-пост был сооружением каменным, основательным, обложенным бетонными блоками, способными выдержать прямое попадание снаряда. Кроме дежурки, в нем было еще несколько комнат с железными дверями. В одну из них майор ввел Ису, предварительно постучав:
- Разрешите?
Это был обычный небольшой кабинет, только вместо окна в стену была вмурована вентиляционная решетка с толстыми, будто тюремными прутьями. За канцелярским столом расположился грузный пожилой подполковник в расстегнутом кителе, русский. За приставным столом, спиной к двери, сидел еще какой-то человек в штатском. При появлении майора подполковник поспешно и будто бы суетливо встал и со словами "Работайте, не буду мешать" вышел из кабинета.
Майор переставил от стены на середину комнаты стул, приказал:
- Садитесь, Мальсагов.
