Аньес Мартен-Люган - У тебя все получится, дорогая моя
– Ты к этому готов?
– Более чем…
Он поцеловал меня и пошел за телефоном. Вернулся, сел в ногах кровати. Я оперлась на подушки в изголовье. Он уставился на телефон, вздыхал и ерошил волосы. Набрал номер, прижал трубку к уху, потянулся свободной рукой ко мне. Я проползла по кровати на четвереньках и поймала ее. Он сильно сдавил мою ладонь, прижав ее к животу. Я оказалась у него за спиной и стала водить пальцем по татуировке; его мышцы были напряжены.
– Марта, это я… Ирис у меня…
– Вы оба смешны! – услышала я ее голос. Габриэль вздохнул.
– Не собираюсь изображать из себя любящую бабулю, когда вы решите наплодить отпрысков. – Тон был ядовитым.
– А мы тебя об этом не просим. Мы хотим только, чтобы ты оставила нас в покое.
– Ты не имеешь права забирать ее у меня, – прорычала она. – Верни ее мне!
– Ирис тебе не принадлежит. – Голос Габриэля стал более жестким. Мышцы под моей рукой напряглись еще сильнее. – Не смей больше никогда к ней прикасаться, слышишь?
– Ты не можешь мне угрожать, ты же это знаешь, дорогой мой? – вкрадчиво произнесла она своим соблазнительным, колдовским голосом.
Габриэль задыхался, бисеринки пота выступили на его висках. Он сражался.
– И я тоже не принадлежу тебе, – решительно продолжил он.
– Еще как принадлежишь! С того самого момента, как я тебя увидела, как ты вошел в мой дом, ты – моя собственность.
– С этим покончено, Марта.
– Тебе известно, что это означает! Ты все потеряешь. Без меня ты ничто. Придется забыть о работе, власти, деньгах.
Габриэль взглянул на меня через плечо, в его глазах читалось беспокойство и грусть – он задавал мне немой вопрос. Я нежно улыбнулась в ответ. Он еще крепче сжал мою руку.
– Марта, я не хочу, чтобы все так закончилось, – произнес он спокойно. – Но если ты нас вынудишь, мы с Ирис уедем. Ты больше не будешь управлять нами, этому конец.
– Ты разрушишь и ее жизнь, и свою… – И тут она взорвалась. – Вы не имеете права! – завопила она. – Вы должны любить меня и только меня!
– Посмотри, что ты с собой делаешь! Ты нездорова. По-моему, тебе пора лечиться.
Теперь Марта выкрикивала что-то неразборчивое. Габриэль покачал головой:
– Сейчас я выключу телефон. Подумай хорошенько. Только от тебя зависит, останемся ли мы оба с тобой.
– Дорогой мой, это выше моих сил, – рыдала она в трубку. – Не бросай меня, ты мне нужен. Ты обещал Жюлю, а Жюль – твой отец, не забывай.
Она плакала и орала одновременно. Габриэль немного помолчал.
– До свидания, Марта, – решительно произнес он.
– Я вас люблю! – прокричала она сквозь рыдания.
Габриэль выключил телефон и осторожно положил рядом. Я обняла его. Потом он захотел встать, и я его отпустила. Он схватил меня за руку и потащил в ванную. Мы вошли в душевую кабину, он отрегулировал воду. Я развернула его лицо к себе и не отпускала, заставляя смотреть на меня, говорить со мной. Он изо всех сил зажмурился, потом набросился на меня, стал целовать, как если бы его жизнь зависела от этих поцелуев. Он мял и тискал мое тело, и возбуждение накатило мгновенно. Я подчинялась ему – пусть делает все сам, как он хочет, как ему диктует желание. Он поднял меня, притиснул к твердой кафельной стенке и взял грубо, двигаясь во мне с неистовой силой, пока мы оба не взлетели на вершину удовольствия со стонами, задыхаясь. И тут он неожиданно разрыдался. Словно в замедленном кино, мы опустились на пол, я притянула его к своей груди, он вцепился в меня, положил голову мне на живот. Я долго баюкала его под струями воды, пока его слезы не высказали все, что не могли выразить слова.
– Прости меня, – всхлипнул он через какое-то время.
– Тс-с-с…
Я осторожно подняла его, намылила пеной, сполоснула водой, он не сопротивлялся. Потом я выключила душ, вышла из кабины, завернулась в первое попавшееся махровое полотенце, взяла второе и повернулась к нему, чтобы вытереть его. Он дрожал.
– Пойди оденься, – тихо сказала я.
В его глазах снова загорелся живой огонек, он наконец-то посмотрел на меня, а я провела пальцем по его губам:
– Иди.
Он вернулся в спальню, я последовала за ним и стала смотреть на него. Он остановился перед стенным шкафом. Наконец-то его татуировка обрела глубинный смысл. Габриэль всегда разрывался между сыновней и одновременно кровосмесительной любовью к Марте и своим стремлением к свободе. Только что он освободился от ее власти, но при этом утратил мать. Кастрирующую мать.
Сначала он расслабил мышцы, покрутил головой и с хрустом потянулся. Потом спокойно оделся, по-прежнему молча. Застегнул рубашку и повернулся ко мне:
– Я сделаю пару звонков по работе, и пойдем что-нибудь перекусим. Ты не против?
Я радостно закивала:
– Да, пойдем, я голодная.
Он взял телефон, лежавший на кровати. Подошел ко мне, обнял, потерся носом о мои волосы.
– Спасибо, – выдохнул он.
Он хотел отойти, но я удержала его за руку:
– Можно стащить у тебя рубашку?
Его улыбка, такая искренняя и непринужденная, успокоила меня. Он перешел в гостиную. Мне был слышен его голос. Я нашла свою одежду и выбрала одну из его сорочек. Одевшись, я вернулась в ванную, чтобы привести в порядок прическу. Оперлась на умывальник. Несмотря на боль и испытания, которые неизбежно последуют, я чувствовала себя живой, я была с любимым мужчиной. Всего за несколько часов мы перешли от отношений начинающих любовников к такому градусу близости, какого у нас с Пьером не было никогда.
Габриэль сидел на диване, придерживая плечом трубку, с включенным ноутбуком на столике перед ним. Я подошла сзади, погладила его по спине, он взял мою ладонь, поцеловал и продолжил разговор:
– Подготовь все документы и контракты, я подъеду послезавтра и подпишу… Не задавай никаких вопросов.
Он прервал разговор.
Мы зашли в первую попавшуюся пиццерию. Заказ приняли быстро и так же быстро принесли. К Габриэлю понемногу возвращалась радость жизни, по крайней мере, он уже не выглядел таким подавленным. Я обязана быть начеку, не позволять ему снова провалиться во мрак. Мы оба были ужасно голодные. Наш волчий аппетит развеселил нас, но мы продолжали заглатывать пиццу в рекордном темпе.
– Не думал, что однажды придется готовиться к отъезду, – признался он, когда его тарелка опустела.
– Ты не можешь вот так взять и все бросить, в этой работе вся твоя жизнь. Ты уверен, что этим кончится?
– Она хочет заполучить нас обоих, но так, чтобы мы не были вместе. Не знаю, как она вынесла бы ежедневные встречи со мной, зная, что по вечерам ты возвращаешься ко мне, а она при этом не может до тебя дотянуться. Ты же понимаешь, что двери ателье на этот раз закрыты для тебя окончательно и бесповоротно? Я не позволю тебе снова увидеться с ней, это слишком опасно. Где же ты будешь работать?
