Тимоти Финдли - Ложь
— Знаешь что, — сказала она, снова водрузив на нос темные очки, — сейчас я должна подняться наверх повидать приятеля. Он был на совещании и ждет меня. Но завтра мы с тобой пообедаем, и никаких возражений. — Она копалась в сумочке, тщетно что-то разыскивая, а я между тем успела заметить, что к золотой подкладке сумочки пришпилен бейджик, точь-в-точь как у той женщины с четвертого этажа, и на нем написано: Манхайм Мерседес. Посетитель. Молтби.
Гм.
Значит, ее приятель — Доналд Молтби, шеф ЦРУ.
Сей факт заставил меня изрядно всполошиться, но я постаралась взять себя в руки, чтобы Мерседес ничего не заметила по моему лицу, когда подняла глаза и победоносно просияла, потому что наконец нашла искомое.
— Ключи, черт бы их побрал! Они просто заговоренные и исчезают по собственному желанию. — Она сунула ключ в замочную скважину, вызвала лифт. — Полагаю, ты слышала, что я сказала. Обед, Ванесса. Повторять не стану. Завтра в полдень жду тебя в «Рамсгейте».
— Ладно, — ответила я. — Приду.
— Нам нужно многое обсудить, — добавила Мерси, готовясь к появлению лифта, который уже гудел в шахте. И повторила: — Многое… — А потом спросила: — Ты тоже встречалась наверху с приятелем?
Лифт остановился, открыл двери.
— Да, — ответила я.
Мерседес улыбнулась.
— Хорошо иметь приятелей на самом верху, а? — Она усмехалась, как могла, учитывая ограничения, наложенные последней подтяжкой. — Никогда не вредит. Разве знаешь, когда понадобится серьезная помощь? — Уже из кабины она напоследок крикнула: — В полдень! И никаких возражений!
— Да, никаких возражений. В полдень.
Дверь лифта закрылась, Мерседес уехала. А я приободрилась. Встреча с нею подняла мне настроение. Я помолодела лет на десять.
129. Когда Мерседес спросила, не с «приятелем» ли я встречалась наверху, я ответила «да». Хотя имела в виду Лили Портер. Но был и еще один «приятель», из компании Доналда Молтби.
Я говорю о печально знаменитом министре внутренних дел, Томасе Бриггсе, которого мимоходом успела углядеть в открытую дверь. Познакомились мы задолго до того, как он впервые осрамил свое ведомство и наше правительство. Дело, которое сугубо официально свело нас вместе — года четыре назад, как минимум, — было связано с национальными парками. Еще и тогда приглашение на конференцию к Тому Бриггсу повергло меня в замешательство. Могу только предположить, что оказалась среди сотни делегатов потому, что как раз в то время мое имя ненадолго приобрело популярность. Было это в 1980-м или 81-м, и «прославилась» я благодаря работе, незадолго до того выполненной для Центрального парка.
Думаю, то, что Министерство внутренних дел пригласило меня на конференцию, в какой-то мере свидетельствует, сколь умопомрачительным способом Томас Бриггс и его советники составляют свои программы. Для этих безнадежных дилетантов наверняка нет никакой разницы между Центральным парком и национальным парком, парк — он и есть парк, а раз Центральный — значит и национальный. И коль скоро я разработала для Центрального парка проект Японских садов, они явно решили, что я вполне подходящая кандидатура для конференции о природном наследии. Между тем любому разумному человеку было бы достаточно беглого взгляда на мою биографию и перечень наград, чтобы понять: мне там совершенно не место. Пригласить меня делегатом на конференцию о природном наследии все равно что послать Теннесси Уильямса[37] на конференцию по проблемам транспорта. Ведь он же писал что-то такое о трамваях?
С другой стороны, мне кажется, нельзя возлагать всю вину на Томаса Бриггса и К°, так как примерно в то же самое время наш президент информировал народ, что кислотные дожди возникают не оттого, что промышленные предприятия сжигают уголь, а оттого, что лесные деревья испаряют в атмосферу ядовитые вещества.
Я сгораю со стыда.
Сгораю сейчас. И сгорала тогда.
Но суть не в этом. Учитывая изложенные факты, очень интересно узнать, что привело министра внутренних дел сюда, в Мэн, да еще вкупе с министрами здравоохранения и обороны и шефом ЦРУ. И почему здесь находится президентский врач, Таддеус Чилкотт, определенно тоже сo всем этим связанный? Какое касательство они имеют к Колдеру Маддоксу?
Я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы могла искренне поверить, будто столь разношерстная компания влиятельных персон собрана здесь на таких же нелепых основаниях, что и делегаты той давней конференции 1980 или 1981 года. Но поверить я не могу (а кто мог бы?). Нет, по всем признакам здесь происходит что-то ужасное, предумышленное, зловещее. И я намерена защитить себя от последствий. Во что бы то ни стало.
130. В зале теперь царил шум и было очень дымно. Народу в мое отсутствие прибавилось, свободного места за столиком не найдешь. На танцполе толпились пары, я отметила только, что Медовая Барышня танцует с высоким, атлетического вида негром.
Чернокожие на Ларсоновском Мысу большая редкость. Даже среди кухонного персонала нет цветных. Видимо, это один из вездесущих телохранителей. На нем явно их стандартный костюм, да и вес под стать функциональным задачам. Громадный мужик. Мне вспомнилась Мерседес, которая сейчас наверху, со своим приятелем Доналдом Молтби. Ведь именно она сломала здесь, на Мысу, «цветной барьер». И заплатила за это обычную цену — ее заподозрили в сомнительных (неприличных и запретных) вкусах. Но и только. Революции не случилось.
Сейчас мне было и грустно, и смешно наблюдать, что Медовая Барышня стала объектом неодобрительных перешептываний и негодующих взглядов. Ничто не меняется. И не будет меняться.
Когда я добралась до нашего столика, Петра сидела откинувшись на спинку стула и, прищурив глаза, обозревала помещение. Лоренс куда-то исчез. Лед в его стакане растаял, а рядом с Петрой выстроились три пустых бокала из-под «Маргариты». Может, она от лаймов совсем прокисла? Когда я села, она только покосилась в мою сторону. А ведь меня не было целый час, если не больше.
— Где Лоренс? — спросила я.
— Тебя ищет.
— Какая жалость. Видно, разминулись мы с ним. В холле его не было. Он не говорил, где собирается искать?
— Наверно, на улице. Но точно я не знаю.
Я смотрела на Петру в упор — в полной уверенности, что она не ответит мне тем же. Ну что бы ей чуточку повеселеть! Такое впечатление, что ее уныние (в чем бы ни заключалась его суть) настрой постоянный и добровольный. Подошел официант, и она заказала еще одну «Маргариту». Я заказала «манхэттен», просто за компанию. И чтобы взбодриться, восстановить растраченную энергию.
Когда официант удалился, я спросила:
— Может, хочешь поговорить, Петра, облегчить душу?
Она посмотрела на меня так, словно я попросила у нее денег, — с удивлением и обидой. И не ответила, просто отвернулась, и всё.
— Тебе никогда не приходило в голову, что другие люди тоже бывают несчастны? — сказала я, думая о Лили, о Мег и Майкле. О себе.
— Почему? Приходило, конечно.
— Тогда незачем вести себя так, будто тебе невыносимо поделиться с нами. Это не твоя личная собственность.
— Что не моя собственность?
— Печали! — сказала я. Наверно, даже выкрикнула. Несколько человек, в том числе Лина Рамплмейер, оглянулись на нас.
— Отчего ты не танцуешь? — спросила Петра. — Разве ты не для этого нас сюда притащила?
— Я притащила вас сюда, чтобы вы повеселились.
— Врушка, — сказала Петра, не повышая голоса. — Ты притащила нас сюда, чтобы шпионить за доктором Чилкоттом.
Я определенно побледнела. Не потому, что Петра назвала меня врушкой, и не потому, что она была права, по крайней мере отчасти, а потому, что она произнесла имя доктора.
— Не стоит упоминать этого человека. — Я думала только о безопасности Лили, но сказать-то об этом не могла, вот и добавила: — Вряд ли он хочет афишировать свое присутствие здесь.
— Ты его защищаешь? — Петра чуть не рассмеялась.
— Нет, конечно, просто, упоминая его имя, ты привлекаешь внимание к тому обстоятельству, что нам известно… — Я осеклась, чтобы не проговориться.
— Надоело мне все это хуже горькой редьки! Спасибо, СЫТА ПО ГОРЛО! — Она провела ребром ладони под подбородком и придвинула стул поближе к столу.
Официант принес нам коктейли.
Изобразив очаровательную улыбку, я поблагодарила.
Петра поднесла ломтик лайма к губам, пососала.
— Если кто-то здесь совершил убийство, почему бы, черт подери, не пойти в полицию — пусть они разбираются, а?
Слава Богу, говорила она тихо. Как бы обращаясь к лайму, который вынула изо рта.
Хоть бы Лоренс поскорей вернулся. Если Петра будет продолжать в таком духе, скандала не миновать, она всех нас, не говоря уже о Лили, подведет под монастырь.
