Лариса Райт - Мелодия встреч и разлук
Маша прослушивание не прошла. Не помогли ни прошлые заслуги, ни диплом с отличием. На Алину она не сердилась. Говорила, как обычно, легко и быстро:
— Правильно, что не взяли. Первую скрипку ничто не должно сбивать. Я ужасно рада, что так вышло. Это хороший урок. Буду совершенствоваться. Давай я буду играть, а ты издавать всякие дурацкие звуки, и когда я смогу абстрагироваться…
— Отстань!
Алину доброта Маши только раздражает. Это сестра не желает ворошить прошлое и искать виноватых, а у Алины на этом вся жизнь держится. Она привыкла и себя есть поедом, и других. Сейчас она ненавидит свою хромоту, Зину, которая не стала эту хромоту исправлять, Машу за то, что вытащила ее на большую сцену, саму сцену, что наградила ее таким бессердечным плевком, и всю свою еще такую короткую жизнь. Алина давно чувствует себя изгоем в семье, а теперь, когда стала невольной виновницей Машиного провала, еще больше, чем прежде. Мать смотрит презрительно, отец не говорит ничего, кроме «Как ты могла так подвести сестру?», бабушка охает и ахает. Так почему бы на самом деле не отправить себя в изгнание?
— Тетя Тоня, вы что-то говорили о специальных интернатах…
31
Славочка, дорогая!
Все больше убеждаюсь в правильности выбранной профессии. Изучать живых все же гораздо интереснее, чем молиться мертвым. Вижу, как ты хмуришься и шепчешь: «Спаси и сохрани!» Спасибо, милая! Кто знает, может, одними твоими молитвами… В общем, правдами и неправдами первые главы закончены и отредактированы, но работа опять остановилась. Остановилась, потому что я не могу проследить причинно-следственной связи в изменении поведения девушки. Раньше все было предельно просто: одного ребенка любят, другого нет, нелюбимый завидует любимому. Зависть, являясь огромной движущей силой, культивирует в личности все новые губительные пороки. Вот и все. Некоторые практические примеры, серия логических выводов, и труд можно было бы считать завершенным. Но не все, оказывается, так просто. Во-первых, ангел, совершенно определенно, досадил дьяволу чем-то еще, кроме родительской любви, но я не знаю чем. А во-вторых, я неожиданно поняла: не могу закончить работу, не представив каких-либо результатов, не увидев, во что все это выльется.
Людей, моя дорогая, можно смело разделить на две группы: одни умеют справляться со своими чувствами, владеть ими, другие живут в плену своих эмоций. Как же я могу считать свое исследование успешным, если пока еще не знаю, к какой из групп следует отнести мою героиню. Пока она, безусловно, тяготеет к последней, но что такое двенадцать лет? Дитя! Я могу предполагать, но жизнь способна внести свои коррективы. Подозреваю, что работать придется еще долго. Есть ли у меня время?
Как-то быстро жизнь пролетела. Ты опять станешь сокрушаться и говорить, что я потратила отпущенные мне годы на психов, но знаешь, что я тебе отвечу? По-моему, то место, где ты живешь, тоже нельзя считать пристанищем людей с абсолютно здоровым самосознанием.
Да, Славочка, все мы стареем. А дети наши уже совсем взрослые. Я познакомилась с твоей будущей невесткой. Славная девочка. Все же хорошо, что есть в мире любовь. Она заставила нашего юношу сделать наконец то, о чем мы с тобой так долго мечтали: перевестись в Москву. И ко мне поближе, и возможностей больше. Как только получит диплом, помогу ему устроиться.
Пиши, а лучше приезжай. Надеюсь, тебе разрешат приехать на свадьбу.
Целую. Я.
32
— Мэри, — Натали визжит, соскальзывает с коленей Алины и кубарем катится к двери, едва заслышав голос любимой тетки.
— Вот и мы, — Маша вносит племянницу обратно в комнату. Натали висит у нее на шее.
— Слезь! — коротко одергивает ребенка Алина.
— Оставь, мне не тяжело.
«Меньше всего я думаю о том, тяжело тебе или нет».
— Слезай, говорю!
— Но мамочка, — Натали недовольно кривит губки.
Алина практически силой вырывает дочь из объятий сестры:
— Пойди поиграй!
Натали уже открыла рот, чтобы издать оглушительный рев.
— Заберите ребенка! — кричит Алина няне куда-то в глубь квартиры. Приказ незамедлительно исполняется.
— Зачем ты так? — просто спрашивает Маша.
«А как? Сначала ты себе присвоила моих родителей, теперь отбираешь ребенка. Конечно, своих-то нет. Просчитались твои звезды с замужеством. Видно, есть на свете справедливость. И в твоем вечном празднике нашлось место серым будням. Интересно, пошла бы ты за Арчи, если бы знала, что он стреляет только холостыми?»
— Зачем ты так? — неожиданно повторяет сестра.
— Ладно, проехали. Ты слишком много ей позволяешь.
— Она же ребенок, Алиш.
— Правильно. Сейчас ты сажаешь ее на шею, а потом не будешь знать, как ее оттуда снять.
— Ей всего три года.
— Уже.
— Хм… Я как-то не подумала.
«А ты никогда не думаешь. Разве ты думала тогда, когда привезла с собой на Камчатку этого придурка — моего бывшего мужа, — о том, что все так обернется. Конечно, никто не мог предполагать, во что это выльется. Конечно, я сама сделала выбор. Но если бы не ты, черт возьми, я бы с ним даже не познакомилась!»
— Будешь кофе? У меня есть пятнадцать минут.
— Давай.
«Это твое вечное, легкое „Давай!“. Как же я его ненавижу! „Ты летишь в командировку на Камчатку? Чудесно. А давай я прилечу к тебе туда, у меня как раз есть несколько свободных дней. Что? Далеко? Конечно, не близко. Но от Аляски практически рукой подать. Как это нет рейсов? А на что нам Вильгельм Арчибальд Третий с его личным самолетом? А давай я привезу с собой одного человека. Он уже просто бредит знакомством с тобой. Кстати, он владеет очень популярным журналом и планирует открывать рубрику путешествий. Тебя это может заинтересовать. Его-то уже все заинтересовало, и не только твое творчество, но и твои фотографии. В смысле, не твои, которые ты делаешь, а твои — твои, понимаешь? А давай ты покажешь Биллу Долину гейзеров? Нет, я не поеду. Слишком холодно. Боюсь, пальцы не разогнутся потом неделю, а у меня через три дня концерт. А давай ты согласишься на его предложение. Подумай, какие перспективы откроются перед тобой. Нет, я не сомневаюсь, что ты и сама сделаешь себе имя, уже сделала, но от таких партий не отказываются. Какие неоконченные дела в Москве? Какая такая важная встреча? Не помню я никакого Гальперина! Какие билеты? Нет, не помню, извини. Не знаю. Знаю только, что ты рискуешь, заставляя ждать такого человека. Я знаю, что ты меня ни о чем не просила. Нет, я не считаю, что устраивать жизнь своей сестры — значит совать свой нос в чужие дела. А давай ты не будешь злиться. Ты позвонила ему? Сказала, что согласна? Умница! А почему у тебя грустный голос? А давай вы поженитесь в нашу годовщину. Будем потом отмечать двойной праздник. Как это не будет свадьбы? Как это с тебя хватило? И не думай даже, слышишь? Ты — американка и должна понимать, что брак с таким человеком должен быть застрахован. А давай я познакомлю тебя с адвокатом“. Вот это действительно оказалось единственным стоящим из твоих бесконечных „давай“, потому что, когда я разводилась, составленный брачный контракт позволил обеспечить Натали безбедное будущее даже в том случае, если со мной что-то случится, а ее папаша наплодит к тому времени еще с десяток таких Натали».
