Наталия Костина - Только ты
Да, теперь он до сумасшествия хотел того, что не ценил в ней раньше. Он желал всего и сразу: и ее прежней холодноватой сдержанности, ее нежности, ее стыдливости, которая во время их отношений так и не перешла в необузданность – но, возможно, тогда она еще не была к этому готова? Однако сейчас она просто излучает сексуальность: ее жесты, походка, фигура, даже взгляд – все это – сама женственность и чувственность. Он это видит. И он этого хочет! И получит, как бы она ни куражилась над ним и ни набивала себе цену. Да, он возьмет ее прямо сегодня – всю целиком… А с ее невыносимым характером он еще разберется – как-нибудь при случае. Но не сейчас… сейчас ему нужно от нее совсем другое.
* * *– Ты мне сказку на ночь почитаешь?
– Конечно, почитаю! Где наша книжка?.. Ага, вот она. Только поедим и будем читать. И на ночь будем читать. Конечно! Я и сам люблю сказки на ночь… А сейчас ты чего больше хочешь: супу или котлету?
– А шоколадки у тебя больше нет?
– Больше нет, – Лысенко вздохнул.
Лиля не велела давать Кирюхе шоколад, но ей так хотелось… и он купил. Огромную шоколадину, на которую указал тот самый измазанный ею сейчас палец. И скормил ее всю, квадратик за квадратиком. Хотя сначала поклялся, что даст ей чуть-чуть. Но Кирюха так ела, что ему самому было вкусно на нее смотреть, и он увлекся. И теперь со все нарастающим волнением ждал последствий своих необдуманных действий: сыпи, температуры и прочих радостей. Однако если разбавить шоколадку супом или котлеткой, то, возможно, обойдется одной сыпью?
– Кир, мы сейчас съедим котлету и пойдем смотреть на медведя, – пообещал он.
– Настоящего?
– Самого ни на есть что!
– А котлета вкусная?
– Мама готовила! – сказал он таким тоном, что любой бы понял – котлета самая вкусная на свете.
– А медведи шоколадки едят? – спросила хитрая девчонка, когда он уже был занят котлетой.
– Едят, – ответил он рассеянно. – И картошечки чуть-чуть! И укропчиком посыплем! И помидорчик…
– А мы ему купим?
– Обязательно… Ешь! – Он поставил перед ребенком тарелку. – Компоту налить?
– Налить!
Тут он снова вспомнил, что Лиля не велела давать Кирке компот во время еды, и спохватился:
– Компот холодный. Ты ешь, а я его пока греть буду.
Налил компота в веселенькую Киркину чашку и стал делать вид, что греет его в руках.
– А ты почему не ешь?
– Потому что котлет мало, – объяснил он. – И если я их съем, то так вкусно, как мама, не приготовлю! Так что ешь их сама.
– А ты тогда супа поешь.
Действительно, а не употребить ли ему супа? Во всяком случае, если суп закончится, он может сварить что-то еще. По первому он специалист! Однако пока он, отвернувшись к плите, грел суп, дитя придвинуло компот к себе и шустро выхлебало больше половины.
– Кирюха, – сказал он строго и отодвинул чашку подальше, – если ты будешь питаться одним компотом, то никогда не вырастешь. Ты же хочешь быть большой?
– Как медведь?
– Как медведь. Р-р-р-р! – страшно зарычал он и оскалил зубы. Вид у него был еще тот: острый нос, взъерошенная шевелюра и пронзительные голубые глаза придавали ему сходство не с медведем, а с каким-нибудь взбесившимся опоссумом, но Кирке представление явно понравилось.
– Еще покажи! – потребовала она.
Показывая медведя на бис, он так разбушевался, что ребенок просто зашелся от хохота, а сам страшный хищник пролил суп.
– А медведь тоже так делать будет? – Глаза у Кирки сверкали, щеки разрумянились… или это все-таки стал действовать запрещенный шоколад?
Он очень сомневался, что медведь будет устраивать такой тарарам, даже после шоколадки, но пообещал:
– Будет! Если ты сейчас быстро все доешь.
– А я уже все доела!
Детская тарелка действительно была пуста. Вот что значит правильно поставленный процесс!
– Так, иди мой руки… или лучше я сам тебя умою…
– Я сама умею! – своевольная девчонка нахмурилась. – Я уже не маленькая!
– Ладно, – покладисто согласился он. – Давай сама. А я сейчас мигом супчику похлебаю и поедем… Где наши чистые вещи лежат?
Два дня назад ему позвонила ужасно смущенная Лиля и спросила, не сможет ли он неделю побыть с Киркой. Их главный отправляется на книжную выставку во Франкфурт, и она должна ехать с ним. Обычно он всегда берет с собой зама, а лично она отлучается из дому очень редко, все-таки у нее ребенок… И она всегда заранее согласовывает…
Он слушал в трубке Лилин взволнованный голос и радовался. Она все объясняла ему, с трогательными подробностями, как и чем заболел зам и куда именно уехала в отпуск подруга, которая обычно присматривает за Киркой во время ее отлучек. Вот, и она думала… очень долго думала… и она ни за что бы его не попросила, если бы не такой крайний случай, но… оказалось, что во всем городе ей совершенно не с кем оставить ребенка! И если он сможет ей помочь… она постарается побыстрее… и приготовит для Кирюхи все, что нужно… пусть он не волнуется, ему ничего не придется… только побыть рядом с ней после садика. И это так некстати, что главный принял решение, что поедет она…
Ее чуть глуховатый извиняющийся голос звучал для него музыкой, и, наверное, он впервые в жизни почувствовал, что не только готов сидеть неделю с Кирюхой, но и…
– Ты сейчас на работе? – спросил он.
– Да, конечно…
– Тогда я к тебе подъеду.
Он уже много раз встречал ее внизу, у выхода из редакции, но сегодня поднялся наверх и под каким-то немыслимым предлогом попросил познакомить его с главным. Тот оказался кургузым одышливым дядечкой лет шестидесяти, с обширной лысиной и необъятным интеллектом, но до героя-любовника явно не дотягивал. Помавая пухлыми ручками, он пригласил интересную личность майора Лысенко побеседовать в его заваленном книгами кабинете и откушать кофеечку, но Игорь благородно отказался и отбыл обратно на работу. Вечером ему была вручена Кирюха, с подробнейшими инструкциями, а также перечислением того, чего ей не следует разрешать.
– Игорь, мне оттуда будет дорого звонить, так что если какой цейтнот… и при этом деньги у меня вдруг кончатся, вы не волнуйтесь… я перезвоню сразу же, как пополню счет.
– Ну, Интернет же есть! Что ты так волнуешься? Вечером по скайпу поговорим – или я сам тебе позвоню! И мне кажется, что ты зря так переживаешь! Ничего с нами тут не случится! – легкомысленно сказал он. – Обещаю: мы будем тебе звонить каждый вечер. И строить страшные рожи! Так что даже скайп сломаем! Правда, Кирюхин?
Кирюхин разбежалась по дивану и с лету вспрыгнула ему на спину, обхватив ручками шею.
– Правда! Сломаем! А ты меня покатаешь?
– На шее или на машине?
– На шее, на шее!
