Виталий Безруков - Есенин
— Ну, сравнила… Коонен хоть актриса! А наша… ой, — и Бабанова прикрыла ладонью рот. — Простите, Сергей Александрович! Забыла, что Райх была вашей женой.
— Ничего-ничего, — успокоил Есенин девушку. — Бог с ней! Всеволод сам виноват, избаловал… Царица… в собственном салоне и театре. А вы, значит, у Таирова… Постойте! Я же видел у него «Принцессу Брамбиллу». Это не вы играли?
Миклашевская смущенно кивнула головой.
— Надо же! Не узнал! В жизни вы другая!
— Ну, там же грим, костюмы, — извинялась Гутя.
— Бабановой моя пьеса понравилась, я слышал… А вам? — лукаво улыбнулся Есенин.
Но Миклашевская только посмотрела на него благодарным взглядом.
— Да она, как услышала, что вы у нас в театре будете читать, примчалась как оглашенная! — ответила за подругу Бабанова. — Вы же видели, как вас принимали!
— Не все, только вы да этот… который «улетел», как его…
— Жаров, — подсказала Бабанова.
— Уважаю таких! Не знаю, какой он артист, но мужик смелый! — вздохнула с сожалением Миклашевская.
— Да, наш Всеволод Эмильевич любит только лесть, только тех, кто во всем ему поддакивает… Как Гарин! А в зале у нас, если честно, даже на премьерах — пол-зала, студенты да приглашенные! Провалы за провалами! И знаете, Сергей Александрович, это хорошо, что «Пугачева» не будет Мейерхольд ставить… Ой! — спохватилась она, что сболтнула лишнее. — Простите! Но это уже все знают. Будет «Мистерия-буфф» Маяковского.
Гутя дала подруге легкий подзатыльник.
— Болтушка! Ну, болтушка! Выгонит тебя Мейерхольд за твой язык! Сергей Александрович, вы не расстраивайтесь… но я об этом у нас в Камерном тоже слышала… Странно, что вы…
Когда Есенин с девушками остановились напротив Камерного театра, их нагнал Мариенгоф. Раскланявшись с дамами, он фатовато вперил свой взор в Бабанову:
— Мне бы только любви немножко и десятка два папирос. Боже мой, зеленые глаза! Сергей, я их где-то уже видел! Ух ты! Как яхонты горят.
— Ты чего задержался? — перебил его Есенин.
— У Мейерхольда интересовался судьбой своей пьесы, — ответил он небрежно.
— Ну и как? — Есенин незаметно подмигнул девушкам.
— Будет ставить меня! Тебя, как я понял, — нет! — сказал он с видом победителя.
Есенин зашелся хохотом, так искренне, так заразительно, что девушки тоже не могли удержаться от смеха.
— Ой, не мо-о-о-гу! Ха-ха-ха! — Есенин сложился пополам. — Будет он тебя ставить! Ра-а-а-ком! Раком будет он тебя ставить! Ха-ха-ха! Ну и трепло!
— Выбирай выражения, Сергей! Ты не в деревне, — обиделся Мариенгоф. — Здесь дамы все-таки.
— «Мистерию-буфф» Маяковского не хочешь? Уже репетируют. — Есенин вытер белым платочком выступившие от смеха слезы.
Мариенгоф, недоумевая, посмотрел на девушек.
— Как Маяковского?! А зачем вся эта комедия с конкурсом пьес, авторов?..
— Хрен его знает! — Есенин ласково поглядел на Августу Миклашевскую и неожиданно предложил: — А пошли сейчас все вместе в «Стойло», обмоем успех! А? — Он взял ее за руку.
— Ой, нет! Я не пойду, — отстранилась Миклашевская. — Мне бежать надо!
— На репетицию, что ли? — поглядел Есенин на Камерный театр. — Жаль!
— Да-да! До свидания, Сергей Александрович! Спасибо за «Пугачева». За ваше чтение… просто гениальное! — Она улыбнулась Мариенгофу. — До свидания, Толя! Никритиной что-нибудь передать? — и, не дожидаясь ответа, статная и грациозная, поспешила к зданию театра.
— Да, передайте, что скоро объявлюсь! — крикнул Мариенгоф ей вдогонку и виновато поглядел на Бабанову.
Есенин, продолжая улыбаться, тоже крикнул вдогонку Миклашевской:
— Я вам стихи напишу. Августа! Слышите, Гутя! Я вам стихи-и-и!
Миклашевская обернулась, помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй:
— До свиданья! Серге-е-е-й!
Поглядев на его блаженную счастливую улыбку, Бабанова сказала со вздохом сожаления:
— Ребенок у нее, Сергей Александрович… недавно с мужем разошлась… — Она хотела было еще что-то добавить, но увидев, как посерьезнело его лицо, промолчала.
— Ну, мне тоже пора… а то у меня действительно скоро репетиция… Всеволод Эмильевич не терпит опозданий… Биомеханика! — пошутила она. — До свиданья, Сергей Александрович! До свиданья! — кивнула она Мариенгофу. — Привет Никритиной!
— До свидания, зеленые глаза! Жаль! — добавил он ей вслед.
— Ну, что делать будем, драматург Мариенгоф? — мрачно спросил Есенин.
— Слушай, Сергей, Колобов получил командировку на Кавказ. Предлагает ехать с ним. Представляешь, отдельный маленький вагон. Во всем вагоне только четыре человека и проводник. У каждого двухместное мягкое купе. Будем по пути в больших городах выступать со стихами, лекциями. Купе — идеальное место для работы… а, Сергей?!
— Уговорил, собирай чемоданы! — Есенин решительно зашагал вверх по Тверском бульвару, на ходу закуривая свои «Сафо».
Глава 13
ДЕТИ
В просторной квартире Мейерхольда на большом столе, как на сцене, стоит светловолосая дочка Есенина Татьяна, а перед ней ходит взад-вперед, заложив руки за спину, темноволосый мальчик, немного помладше своей сестренки, тоже есенинский сын — Костя. На стульях чинно сидят двое зрителей — кухарка и домработница. На плите что-то варится и жарится.
Костя, жестикулируя и явно подражая Мейерхольду, говорит тоненьким голоском:
— Актерская игра — это мелодия, мизансцена — гармония. Ясно? А вы безумно напряжены! И не кричите так! Все гораздо тише! Когда я в молодости работал с Константином Сергеевичем Станиславским, он заставлял говорить тише… — Эти слова и та серьезность, с которой говорил малыш, вызвали у зрителей смех… Они зааплодировали. Костя так же, как Мейерхольд, строго поглядел на кухарку и домработницу: — Я просил тишину в зале! У нас идет репетиция, а не спектакль… Давай, Танька… то есть Зиночка, все сначала! — пропищал он.
— Не хочу больше спектакль репетировать! — недовольно топнула ногой Зиночка-Татьяна, явно приревновав зрителя к успеху братишки.
— Ну, тогда стихи читай!
— Какие?
— Те, что отец наш тебе велел.
— «Березу»?
— Лучше «Побирушку».
— Ладно, объявляй!
Костя повернулся к зрителям, с умилением глядящих на «артистов», и звонко объявил:
— Выступает артистка государственного театра имени Мейерхольда… Зинаида Райх!!
— Дурак! — опять топнула ножкой Таня. — Теперь я уже Татьяна Есенина!
— Татьяна Есенина! — поправился Костя. — Она прочтет вам стихи своего отца, поэта Сергея Есенина. Прошу! — Он зааплодировал, и обе зрительницы его дружно поддержали.
