Чарльз Мартин - Женщина без имени
В моем распоряжении было несколько часов, поэтому я взял бумажник, спустился по подъездной дорожке и направился в город. Может быть, я сумею заказать чашку кофе. Я прошел милю до города, миновал тысячелетнюю церковь, обошел похожий на мыс Гибралтар замок Ланже и оказался в центре города, где мой нос привел меня к пекарне. Я сел за столик, и ко мне подошла официантка.
– Bonjour[18].
Я поднял один палец.
– Кофе?
Она спросила:
– Américain?[19]
Я кивнул, сообразив, что если она предлагает, то я соглашаюсь. Девушка улыбнулась, кивнула и исчезла внутри помещения. Когда она вернулась с тем, что выглядело как чашка кофе, я указал на витрину, где за стеклом были выставлены круассаны.
– Круассан?
Она сказала, старательно выговаривая слоги, как ей казалось, на иностранный манер:
– Шо-ко-латт?
Я задумался. Слоги крутились в моей голове, пока я наконец сообразил.
– Да.
Потом я попытался вспомнить то, что сказала мне Кейти, и выговорил:
– Си… вью… плейс.
Девушка расхохоталась, схватила круассан с подноса в витрине, положила его передо мной и оставила меня наедине с моим кофе и выпечкой. Я был горд собой. Мне только что удалось сделать заказ. Если я вдруг останусь без Кейти, то голодать мне не придется. Я огляделся по сторонам и подумал: удачно, что мне не пришлось спрашивать, где туалет, иначе мне пришлось бы искать кусты или я оказался бы в городской тюрьме, так как окружающие неправильно могли истолковать мои жесты.
Я выпил кофе, оказавшийся хорошим, и съел круассан с шоколадом. После второй чашки кофе и третьего круассана девушка принесла счет. Я оставил купюру в двадцать евро на столике, полагая, что этого хватит и на оплату того, что я съел и выпил, и на чаевые. Хватило. Официантка попыталась принести мне сдачу, но я сказал «нет», и она улыбнулась.
Я решил, что хватит испытывать судьбу моими знаниями чужого языка, поэтому встал и отправился домой.
Рев мотора и что-то серебристое привлекли мое внимание. «Мини-купер» с тонированными стеклами поднимался по серпантину выше на холме. Определенно в городе не могло быть второй такой машины. Автомобиль остановился, из него вышла Кейти с цветами, которые она несла головками вниз, и пошла через лужайку на холме надо мной. До нее было не больше полумили, но она меня не видела. Ее внимание было занято чем-то другим. Я попетлял по улицам, поднялся по ступеням и вышел к кладбищу. Оно было очень старым. Изабелла, скрывшись за шарфом и солнечными очками, преклонила колени в дальнем углу. Я не стал подходить к ней, спрятался за старыми надгробиями и склепом. Она смахнула с могилы мусор, поставила цветы в медный держатель, потом долго стояла на коленях. Я слышал ее. Кейти сначала говорила, потом заплакала. Время от времени я слышал ее голос, но не мог различить слова. Расстояние проглатывало их. Такой я ее еще не видел. Никакого глянца, никакой корректировки, открытая, обнаженная. Кем бы ни была эта женщина, она была настоящей.
Кейти ушла час спустя. Я смотрел, как она села в машину и поехала через город к замку. Когда она скрылась из вида, я подошел к могиле. Цветы были свежими. На мраморе еще блестели слезы.
* * *В меня как будто вогнали кол. Все внутри меня болело так, как не болело десять лет. Старые раны открылись. Шрамы разошлись. Я отвернулся, посмотрел в сторону. Боль – это боль, твоя она или чужая. Одно дело – терпеть собственную боль, и совсем другое – видеть, как другой человек ломается пополам.
Я пошел обратно в город. Глазел на витрины. Одна часть меня хотела сбежать, оставить эту женщину с ее проблемами и ее болью, рвануть обратно через океан. Другая часть меня не хотела этого делать. Мой мозг гудел. Мучился вопросами, на которые я не находил ответа. Я чувствовал себя так, словно Стеди шел рядом со мной. Я слышал, как он шаркает ногами. Впервые за долгое время я заговорил с ним. Вслух. Вернее, с мыслью о нем. «Почему я? Что я могу сделать? Как мне поступить? Что я стану делать? Нет, не отвечайте на этот вопрос». Мне навстречу шли женщина и ее дочь, они пересекли улицу и пошли по другой стороне, держась от меня на безопасном расстоянии. Очевидно, мой разговор со Стеди стал излишне оживленным. Часом позже я осознал, что стою перед лавкой букиниста и смотрю на витрину. За стеклом была выставлена биография Кейти, она смотрела на меня с обложки. У хозяина магазина были издания и на английском, и на французском языках.
Я уступил своему любопытству, заплатил и сунул книгу под мышку.
Глава 25
«Снежную королеву» я прочел быстро. Вчитаться было легко. Автор соединил слухи из таблоидов и историю Кейти с немалой дозой собственных выдумок. Все начиналось со сцены, которая должна была бы завлечь читателя, мелодраматической до предела. Около десяти лет назад Кейти «достигла дна». Да, что-то было правдой – Кейти и сама это признавала, – но бо́льшая часть была сфабрикована, а тон изложения и намерения были просто жестокими.
К десятой странице я готов был уже отложить книгу. Парень оказался обычным золотоискателем, а Кейти – его золотой гусыней.
Звон сковородок и кастрюль вместе с музыкой «Олмэн Бразерс» привели меня на кухню. Женщина, которую я видел возле могилы, исчезла. Ее место занял кто-то другой. Эта новая женщина распевала:
– И мне пришлось бежать, чтобы не прятаться.
В отличие от всего остального в ней, голос ее не был хорошим. Когда я высунул голову из-за угла, Кейти выглядела так, словно обсыпала себя мукой от ушей до локтей. Она чихнула, сморщила нос, махнула белой рукой, приглашая меня войти.
– Входи. Быстро.
Я повиновался. Она дернула носом, прижалась к моему плечу, потерлась о него, оставив на моей рубашке муку и сопли.
– Спасибо, – сказал я.
Кейти чихнула, потом чихнула еще раз, на этот раз громче. В конце концов, она выгнула спину, сделала глубокий вдох, задержала дыхание и изо всех сил чихнула в третий раз. Брызги полетели по всей кухне и попали на то, что выглядело как наш ужин. Кейти потрясла головой и сказала:
– Ух!
– Тебе лучше?
– Да.
Я сначала подумал, потом произнес вслух:
– Как может такое маленькое существо издавать такой громкий звук?
– Дешевые места.
– Что?
Кейти указала на воображаемые ряды кресел где-то за пределами кухни.
– Дешевые места. В задних рядах. Если хочешь, чтобы зрители тебя услышали, нужно уметь направлять туда голос.
– Понял.
На этот раз Кейти была максимально близка к своей привычной внешности с тех пор, как мы покинули мою лодку. Ни парика, ни грима, никаких накладных ресниц, фальшивых грудей или вставных зубов. Она была просто женщиной. Я не знал, как назвать ее. Поэтому с этого я и начал:
