Александр Кулешов - povest o sport kapitane
Машина мчалась быстро, и червонно светились вдоль дороги леса.
Святослав Ильич размышлял о завтрашнем дне, таком важном дне в его и Сергея жизни. И вдруг с нежностью подумал о Тамаре. Какая девчонка! Какая настоящая, совсем не детская любовь! На какое высокое чувство оказалось способно это маленькое, неприметное существо, от которого сейчас и остались-то лишь огромные, полные отчаяния и яростного упрямства глаза.
Она все же разыскала ту пару…
Парень и девушка действительно жили невдалеке от ее дома, но на лето уезжали вожатыми в пионерский лагерь. Потому она их и не могла все это время встретить.
Словно частный детектив из романа об американской жизни, Тамара проследила, а затем подкараулила девушку у выхода из школы и, когда та рассталась с подругами, подошла к ней и сказала:
— Мне надо поговорить с тобой. Меня зовут Тамара, а тебя?
— Ира, — растерянно глядя на нее, ответила девочка.
— Пойдем сядем.
Слова Тамары прозвучали как приказ. Они сели на скамейку в сквере. Тамара спросила:
— Твоего парня как зовут? Ты его любишь?
Такой необычный поворот разговора ошеломил Иру. Она машинально отвечала на вопросы.
— Миша его зовут. Люблю… А ты кто? — спохватилась она, наконец. — Почему спрашиваешь? Ты его знаешь? У вас что-нибудь с ним? — Она замолчала, в глазах ее был ужас.
— Не беспокойся, — сразу догадалась о ее страхах Тамара. — У меня свой есть, Сережа. Ты скажи, Ира, если б твоему Мише угрожала смерть, ты бы все сделала, чтоб его спасти?
— Все! — ответила окончательно сбитая с толку девочка.
— И, если б я могла тебе помочь, было бы подло с моей стороны не помочь? Верно?
— Что случилось? Что ему грозит? Да говори же! Ну, говори! — Девочка заплакала.
— Да ничего ему не грозит, — отмахнулась Тамара., — Не бойся ты. Не ему — моему Сергею. А вы можете помочь.
Ира сразу успокоилась. Теперь она была заинтересована. В ее глазах засветилось любопытство.
— Ваши родители знают, что вы дружите? — спросила Тамара.
— Знают. Чего нам скрывать? И в школе знают.
— Тогда все в порядке. Тогда вы должны мне помочь. Вы гуляли в Измайловском парке поздно вечером?
— Ну, гуляли, — насторожилась Ира. — Мы часто там гуляем. А что?
— Тогда слушай! — и Тамара коротко рассказала ей обо всем. — Не может быть, чтобы вы не видели драки. Как хулиганы эти напали на нас, как ножом замахивались — словом, все…
— Так это ты была? — с каким-то горестным любопытством спросила Ира. — Ты ведь тогда сама на этого бандита бросилась. Своего защитить хотела. Верно?
— Верно, — подтвердила Тамара.
— Тебя же убить могли! — воскликнула Ира,
— Ну и пусть, лишь бы его не тронули.
— Я бы так не смогла, — честно призналась Ира. В голосе ее звучала зависть.
— Поможете?
— Что надо делать?
— В суд пойти.
— Ой! А нельзя написать. Боюсь в суд…
— Я вас отведу к Сережиному адвокату. Он объяснит. Ладно?
— Только я должна все рассказать Мише, — предупредила Ира.
— Хочешь, вместе расскажем?
— Хочу.
Не откладывая дела, они тут же пошли к Мише домой. Миша оказался трусоватым, нерешительным пареньком. Он без конца задавал вопросы, что-то мямлил, ссылался на забывчивость, на то, что дело было давно. «А нам ничего не будет?» «Не скажут, почему раньше не пришли?», «Может, у тех ребят дружки есть — подстерегут нас…».
Однако Ира проявила неожиданную твердость. С Мишей они чуть не поссорились. К счастью, в их дуэте «брюки носила она», и продолжая ныть, Миша под конец уступил ее решающему аргументу: «Не хочешь идти — пойду одна!».
Сережин адвокат долго расспрашивал злополучную пару. Оказалось, что Ира и Миша пошли погулять вечером в парк. Вдруг к ним подошло человек пять пьяных парней, попросили закурить. Миша не курил, и сигарет у него не было. Тогда потребовали денег, пригрозив ножом. Миша, еле державшийся на ногах от страха, дал себя обыскать. Кроме помятого рубля и мелочи, хулиганы ничего не нашли и, дав пару подзатыльников, продолжили свой путь.
Миша и Ира посидели на уединенной скамейке, приходя в себя, и решили идти домой. И тут они услышали крики: те самые хулиганы напали на компанию каких-то ребят. В страхе они бросились в сторону, в боковую аллейку, и видели, как Сергей дрался с двумя вооруженными парнями.
— Мы подумали, что все равно ничем помочь не можем, и побежали за милицией, — закончил свой рассказ Миша и отвел глаза.
— Не ври ты, — поморщилась Ира. — Не за милицией — домой побежали. Да мы еще три дня в Москве торчали. — Ира была беспощадна.
— Знаете, — помявшись, сказал адвокат, — в общем-то мне не полагалось вас слушать. Не ко мне — к следователю вы должны идти. Но следствие-то закончено, к сожалению. Так что буду вас вызывать в суд по просьбе подзащитного.
Когда ребята ушли, адвокат сказал Тамаре:
— Молодец. Такое дело сделала для Сергея! Он тебе век должен быть благодарен. Прямо декабристка!
— При чем тут декабристка? — фыркнула Тамара и тихо добавила: — Я его люблю.
— Ну, знаешь, в вашем возрасте говорить о любви… — улыбнулся адвокат.
— Это в вашем возрасте о ней говорят, а в нашем любят, — неожиданно зло отрезала Тамара и окинула молодого, красивого адвоката неодобрительным взглядом.
…В день суда Святослав Ильич особенно долго и тщательно брился, делал зарядку, преувеличенно бодро разговаривал за завтраком. Сергей молчал. Он почти не спал ночь, был бледен. Елена Ивановна, как и муж, старалась подчеркнуть, что сегодняшний день такой же, как остальные, самый обычный, но спокойствие давалось с трудом.
Наконец Святослав Ильич и Сергей закончили завтрак и поднялись. Они пошли пешком — старый особнячок, где размещался районный нарсуд, находился неподалеку. Сегодня была среда и заседания начинались в десять часов. Елена Ивановна осталась дома. Накануне Сергей сказал ей:
— Мама, пожалуйста не ходи…
Она промолчала, только обняла сына.
Обстановка судебного заседания подействовала на Святослава Ильича угнетающе. «Казенные» стены, обычные завсегдатаи судебных процессов — пенсионеры, старушки, кумушки, — большая группа дружков Земскова — «потерпевшего» и сам он, еще желтый и похудевший после больницы.
Прокурор и адвокат о чем-то переговаривались. Заглянул милиционер и исчез. Царила в этой комнате неуловимая атмосфера безнадежности, равнодушной обреченности, словно все, кто входил сюда, были судьи, свидетели, обвиняемые, защитники, зрители, а не люди. Хорошие, несчастные, плохие тоже, но не люди…
— Встать, суд идет! — сказала секретарь.
Святослав Ильич внимательно разглядывал тех, от кого зависела теперь судьба сына. Судьей была женщина средних лет, в очках, со строгим, утомленным лицом. Заседателями — седой пожилой человек, чью грудь в четыре ряда украшали орденские планки, и совсем молодая женщина, как он узнал позже, учительница.
Заседание началось. Оно шло как обычно. Зачитали обвинительное заключение, допросили свидетелей… Их было довольно много, и слушание перенесли на следующий день.
В четверг заседание открылось в одиннадцать часов. А в двенадцать произошла сенсация: адвокат Сергея попросил вызвать дополнительных свидетелей — Мишу Че-хонкова и Ирину Слонимскую.
После недолгих переговоров суд удовлетворил ходатайство защитника и, узнав, что оба свидетеля в зале, попросил Ирину выйти, а Мишу подойти ближе. Последовали обычные формальности.
— Дополнительный свидетель Чехонков, — обратилась к нёму судья, — у вас есть знакомые в этом зале или кто-нибудь, кого вы раньше видели?
Миша испуганно огляделся, потом пробормотал: — Вот этого видел, — он показал на «потерпевшего», — и тех двоих, еще того, — он посмотрел на Сергея.
— Говорите громче, пожалуйста. Скажите, что вы знаете по делу.
Миша, путаясь, рассказал о происшествии в парке. Из его рассказа явствовало, что на Сергея напали с ножом, а он защищался.
Затем вызвали Ирину. На вопрос, видела ли она кого-нибудь из сидящих в зале, Ирина ответила:
— Вот этого, с завязанной головой. Он нападал на Монастырского с ножом. И этого в черном пиджаке. Только тогда он был в желтой куртке. Он прыгнул — хотел ударить ногой, но шлепнулся. И этих вот двоих — они у Миши деньги отнимали…
— Скажите, Слонимская, — спросил прокурор, — как вы могли все это разглядеть? Ведь было темно. Чехонков, например, так утверждает.
— В глазах у него было темно от страха, — под смех зала ответила Ирина. — Он, знаете, как испугался! Там же фонари — все видно.
— Представитель несовершеннолетнего Логинова, — обратилась судья к матери «каратиста», — в чем был в тот вечер ваш сын?
— Кажется, в пиджаке. Да, в черном пиджаке, — ^последовал ответ.
— В пиджаке я был, — буркнул тот.