Брэдли Дентон - Лунатики
Кэти не понимала, что это значит. Но ей это не понравилось. Она почувствовала то же, что несколько минут назад, когда Клео и Тони подбежали к Хэлли и взяли ее за руки.
– Я думаю, в каком-то смысле, – тихо промолвил Стивен, – остальные в еще большем психологическом тупике, чем Джек. В конце концов, – Стивен смотрел на восток, и теперь в его очках отражалась полная Луна, – Джек, по крайней мере, знает, чего хочет.
– А остальные не знают? – фыркнула Хэлли. – Говори за себя, Стив.
– Я не знаю, – сказал он.
Эти три слова и то, как он их сказал, все прояснили. Теперь Кэти понимала, почему Стивен так выглядел. Она знала, чего он хотел.
Он хотел Хэлли.
И это несправедливо. Это так несправедливо. Хэлли не лучше Кэти ни в каком отношении. Она не умнее. Она не симпатичнее, покорнее или мудрее. Она даже не такая же хорошая мать, какой стала бы Кэти, будь у нее шанс.
Если Стивен собрался хотеть кого-то еще, почему он по крайней мере не мог возжелать ту, которая в каком-то смысле лучше ее? Например, Кэролин. Это Кэти могла бы понять. Даже посочувствовать. Физическую страсть она могла понять.
Сейчас она хотела одного – найти Арти и позволить ему опять отыметь ее на заднем сиденье «тойоты». Теперь она бы даже не возражала против синяков.
– Смотрите! – сказал Тони, показывая на подъездной путь. – Импотент возвращается!
Кэти посмотрела, обрадовавшись предлогу отвернуться от Стивена и Хэлли. И впрямь: Леонард Дьякон перешел дорогу и приближался к ним. Его волосы были всклокочены, и он жевал кончик галстука. Он шел так, будто двенадцать часов ехал на велосипеде.
Хэлли присвистнула:
– Хуево выглядит наш Ленни.
– Мама! – сказала Клео, наступая ей на ногу.
– Ладно, извини, лапушка, – сказала Хэлли. – Но он правда так выглядит.
Леонард Дьякон остановился передними, покачиваясь. Его глаза походили на сваренные вкрутую яйца.
– Я должен принести извинения, – сказал он Хэлли голосом, приглушенным из-за того, что он все еще жевал галстук. – Я ошибся в том, что, как мне показалось, я видел на утесе Боннелл сегодня вечером. Наверное, это было игрой лунного света. Поэтому я сейчас иду внутрь, забираю свою жалобу и прошу прощения у добрых жителей Остина. Да хранит вас Бог.
Проговорив все это, он обошел Кэти, Стивена, Хэлли и детей, нетвердым зигзагом поднялся по ступенькам и вошел в здание муниципального суда.
Кэти смотрела ему вслед. Она хотела бы думать, что он пьян или обкурился, но знала правду. Лили что-то с ним сделала. И это хорошо, потому что если Леонард Дьякон и впрямь заберет свою жалобу, Джека освободят. Но это и настораживало. Кэти вспомнила теперь странный телефонный звонок, случившийся в июне, в тот день, когда началась ее связь с Арти…
У Лили имелась власть заставлять людей делать то, что они не сделали бы по своей воле. Случай с Леонардом Дьяконом это доказал. И если Лили могла сделать это с ним, почему не сможет проделать нечто подобное с Кэти? Или с Арти? Или с любым из них? Кэти была рада, что Лили помогла Джеку, но все равно пришла к выводу, что Лили ей совсем не нравится.
На сей раз внутрь пошли она и Стивен, а Хэлли и дети ждали снаружи, и после изматывающего получаса, за который Леонард Дьякон не только забрал жалобу, но и спел целиком «Бесс, ты теперь моя женщина»,[19] Джека освободили. Кэти с облегчением увидела, что он полностью одет.
– Я боялась, что ты разденешься в камере, – прошептала Кэти ему, когда они выходили.
Джек посмотрел на нее как на сумасшедшую.
– А ради чего мне было это делать? – спросил он. – Там же нет лунного света.
Когда Кэти, Стивен и Джек присоединились к Хэлли и детям, на Седьмую улицу выехала «хонда» Кэролин и остановилась у ограды перед ними. Арти махнул им с пассажирского сиденья, а Кэролин выскочила и шлепнула по крыше машины ладонью.
– Вот черт! – сказала она. – Я опять все пропустила?
– На сей раз я позвонил тебе первой. Ну правда. Но тебя не было дома.
Кэролин сердито заворчала:
– Впервые за сотню лет мы с Арти выехали поужинать, и конечно же в этот вечер происходит самое интересное.
Кэти невольно почувствовала еще один укол ревности. Была некая ирония в том, что это связано с приездом Кэролин, так как ревность скорее присуща характеру Кэролин, а не ее. Но сейчас Кэти ничего не могла с собой поделать. Дети Хэлли любили Хэлли больше, чем Кэти; Стивен любил Хэлли больше, чем Кэти; и Арти только что отправился на обед с Кэролин вместо того, чтобы побыть с Кэти.
Ее мутило от всего этого. С нее довольно.
– Ну конечно, сегодня вечером произошло самое интересное! – выкрикнула она. – Сегодня же Полнолуние! Когда еще происходит самое интересное? Где ты была с января месяца?
И затем повисла тишина. Никто не сказал ни слова. Кэролин уставилась на Кэти, а Кэти на нее. Ей было плевать на все. Ей и впрямь было на все плевать.
Тут она услышала, как открылась дверь, и оглянулась, чтобы увидеть, как ковыляет вниз Леонард Дьякон. Полиция явно решила, что он больше не заслуживает внимания. Он, пошатываясь, миновал Кэти, наткнулся на машину Кэролин и затем снова пошел к переходу.
– Хуй вам в рот наоборот, – взвизгнул он. – Сиськи, сиськи, сиськи.
Кэти и все остальные смотрели ему вслед.
Клео вздохнула.
– Все говорят неприличные слова, – сказала она. Таким утомленным от несовершенства мира голосом, каким только может сказать девятилетняя девочка.
– Наверно, кругом одни импотенты, – сказал Тони.
– Присоединяюсь, – пробормотал Стивен.
Вряд ли Стивен и впрямь хотел быть услышанным, подумала Кэти, но не сомневалась, что услышали все.
– Ладно, хватит развлечений на один вечер, – сказала Хэлли. – Клео, подбери свои звездочки. Тони, прекрати говорить «импотент». Джек – с кем ты поедешь? Ты ведь без джипа?
– Ну да, – сказал Джек. – Я приехал на полицейской машине. Правда, они не дали мне включить сирену. – Он подошел к Кэролин. – Мне по пути с тобой, если ты не» против. Лили будет меня ждать.
Кэти не могла больше терпеть. Кэролин приехала поздно, и все же Джек решил ехать с Кэролин. Но едва подумав, Кэти ощутила всю нелепость этой мысли. Однако нелепо это или нет, Кэти все равно не могла от нее избавиться.
Когда «хонда» отъезжала, она позволила себе взглянуть на Арти и увидела, что он тоже смотрит на нее. Она видела, что Арти ее хочет.
Это немного скрасило обстановку.
Они со Стивеном проводили Хэлли, Клео и Тони к «плимуту», стоявшему на краю городской стоянки. Когда «плимут» скрылся в облаке синего дыма, они пошли к своей «тойоте», припаркованной под эстакадой. Кэти – к месту водителя, Стивен – к месту пассажира. Каждый вытащил ключ и сам отпер свою дверь. Никто не сказал ни слова.
Когда Кэти надавила на газ, в свете фар вырисовалась фигура, сидевшая под столбом эстакады. Это был Леонард Дьякон. Он мастурбировал.
Кэти и Стивен одновременно завопили в шоке и отвращении, и Кэти поддала газу и ринулась на север.
– Фу-у! – сказала она, выехав на трассу. – Фу, фу, фу-у!
– Достаточно, чтобы тебя потянуло рвать? – сказал Стивен.
– Даже блевать, – содрогнулась Кэти. – Фу-у-у!
– Не хочешь вернуться и подать жалобу? – спросил Стивен.
– О господи, нет, я… – начала Кэти, поглядела на Стивена и увидела, что он улыбается ей.
Она не удержалась от ответной улыбки, и не успела она понять, что происходит, они оба уже хохотали во все горло.
И это было хорошо.
Часть XI
Охотничья луна
Суббота, 30 октября 1993 года
Глава 19
Он хотел бы и впрямь быть круглым дураком
Он хотел бы и впрямь быть круглым дураком, таким дураком, каким его, похоже, считали Кэролин и все остальные. Будь он взаправду так глуп, думал Арти, не переживал бы из-за того, что его отец лежит на больничной койке с дыхательной трубкой во рту, а его лицо похоже на расплавленную резиновую маску. Его бы не волновало, что приходится вот уже сорок пять минут сидеть у кровати, слушая ритмичное шипение механизма, к которому подключена трубка.
– Вот чертов старик, – прошептал Арти. – Хеллоуин ведь только завтра.
Вошла медсестра, улыбнулась Арти и измерила давление у старика. Старик. Арти поморщился. Мужику всего пятьдесят три. Пятьдесят три года – рановато для удара. Даже для слабенького удара, и уж точно рано для такого, который напоминал взрыв ручной гранаты под черепушкой.
Но с другой стороны, старик старика начал с сердечного припадка в сорок девять. А отец матери Арти умер, не дожив до шестидесяти. Арти не знал его точного возраста, но не суть. Суть в том, что мужчины с обеих сторон семейного древа Арти умирали раньше, чем успевали состариться. У Арти было чувство, что это вряд ли хорошее предзнаменование для его собственного будущего.
