Прийя Базил - Имбирь и мускат
Сарна радовалась, что на семью Чоды до сих пор смотрят сквозь призму его старой выходки. Менее приятным было то, что люди все-таки восхищались его мировым успехом. Они с заметным трепетом упоминали его награды, трехэтажный дом в центре Лондона, четырех взрослых сыновей и газетные статьи о достижениях. Сарна же больше любила поговорить о недостатках этого семейства.
В четверг вечером на протяжении всей программы новостей она ерзала, непрерывно теребила полу камеза, то и дело клала ногу на ногу, а маленькая мышца на ее челюсти дрожала, точно Сарна жевала резинку. Ей не терпелось посплетничать о промахе Персини. Когда новости кончились, она тут же завелась:
— Хаи, когда я думаю, что натворила эта камини…
Карам поднял палец:
— Ш-ш-ш! Прогноз погоды.
Сарна впилась ногтями в подлокотник. Пьяри и Найна, которые сидели на полу возле дивана и вышивали одну блузку, еле сдержали смех.
— Хм, завтра снова тепло. Двадцать шесть градусов, — сказал Карам, как будто все остальные не слышали прогноза, и взял газету.
— Я просто вспомнила, что эта камини назвала мужа Рупии «высококвалифицинным», — наконец выпалила Сарна.
— Высококвалифицированным, — поправил ее Карам.
— Я только повторяю, что она сказала. Персини всем твердила: «Будущий муж Рупии должен быть сикхом из приличной семьи и с высшим образованием». Ха! И кто ей достался? — Сарна принялась загибать пальцы: — Ни тюрбана, ни бороды, ни семьи. Видать, она совсем отчаялась.
— Ну, может, у него другие достоинства. Ты же ничего о нем не знаешь. Он наверняка порядочный человек — доктор все-таки.
— Порядочный! Ха! Эта женщина из всего хочет извлечь выгоду. Я лишь пытаюсь понять, что она нашла в нем. Никак не разберу…
— Очень выгодно иметь в семье доктора.
— Он не врач, — вмешалась Пьяри.
— То есть как? — Сарна в нетерпении наклонилась ближе к дочери. Даже Карам выглянул из-за газеты.
— Он профессор, преподает химию в университете, кажется. — Пьяри не отрывалась от рукоделия.
— Я так и знала! Это в ее духе — разболтать всем, что он доктор, а на самом деле…
— Он и есть доктор. У них вся семья очень образованная, — снова раздался голос из-за «Таймс».
— Но ненастоящий! Наверняка зарабатывает меньше остальных. Преподавателям много не платят. Учитель и врач — не одно и то же, Персини прекрасно это понимает. Вот и помалкивает.
— Ты ведь с ней не разговаривала! — Карам раздраженно зашуршал газетой. — Вот увидишь, скоро все прояснится. Такое не утаишь.
— О, если постараться, скрыть можно все что угодно, Персини в этом деле мастерица, точно тебе говорю! Сукхи тоже ничего не сказал. А ты-то откуда узнала? — спросила Сарна у дочери.
— От Рупии. — Пьяри едва удержалась, чтобы не вгрызться в ногти. Она пыталась отрастить их с тех пор, как увидела аккуратные матовые овалы на пальчиках Найны.
— О-ох! Когда?
— В воскресенье, в гурудваре.
— Хаи Руба! Вот тебе на! То есть ты узнала о помолвке раньше питхаджи? И ничего мне не сказала?!
— Она попросила никому не говорить, пока родители не объявят о свадьбе, — Пьяри заправила прядь волос за ухо. Бордовая подкладка выглянула из-под ее серого камеза.
— Чудесно. Спасибо тебе огромное. Другие девочки все рассказывают своим мамам, а эта пудрит мне мозги! Что за дочь я вырастила, хаи Руба! Бестолковщина! Если бы ты что-нибудь открыла Рупии, она бы в ту же секунду доложилась матери!
«А я бы ей ничего и не сказала», — подумала Пьяри.
— Я для тебя все делаю и что получаю взамен? Ты даже со мной не разговариваешь!
— Она попросила меня молчать. — Пьяри отложила вышивку. — Я ей пообещала.
Сарна покачала головой:
— Обещания, данные чужим людям, ничего не значат для матери и дочери. Между нами не должно быть секретов.
Пьяри изумленно уставилась на Сарну. Вот так лгунья! Между ними вечно были ужасные тайны. И все же Пьяри чувствовала за собой вину. Пусть мать сейчас не права, суть ее недовольства справедлива: у них какие-то странные отношения, чего-то не хватает. Да, они любят друг друга, хотя не могут в этом признаться, между ними нет доверия и понимания. Глаза Пьяри наполнились слезами. Она вытерла их косой.
Карам выглянул из-за газеты.
— Принеси мне чаю, — мягко произнес он, увидев, что дочь расстроена.
Пьяри с благодарностью поглядела на него и вышла из комнаты. Найна отправилась следом, оставив рукоделие на полу.
— Все нормально? — спросила она, легонько дернув сестру за косу.
Пьяри поставила на плиту чайник.
— Ты же знаешь, какая у нас матушка, — сказала Найна.
— Да, привыкла уже, — Губы Пьяри дрожали. Она бросила в чашку пакетик.
— Она просто невыносима. — Найна взяла ее руку и стиснула.
Теперь при сестре она всегда называла Сарну «матушкой» вместо «бханджи» или «бибиджи» — курсы английского придали ей уверенности, и она часто приправляла им пенджабский. К тому же слово «матушка» отражало их истинную связь, хотя звучало старомодно и даже шутливо. Недавно Найна начала говорить так при Сарне. Насмешливо-серьезное и одновременно безропотное «Да, матушка» раздавалось в ответ на любую ее просьбу. Сарна не возражала, и Найна попробовала сказать это при Пьяри и Раджане, а однажды рискнула и при Караме. Напряжение, вмиг возникшее между домашними, рассеяла Пьяри, «Да, матушка», — повторила она точно таким же голосом.
22
— Оскар уехал, Джи. ОК уехал! — Сарна вошла на кухню с запечатанным белым конвертом в руке. Ее голос дрожал. Найна прекратила мыть посуду, а Пьяри — вытирать чистые тарелки, Раджан вышел из своей комнатки и встал в дверях, нахмурившись.
— Он уехал, — повторила Сарна, — Уехал.
Несколько секунд все молчали, только звук льющейся воды нарушал тишину: звонкий предвестник несчастья.
— Закрой кран, — велел Карам.
Найну охватила тревога, как будто это она была во всем виновата. Они с Оскаром выполнили все необходимые условия для того, чтобы она получила гражданство, а неделю назад их брак был признан недействительным. Обеспечив Найне свободу, Оскар ушел. Подобно камню, погрузившемуся на дно глубокого озера, в нее проникло раскаяние. Она должна была уехать. Так нет, она осталась и ждет, когда кто-нибудь другой возьмет ее в жены. Они даже не попрощались, Найна не успела поблагодарить Оскара. Ее малахитовые глаза сияли признательностью, но ни слова не сорвалось с губ. Найна лишь улыбалась в его присутствии, показывая, как ей приятно и радостно быть рядом.
— Я чувствовала: с ним что-то неладно, — сказала Сарна. — Вчера днем он ушел, ночью так и не вернулся. Сперва я подумала, может, он пришел поздно, мы спали и не слышали. А Оскар не показывался. Я хотела подняться к нему в обед да позабыла — забегалась совсем. Сейчас понесла мухти, постучала в дверь — никто не ответил.
— Может, он еще вернется. Уехал куда-нибудь, — предположил Карам.
— ОК никогда не пропадал, питхаджи. Он всегда дома, тем более по ночам, — сказал Раджан.
— Его точно нет, говорю тебе. — Сарна помахала конвертом. — Я нашла это в мансарде.
— Ты туда заходила?
— Ну, он же не ответил, и мне пришлось… — начала оправдываться Сарна. — К тому же это каш дом, а он всего лишь жилец.
— Был им. — Раджан указал на конверт.
— О чем говорится в письме?
— Не знаю, еще не читала. Написано «Для мистера и миссис Сингх». Когда я увидела это, сразу поняла, что Оскар уехал — иначе стал бы он оставлять нам это?
Карам взял конверт и вскрыл. Внутри оказалось короткое письмо и несколько десятифунтовых купюр.
— Хм-м. — Карам попытался изобразить равнодушие, но все увидели облегчение в его глазах и одобрение в едва заметной улыбке. — Он оставил нам плату за три месяца, потому что не предупредил заранее о своем отъезде.
Сарна с завистью посмотрела на деньги и пожалела, что не заглянула в конверт сама.
— Что там написано, Джи? — Она пододвинулась ближе к Караму. Когда вся семья была в сборе, на кухне становилось тесно.
Карам зачитал письмо вслух:
Дорогие мистер и миссис Сингх, Раджан, Пьяри и Найна! Простите, что не попрощался, иногда так проще.
Пожалуйста, не переживайте из-за моего отъезда. Я был вашим жильцом шесть лет, четыре месяца и двадцать три дня — это время промчалось незаметно.
Вы дали мне возможность понять, что такое семья, теперь же я должен уехать. Я возьму с собой воспоминания о сотне прекрасных блюд — да, миссис Сингх, вы готовите потрясающе и совсем меня избаловали — и вашей бесконечной доброте.
Моя подписка на «Таймс» действительна еще на пятьдесят девять номеров.
Читайте их, мистер Сингх, и не волнуйтесь, что помнете страницы…
— Кхм… — Карам прочистил горло. Иногда по выходным он нарочно вставал пораньше, чтобы прочитать газету Оскара, а потом гладил ее утюгом и клал обратно в ящик. — Ты действительно его закормила.
