Броди Эштон - Девушка с ароматом ночи
— Подождите! — закричала я с заднего сиденья. — А что с Орфеем и Эвридикой? Что вы имели в виду, когда говорили, что Орфей был силен?
Она молча посмотрела на меня.
— Бедная Никки. Тебе не понравится ответ. — Она перегнулась через спинку сиденья и прошептала мне на ухо: — У тебя долг перед Тоннелями. Но секрет в том, что не важно, кто заплатит его, надо только заплатить.
Она поцеловала меня в щеку, а потом с легкостью подростка распахнула дверь и выпрыгнула из машины.
Нам оставалось только смотреть. Когда она вышла из машины, Тоннели больше не мешкали. Дымная труба приблизилась к ней, и она исчезла. И все стихло.
Джек так сжимал руль, что казалось, вот-вот его сломает.
— Как долго? — голос его звучал едва слышно.
Я поняла, о чем он спрашивает.
— Мередит ушла на два дня раньше меня.
Он уронил голову на руль.
— Как это случилось, Бекс? — потом он, видимо, вспомнил, что я сижу сзади. — Может, ты пересядешь вперед и поговоришь со мной?
Я пересела.
— Что она сказала тебе об Орфее? — спросил Джек.
Я посмотрела ему в глаза. Не важно, кто оплатит долг, главное, чтобы он был оплачен. Орфей был сильным. Он взял на себя долг Эвридики. Он пошел в Тоннели вместо нее. Я не сомневалась, что Мэри говорила именно об этом.
Но Джек не должен об этом узнать.
— Она сказала, что Орфей был сильным и помог Эвридике выбрать Тоннели, а не вечную жизнь.
Джек прищурил глаза.
— Это мы и так знали.
Я посмотрела в окно.
— Я знаю. Она лишь напомнила мне, что вне зависимости от того, что говорит Коул, мы можем сделать правильный выбор.
Джек вздохнул.
— Я должен был найти тебя, Бекс.
— Когда?
— В ту ночь в лагере, когда ты уехала, я думал, у меня еще есть время все объяснить. Я не знал о решении суда. Я думал, что на следующее утро поговорю с тобой и все будет хорошо. — Он снова положил голову на руль. — Я должен был догнать тебя. Это моя вина, что ты пошла с Коулом.
— Нет, не твоя.
— Но Лейси была в моей комнате. — Он сказал это. То, о чем мы никогда не говорили.
Он по-прежнему не поднимал головы.
— Я спал и не знал, что она была там. Один из парней помог ей войти. Ничего не произошло, но могло бы. Я думал, что, если просто поговорю с тобой, все будет хорошо.
Я повернулась и уставилась в окно. Последние остатки сора, поднятого Тоннелями, лежали на земле.
— Это уже не важно. Я приняла решение найти Коула. Я уговорила его. Ты должен об этом помнить, потому что, когда я уйду…
— Ты не уйдешь!
Я сделала долгий глубокий вдох и тихо сказала:
— В ту ночь, когда я вышла из общежития, я могла поехать домой и закрыться у себя в комнате. Я могла встретиться с тобой и наорать на тебя. Но я этого не сделала. Я выбрала легкий путь. Я просила легкого пути. Коул просто снял боль, и мне было все равно, что я разрушила свою жизнь, потому что я была так глупа, что думала, будто мне нечего терять.
Я смотрела на отражение в окне и видела, как он давит ладонями на руль все сильнее и сильнее, так сильно, что трескается пластиковая обшивка основания.
Глядя, как Тоннели поглощают Мэри, я потеряла ту крошечную искорку надежды, что оставалась у меня внутри. Но Джек не потерял. Я знала, что могу снять его отчаяние, чтобы он мог сосредоточиться.
— Джек. Что мы теперь будем делать?
Это сработало.
Он поднял голову.
— У нас остается только браслет. Дочери хранили секрет Нижнего мира, и, по-моему, есть только один секрет, который стоит хранить от других.
— Какой?
Он взглянул мне в глаза.
— Как победить их.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Сейчас
Осталось сорок восемь часов.
Мы с Джеком сидели у меня дома за письменным столом и думали, с чего начать. Папа и Томми сняли комнату в «Силвер Лодж» после победы, но я уговорила их позволить мне остаться дома. Мы с Джеком были одни.
Я наклонила настольную лампу и поднесла к ней браслет. Он был покрыт патиной, поэтому я взяла тряпочку и тюбик зубной пасты из ванной и выдавила немного пасты на браслет.
— Зачем это? — спросил Джек.
— Мама научила меня этому трюку. При крайней необходимости, если тебе надо отполировать серебро… — Я размазала зубную пасту тонким слоем по всей поверхности браслета. — И потом, когда вытираешь ее, — я протерла браслет чистой стороной тряпочки, — получаешь вот что.
Я показала браслет Джеку. Теперь он был очищен от налета, и можно было рассмотреть знаки на нем.
— Это не похоже на буквы, — сказал Джек. — Скорее картинки. Или символы.
Я кивнула.
— Может быть, иероглифы. Мы же в конце концов имеем дело с мифологией. — Нога Джека дергалась вверх-вниз. — Джек, возьми карандаш и бумагу. Ты лучше рисуешь.
Он порылся в верхних ящиках моего стола и нашел блокнот и карандаш. Затем положил бумагу на стол и посмотрел на браслет, потом на бумагу и нарисовал то, что видит. Первый значок был похож на горшок. Второй — на очертания человеческой фигуры, но закрашенные черным. Третий — на птицу с головой человека.
Я открыла ноутбук и написала в строке поиска: «иероглиф птица с головой человека», потому что это был единственный символ, к которому я могла подобрать краткое описание для поиска. Первые результаты оказались совершенно бессмысленными. Но уже на середине первой страницы я увидела картинку, напоминающую изображение на браслете.
Я прочла с экрана:
— «Птица с человеческой головой может означать Ба. Нашу душу».
— Попробуй остальные два, — предложил Джек.
Я напечатала: «иероглиф горшок». Поиск выдал тысячи страниц, не имеющих никакого отношения к нашему значку. Я попыталась поискать что-нибудь про фигуру человека: «иероглиф затененный человек». Ничего. Я попробовала «иероглиф очертания человека» и другие описания, но ничего не помогало.
— Это не работает, потому что я неправильно описываю символ. Я пишу «очертания человека», но это слишком общо или совершенно неверно, потому что у меня нет никакого предполагаемого ответа.
— Я знаю, Бекс. — Джек потер подбородок кончиками пальцев. Я улыбнулась. Это был еще один его характерный жест. — Птица с человеческой головой, это достаточно конкретно. «Ба», так ведь? Давай посмотрим еще про «Ба», может быть, еще что-то появится.
Я напечатала «Ба» в строке поиска, но первыми оказались «Британские авиалинии». Поэтому я добавила слово «иероглиф» и наконец получила ответ. Статья называлась «Пять элементов египетской души».
Джек читал, глядя на экран поверх моего плеча:
— «Душа человека состоит из пяти частей: ран, ба, ка, шу и иб. Это означает: имя, духовная сущность, жизненная сила, тень и сердце».
Все эти символы были там изображены.
— На браслете все пять символов, — я посмотрела на Джека. — Пять частей души. Но что это значит?
— Я не знаю. — Мы помолчали с минуту, глядя на странный браслет. — Я думал, это будет что-то понятное, — сказал Джек.
— Вроде рецепта отравленного яблока?
Он криво усмехнулся.
— Вроде того. — Улыбка его исчезла, он взял браслет и поднес ближе к глазам. — Оно там. Мы просто не видим.
Я была не так уверена. Джек заметил мой скептицизм.
— Оно там, Бекс. Мэри не стала бы тратить последние секунды своего земного существования на то, чтобы дать нам этот ключ, если бы знала, что он ни к чему не приведет. Зачем ей эта последняя шутка, над которой уже не посмеяться? Я не думаю. Этот браслет настолько важен, что дочери Персефоны хранили его много веков. Он должен что-то значить.
— Надеюсь, ты прав. И что же нам теперь делать?
Джек указал на мой компьютер.
— Мы будем показывать его. Кто-нибудь точно знает, что все это значит.
Я подумала о пропавшем репортере.
— Это может быть опасно.
Он пожал плечами.
— А что нам терять?
Джек сфотографировал браслет на телефон и отправил фото себе и мне на почту. Он сложил лист бумаги со своими рисунками.
— Пойдем завтра в школу.
— Джек, мне осталось самое большое два дня. Зачем…
— Только на урок миссис Стоун. Она помешана на мифологии. Может быть, она сможет помочь или хотя бы укажет направление. Она изучала мифологию в колледже у профессора, который на этом собаку съел. Я не знаю… — Джек прикрыл рот рукой, зевая. Я взглянула на часы. Было около двух ночи.
— Ты устал, — сказала я. Я протянула руку и коснулась темных кругов у него под глазами. — Тебе надо пойти поспать. Нам обоим это нужно.
Джек опустил глаза, а когда снова заговорил, голос его звучал хрипло.
— Я не знаю, могу ли я сказать доброй ночи.
Я видела, что у него пролегла морщинка между бровями. Я хотела расправить ее. Снять его беспокойство.
— Завтра я буду здесь. Я обещаю.
