Дэвид Николс - Мы
– Немного унылый, немного сырой. Помнишь тот старый аквариум, который Алби отказался чистить? Тут пахнет примерно так же. – Я буквально услышал, как она улыбнулась. – А матрас тебя просто засасывает.
– А что там за шум?
– Гостиничный бойлер. Ничего страшного, он шумит всякий раз, когда кто-нибудь включает кран.
– О, Дуглас, возвращайся домой.
– У меня все прекрасно, честное слово. – Короткая пауза. – А как там наш глупый пес?
– Он вовсе не глупый, просто у него сложный характер. И у него все отлично. Счастлив, что я вернулась.
– А как погода?
– Дождливая. А в Венеции?
– Жарко. Влажно.
– Забавно, но я могу представить Венецию только зимней.
– Да. Я тоже.
– Мне жаль, что я сейчас не там.
– А ты можешь сюда прилететь?
– Не уверена.
– Сегодня я нашел наше место. Где я сделал тебе предложение. Ты помнишь?
– Вроде припоминаю.
– Не то чтобы я специально его искал. Это не было паломничеством, просто оно оказалось по пути.
– Чудесно. Жаль, что меня не было с тобой.
– Да, мы могли бы возложить венок.
– Дуглас…
– Я шучу. Типа черный юмор. – Молчание. – Ты ведь не жалеешь, нет?
– О чем?
– О том, что сказала «да».
– Разве я действительно сказала «да»? Я в этом не уверена.
– Ну, со временем все же сказала. После того, как я взял тебя на измор.
– Да, все верно. И ни разу не пожалела. Но давай сегодня не будем об этом. Я просто позвонила сказать, что скучаю.
– Приятно слышать. А теперь мне пора спать.
– И знаешь что, Дуглас? Я очень ценю то, что ты делаешь. По-моему, твоя затея – чистой воды безумие… Но достойное восхищения. Я люблю тебя.
– Неужели мы все еще можем так говорить?
– Только в том случае, если это правда.
– Тогда я тоже тебя люблю.
108. Болезный
Заснул я только к шести утра, а проснувшись в семь, обнаружил, что коленные суставы не сгибаются. Бедра болели так, будто меня сбила машина, поэтому у меня ушла куча времени, чтобы, с охами и вздохами, выскрестись из засасывающей утробы матраса и сесть на краю кровати. Ночью я отчаянно потел, кровать была такой сырой, что хоть кресс-салат выращивай; я осушил стакан воды на прикроватной тумбочке и проковылял, согнувшись в три погибели, к крошечной раковине, чтобы попить, а потом еще и еще. Более внимательный осмотр показал, что ноги мои выглядели ужасающе – влажные, бледные и костлявые, как свиные голяшки в вакуумной упаковке. Пятки и пальцы ног были покрыты красными волдырями. Одним словом, можно и не мечтать о том, чтобы сегодня хотя бы один раз – о трех даже и речи не могло быть – повторить вчерашний маршрут. Мне придется перестроить свои планы, отыскать наиболее оживленные городские артерии и засесть в засаде. Мосты Риальто и Академия, западный вход на площадь Святого Марка – без сомнения, рано или поздно Алби там объявится. Я залепил бесполезными пластырями самые страшные мозоли и волдыри, прошаркал походкой робота в столовую, наполнил плошки консервированными персиками и пыльными мюсли, а затем со всей осторожностью опустился на стул.
– Ой-ей-ей!
– Ну и как, вам удалось преуспеть? – спросила та женщина.
– Преуспеть в чем?
– Осмотреть Венецию за один день?
– Полагаю, что да. Вот почему я сейчас практически обездвижен. А как вам… Áccadémia? Ну что, я правильно произнес?
– Прекрасно. Только в результате я так туда и не попала. Передо мной оказался целый экскурсионный автобус, а я терпеть не могу заглядывать через чужое плечо. Слишком много туристов. Включая меня, разумеется.
– Вечный туристический парадокс: как найти место, где нет людей типа нас.
– Хотя, конечно, как и любой нормальный турист, я считаю себя путешественницей. – (Мы обменялись улыбками.) – Может, я слишком наивная, но я действительно не была готова к подобному столпотворению.
– Да, мне приходилось быть здесь только зимой.
– Возможно, август не лучший месяц. В Вероне было так же.
– Очень многолюдно.
– Значит, вы побывали и в Вероне?
– Только проездом. Провел там два часа. Пересаживался на другой поезд.
Она вздохнула и покачала головой:
– Я сделала ошибку, решив посмотреть балкон Джульетты. Он подействовал на меня удручающе. Еще никогда в жизни я не испытывала такого жуткого уныния.
– И на меня тоже! Аналогичная история.
– От всего этого просто хотелось блевать. – Я рассмеялся, и она, явно ободрившись, наклонилась вперед. – Вы едете в?..
Я ищу своего блудного сына.
– Еще точно не знаю. Как карта ляжет.
Секунду мы оба слушали тишину. А затем…
– Ужасно неловко кричать через всю комнату, – сказала она. – Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
– Вовсе нет, – ответил я, складывая карту, чтобы освободить место.
109. Фрея Кристенсен
Полагаю, именно ради этого некоторые и путешествуют: чтобы знакомиться с людьми, хотя дело это всегда было для меня непростым и достаточно мучительным. Пустые разговоры, обоюдное саморазоблачение, чужие причуды и склонности, обмен мнениями и взглядами; нелепое и бессмысленное занятие. У Конни же, наоборот, было чрезвычайно развито стадное чувство, и я с удовольствием уступил ей привилегию заводить новые знакомства. Но сейчас эта женщина сидела прямо напротив меня, и мне ничего не оставалось, как протянуть ей руку.
– Я Дуглас. Как пихта[49]. – Плоская шутка, согласен, хотя вполне может найти отзвук в скандинавской душе.
– Меня зовут Фрея, но, боюсь, я не знаю, как обыграть свое имя.
– А как насчет картошки-Фреи? – вырвалось у меня, прежде чем внутренний голос отчаянно завопил: «Нет!»
Мы застыли в неловком молчании, и тогда я в панике решил прокомментировать ее завтрак:
– Сыр на завтрак, как это по-европейски. Сыр и салями.
– А вы у себя в Англии разве так не едите?
– Нет. Сыр за завтраком для нас табу. Точно так же огурцу и помидору нет места на утреннем столе англичанина. – Боже правый! Говори нормально, чертов остолоп!
– Хотя, положа руку на сердце, это вряд ли можно назвать сыром. – Она зажала бледный, потный квадратик между большим и указательным пальцем. – Дома у нас таким материалом покрывают пол в ванной.
– А то, что у меня в мюсли, они имеют наглость величать шоколадной крошкой.
– Мир сошел с ума!
– Похоже, тут не самый шикарный венецианский отель, да?
Фрея расхохоталась:
– Мне казалось, будет забавно устроить бюджетное путешествие, но подвергаться лишениям всегда лучше в теории, нежели на практике. – («Подвергаться лишениям». У нее оказался очень недурной английский.) – Мне сказали, что в комнате есть кондиционер, но он шумит, точно приземляющийся вертолет. А без него я просыпаюсь и первым делом отлепляю от себя мокрые простыни.
В ее последнем откровении была некая фривольность, и я рискнул продолжить:
– Фрея, а откуда вы родом?
– Из Копенгагена.
– Вы великолепно говорите по-английски.
– Да неужели? – улыбнулась она.
– По-английски вы говорите лучше, чем мой сын! – Очередная неудачная шутка, призванная напомнить, что именно меня сюда привело.
– Весьма признательна. Хотелось бы сказать, будто все это благодаря близкому знакомству с книгами Джейн Остин, но, если честно, своим английским я в основном обязана плохому телевидению. Полицейским реалити-шоу, детективам. К девяти годам буквально каждый датский школьник уже достаточно знает английский, чтобы перевести: «Мы нашли еще одно тело, инспектор». Ну и конечно, попса. Нас бомбардируют ею с раннего детства, по всей Скандинавии. – Она пожала плечами. – И действительно, это полный абсурд, что я говорю по-английски лучше, чем по-шведски. Но, «зная меня, зная тебя, мы уже ничего не исправим»![50]
– Жаль, что не могу ответить вам по-датски.
– Не расстраивайтесь. Мы уже давным-давно расстались с надеждой, что мир начнет чему-то учиться.
– Моя жена любит, очень сильно, ваши телевизионные программы. – Следующим номером будут Лего и селедка, подумал я, мысленно задав себе вопрос, является ли это характерной особенностью всех британцев – нет, англичан – чуть что пускать в ход подобные клише.
– Наш дар этому миру. – Она улыбнулась и отодвинула стул. – Дуглас, я собираюсь, вопреки здравому смыслу, налить себе еще их отвратительного фруктового сока. Может, вам чего-нибудь принести? Там есть кексы…
