Лотти Могач - Поцелуй меня первым
Все вышло не так, как я планировала. Я не про задержку с отлетом, а про свой отъезд. Два дня назад я собиралась сменить дату вылета и побыть в общине подольше, но…
Впрочем, про вчерашний день и про то, почему я возвращаюсь домой сегодня, я напишу потом. Прежде всего надо дописать, чем кончилась история с Тессой. Осталось совсем немного, и я не успокоюсь, пока не поставлю точку.
Итак, я подробно рассказала полиции о своей роли в истории с Тессой и Адрианом. Последствия можно описать предельно кратко: их не было.
Мое дело не пошло в суд. Предъявить мне обвинения в виртуальном присвоении чужого имени не могли: привлечь к уголовной ответственности можно лишь в том случае, если самозванец использует чужое имя для домогательств или мошенничества с целью причинения ущерба конкретному лицу. Я же ничего подобного не совершала.
Тот факт, что тело Тессы не найдено, означал, что официально она числилась – и все еще числится – «пропавшей без вести», а не мертвой. Закон гласит: если один человек сообщает другому, что намерен покончить с собой, тот не обязан извещать об этом полицию, однако словом или поступком побуждать к самоубийству – противозаконно, и это можно расценить как подстрекательство или пособничество. В полиции на меня наседали с одним и тем же вопросом: не говорила ли я или не делала ли нечто такое, что могло быть истолковано как побуждение к самоубийству? Это исключено, отвечала я. Они прочесали все содержимое почтового ящика protess2010, но не нашли ничего, что указывало бы на нерешительность Тессы или на то, что я склоняла ее к самоубийству.
О том случае, когда она расплакалась, я не сказала ни слова.
Против меня сыграло то, что я получала от Тессы деньги. Но я предоставила полиции все квитанции и свои подсчеты, и следователь признал, что нажиться на сто семнадцати фунтах в неделю невозможно. В конце концов решили, что общество не заинтересовано в том, чтобы отдать меня под суд. В первую очередь полиции был нужен Адриан.
В последний раз его видели в аэропорту Гатвик, когда шумиха только-только началась. Оказалось, он очень умело запутал следы. «Красная таблетка» размещалась на сервере в Атланте, но при регистрации домена Адриан ввел ложные данные, и поиск по IP-адресу ничего не дал. Паспорт также оказался поддельным. Газетчики, конечно, взбеленились, возмущенные тем, на какие ухищрения пошел этот «гнусный» человек, чтобы его не поймали, тогда как речь шла о простой и разумной предосторожности с его стороны. Адриан знал наперед, что его осудят предвзято и даже не попытаются понять.
Его до сих пор не нашли, несмотря на то, что все газеты, как здесь, так и за границей, пестрят его фотографиями. Как поспешили отметить все новостные ленты, внешне он ничем не отличается от остальных полноватых, лысеющих мужчин среднего возраста, которых во всем мире не один миллион. «Дьявол в обличье консультанта из отдела бытовых электроприборов».
Тем не менее я недоумевала, почему Адриан не объявился и не предпринял попыток опровергнуть обвинения. К примеру, почему бы ему не разместить официальное заявление на сайте, зайдя через анонимный прокси-сервер, таким образом, скрыв свой IP-адрес и истинное местонахождение. Скорее всего, он посчитал эту затею пустой тратой времени, полагая, что осудившие его люди закоснели в своих предрассудках и держатся за них мертвой хваткой. «Умному с невеждами не о чем разговаривать». Не помню, где я это встречала, а доступа к «Гуглу» сейчас нет.
Итак, все единодушно решили, что Адриан – дурной человек, использующий в своих макиавеллиевских планах простодушных людей вроде меня. Даже Джонти так считает, хоть он, к моему удивлению, с пониманием отнесся ко всей этой истории. Я тысячу раз ему повторяла, что он не прав, но его не переубедишь, так что я оставила эту затею.
И в окончание всего я расскажу, как ездила к Марион. Через шесть дней после самого первого допроса в участке на Флит-стрит мне позвонила полицейский координатор, Шелли, сказав, что меня желает видеть Марион. Через два дня мне полагалось явиться в дом родителей Тессы в Глочестере. Сама Тесса называла дом поместьем, что неверно.
Шелли отвезла меня на служебной машине с гражданскими номерами. В дороге мы молчали. Я безучастно смотрела в окно. Когда машина свернула с автострады и поехала по проселку, я слегка запаниковала. Должно быть, я заерзала на своем месте и с трудом переводила дыхание, поскольку Шелли поинтересовалась, как я себя чувствую.
Вместо ответа я спросила, что сказала Марион, когда ей сообщили обо всем.
– Почти ничего. Для нее это стало потрясением, – вздохнула Шелли. – Постарайся отвечать на все ее вопросы.
Я не раз видела дом на фотографиях: особняк внушительных размеров с белеными стенами, по которым заплелись растения, напоминавшие аккуратные тонкие усы. Полукруглая подъездная дорожка усажена кустами, подстриженными в форме шара. У входной двери на цоколе стояла одна из скульптур Марион – железный кол с зубьями, похожий на грабли. Марион встретила нас на пороге. Наверное, Шелли известила ее, в котором часу мы приедем, а может, она простояла там все утро. На шее Марион красовалось ожерелье с бирюзовым кулоном. Она надела узкие красные брюки, и я невольно вспомнила о последнем письме, отправленном Тессе перед тем, как все раскрылось. В нем Марион сообщала, что собирается сделать операцию по удалению варикозных вен на ногах, хоть после этого ей придется носить брюки до тех пор, пока не сойдут швы. Интересно, подумала я, если она в брюках, значит, операция все-таки состоялась? Или она надела их просто так? Надо же, чего только в голову не приходит…
Шелли поздоровалась и представила меня. Марион, не проронив ни слова, с непроницаемым лицом оглядела меня с головы до ног. В ее чертах проглядывал облик Тессы: такие же скулы, тот же плоский нос. Марион исполнилось шестьдесят два года, она была намного старше мамы, но выглядела она так, будто ее собрали из более качественных материалов. Темные волосы спускались ниже плеч, словно она не дама в возрасте, а подросток. Кожа выглядела упругой и гладкой. Тесса говорила, что ее мать когда-то сделала подтяжку лица. Марион оказалась миниатюрной женщиной, руки у нее были совсем тонкие, не шире линейки.
– Я подожду в машине, – сказала Шелли и жестом велела мне войти в дом.
Марион, храня молчание, повела меня через увешанный картинами холл, где вдоль стен стояла старинная темная мебель, от которой исходил запах полироли. Ступая по деревянному полу, я вспомнила обрывок из очередного обвинительного письма Тессы: «Ты не позволяла прикасаться к антикварным безделушкам». Марион поспешно захлопнула приоткрытую дверь, но я заметила безобразный подъемник бежевого цвета, почти такой же, как мамин. В доме стояла тишина. Интересно, где Джонатан? Увижу я его или нет?
Марион привела меня в гостиную и жестом приказала сесть. Бледно-розовый диван казался таким хлипким, что, присаживаясь, я с опаской подумала, как бы его изящные ножки не подломились под моим весом. Марион расположилась в пяти футах от меня, в кресле с золочеными резными подлокотниками. В письмах она рассказывала дочери, как они с Джонатаном смотрят телевизор, но о присутствии мужа здесь ничто не говорило. Я представляла себе ортопедическую кровать, установленную перед телевизором, как когда-то у нас дома, но, очевидно, вульгарному пластику не место в этом музейном зале.
– Это ты притворялась моей дочерью? – произнесла Марион.
– Да, – сказала я.
– Это с тобой я говорила по телефону.
– Да.
– Но ты совершенно не похожа на Тессу.
Странно, с чего бы мне быть похожей на нее?
– Нет, – сказала я.
– Ты толстая.
– Да, – сказала я.
Повисла минутная пауза. До сих пор мне казалось, что лицо Марион ничего не выражает, но теперь смогла рассмотреть, как у нее подергиваются брови, будто она хочет, но не может поморщиться.
Я решила, что настал момент для заготовленной речи.
– Марион…
– Не смей обращаться ко мне по имени! – вставила она.
– Миссис Уильямс, Тесса обратилась ко мне за помощью потому, что не хотела, чтобы вы горевали. Она хотела избавить вас от страданий. Мне известно, что вас связывали непростые отношения, но я хорошо узнала Тессу. Понимаете, в глубине души она вас любила…
– Это с тобой я говорила по телефону, – прервала меня Марион.
– Да.
– Тесса просила тебя написать письмо? Где предложила начать все сначала, снова стать друзьями?
– Нет, – созналась я.
– В полиции говорят, вы с ней ни разу не встречались, – продолжала Марион.
– Нет.
– Почему же ты утверждаешь, что хорошо ее знала?
Я начала было объяснять, что мы подолгу разговаривали, что я прочла всю ее переписку, но Марион будто не слышала или не хотела слышать.
– Ты думала, что я смогу спокойно жить дальше, не видясь с дочерью?
– Тесса сказала, что вы будете опекать Джонатана, – ответила я, – и не сможете бросить его и отправиться в Канаду.
