Таня Валько - Арабская принцесса
– Серьезно? Не думал!
Джамиль перестал разливать шурпу и внимательно смотрит гостю в глаза.
– Думаете, что они мстительны так же, как и мы, арабы? Что-то невероятное!
– Куда там! – возражает Башир. – Христиане этого уже вообще не придерживаются. Здесь современный мир.
– Конечно, этого не придерживаются люди высокого ранга, образованные и просвещенные, – поясняет Хамид. – Но примитивные и отсталые могут захотеть вендетты. Именно с такими вы и имели дело, с ними связались.
– Вы нас не запугивайте! – парни по-прежнему в хорошем настроении. – Завтра нас здесь не будет, а там, где мы будем жить, есть охрана и даже мышь незамеченной не проскочит.
Все очень проголодались, ведь с момента прихода Хамида прошло уже почти два часа. Юноши уплетают с аппетитом, с удовольствием отрывая куски хлеба или, что еще лучше, курицы. Что типично для арабов, самые вкусные куски кладут на тарелку гостя и поминутно подкладывают ему хумус или салат из баклажанов. Мужчина медленно пережевывает, больше размышляя, чем жуя. Одним ухом он слушает забавные анекдоты и рассказы из жизни студентов и об обычаях в Польше. Все истории очень интересны и видно, что студенты чрезвычайно довольны пребыванием здесь. Ему приходит в голову гениальная идея. «Может, взять их на эту ночь в отель? Они там будут в безопасности. Пусть все бросят, а завтра вместе приедем за их багажом, – планирует он. – Дорота не должна обидеться за один день задержки, когда я ей расскажу о столь трудной ситуации».
Вдруг стрекотню парней и размышления Хамида прерывает стук, доносящийся с балкона, а через минуту со звоном вылетает выбитое стекло, которое разлетается по маленькой комнате.
Собеседники подхватываются, так как в комнату вваливаются двое молодых мускулистых, бритых наголо мужчин. Руки сплошь в татуировках, лица в многочисленных шрамах, в глазах – ненависть и дикость.
– Какая милая семейная атмосфера! – выкрикивает один бандит. – Арабы за обедом!
Он вульгарно смеется во все горло, показывая при этом дырки в зубах.
– Один сидит себе дома, а другой в жопе!
При этих словах он хватает самого маленького и худого Башира за горло и толкает на софу. Парень летит, как мячик, падает на подушки и сильно бьется головой о стену.
– I don’t understand you, – шепчет он. – Speak English.
Просит он глупо, чем вызывает только дальнейшие раскаты смеха.
– Кто из вас Джек-Потрошитель, который покушается на чужих девушек? – более спокойным голосом спрашивает второй.
– Этот!
Грозный бандит смотрит на помятую фотографию, вытянутую из штанов и показывает пальцем на Абдаллу.
– Этот сукин сын мой!
– Men! Господа!
Хамид пробует вмешаться, но его отпихивают, и он опасно ударяется спиной о стеклянную этажерку. Стекло и находящиеся на ней битые рюмки звенят, как колокола в костеле.
– Ты тот арабский петух с обрезанным членом? – палач, не ожидая ответа, бьет худого невысокого парня в грудь так, что саудовец оказывается на кухне.
Хамид делает шаг вперед.
Башир уже пришел в себя и останавливает его.
– Прошу вас, не вмешивайтесь! Нам они только немного посчитают кости, но я помню, чем вы занимались и откуда вы знаете моего отца, поэтому я прошу не вмешиваться. Мы не хотим здесь трупов.
Говоря это, он выразительно смотрит земляку в глаза.
– Сматывайтесь отсюда, лучше через балкон. Он открыт, – шутя, он осторожно подталкивает гостя в спину.
– Как же я вас могу оставить?
– Я очень прошу! – парень смотрит с мольбой.
– Проваливай, старичок, тут ничего для тебя нет, – второй хулиган не так агрессивен и пришел, наверное, за компанию. Сейчас он безразлично машет рукой Хамиду, а Джамилю и Баширу показывает на место у стола. Сам удобно усаживается и, ни о чем не беспокоясь, кладет остатки курицы себе в рот, проталкивая их большим куском хлеба.
Тем временем из кухни слышен сильный грохот и звук разбитого стекла. Абдалла кричит, как раненый зверь. Все присутствующие в комнате бросаются туда.
– Старик, ты уже сделал свое, хватит!
Приятель нападавшего пробует его оттянуть от жертвы, но тот настолько разгорячился, что бьет даже собственного друга.
– Наверное, тебя Бог ума лишил! Оставь этого дохляка, а то убьешь! – выкрикивает тот.
Поляк по-прежнему держит молодого саудовца за изорванную уже рубашку и бьет со всего размаха в бок, словно старается поломать ему все ребра и разбить печень. В тот момент, когда он поправлял захват, Абдалла выскальзывает у него из рук. Лицо у него окровавлено, юноша почти ничего не видит: один глаз запух, а второй открыт только наполовину.
Согнувшись пополам, парень прижимает рукой и локтем ту часть тела, куда был нанесен удар. Он опирается на кухонный шкаф, на котором находится стойка с ножами. Неспеша, как в замедленной съемке, он тянется за самым большим ножом, из последних сил хватается за ручку и вонзает палачу в живот. У наблюдающих от ужаса захватывает дух. Никто не делает ни малейшего движения, не издает ни звука. Парень вытаскивает нож, замахивается и снова бьет, и еще раз, и еще… Наконец на пол в кухне они падают вместе – нападающий и жертва. Кровь мгновенно заливает паркет и смешивается – арабская с польской. Оба парня выглядят мертвыми.
– Я вам ничего не сделал, нет? Я ничего против вас не имею! – выкрикивает приятель раненого и, как пружина, выскакивает через разбитое окно.
Снаружи слышны сирены машин полиции и «скорой помощи».
– Бегите! – настаивает на своем Башир. – Зачем вам в карточке такое приключение? Даже если вы были лишь свидетелем. После дачи показаний мы приедем в отель и ночь проведем в безопасности вдали от этого страшного, проклятого места. Скорей же! Идите же в конце концов!
Он почти толкает Хамида в сторону балкона.
– Жду телефонного звонка и резервирую комнату, – шепчет на прощанье бледный, как стена, саудовец и обещает: – Если не позвонишь, то я сдвину небо и землю и ради Аллаха вытяну тебя даже из-под земли!
– Увидимся вечером, sza’a Allah[59], – произносит парень.
* * *Почти через пять часов Башир и Джамиль выходят из полицейской машины перед отелем «Вильнюсский». Рецепционисты таращит глаза, но Хамид уже ждет земляков в холле.
– Господа со мной, у них зарезервирован номер, – информирует он, подталкивая измученных парней к лифту.
– Как там Абдалла? – спрашивает он с беспокойством.
– Жив. И тот, другой, слава Богу, тоже. Но на этот раз нашему несчастному приятелю уже не сойдет с рук, – признается Башир. – Пырнуть ножом, даже в целях самозащиты, это серьезное преступление.
Он кроит на лице выразительную гримасу.
