Гарольд Роббинс - Охотники за удачей
Услышав шаги, девочка обернулась. Рядом с ней на траву сел Рональд Марлоу. Она закончила кормить Сюзи, а потом спокойно спросила:
— Хочешь пообедать, Лэдди?
Рональд презрительно фыркнул и произнес с высоты своих восьми лет:
— Я не вижу тут ничего съедобного.
— Ты не смотришь, — укоризненно сказала она. — А это?
Она сунула в руки мальчику кукольную тарелку. Нехотя он притворился, что ест. Это ему быстро наскучило, и он встал.
— Я проголодался, — сказал он. — Пойду, поем по-настоящему.
— А вот и не поешь.
— Это еще почему?
— А потому что моя мама все еще больна, и никто не готовил.
— Что-нибудь найду, — уверенно произнес мальчик.
Уже начало смеркаться, когда старшая горничная Молли разыскала ее в саду. Лицо у нее было красным от слез.
— Пойдем, милочка. Мама хочет взглянуть на тебя.
У постели матери собралась вся прислуга. А еще там стоял какой-то человек в черном с крестом в руках. Женщины почему-то тихонько плакали, да и Питерс украдкой смахивал слезу.
Рина замерла у кровати, серьезно глядя на мать. Она была такая красивая: белое спокойное лицо, светлые волосы, зачесанные назад. Девочка шагнула вперед. Губы матери шевельнулись, и человек в черном взял ее на руки.
— Поцелуй мать, девочка.
Рина послушно прикоснулась губами к прохладной щеке. Мама улыбнулась и прикрыла глаза, а потом вдруг снова открыла их, вперив невидящий взгляд в потолок. Человек в черном поставил Рину на пол и закрыл глаза ее матери.
Молли прижала девочку к себе. Рина посмотрела на мать: та спала. Она обвела взглядом остальных. Служанки плакали, и даже у кучера на глазах стояли слезы.
— Почему вы плачете? — спросила она. — Разве мама умерла?
Молли опять залилась слезами и крепче прижала к себе Рину.
— Мы плачем, потому что любим ее.
Все так же прижимая к себе девчушку, она вывела ее из комнаты.
Вечером, за ужином, Рина радостно сообщила запоздавшему кучеру:
— Смотрите, мистер Питерс! У меня три порции сладкого!
— Тихо, малышка, — скорбно произнесла Молли. — Ешь свое мороженое.
— Я только что разговаривал с хозяином, — сообщил Питерс. — Он позволил положить ее в моей комнате над конюшней. А отец Нолан разрешил отпеть ее в церкви Святого Фомы.
— Разве так можно? — спросила Молли. — Ведь мы даже не знаем, была ли она католичкой. За три года она ни разу не ходила к мессе.
— Какая разница? — сердито ответил Питерс. — Она же исповедалась отцу Нолану и получила последнее причастие. Значит, отец Нолан считал ее католичкой.
Горничная Мэри кивнула.
— Думаю, отец Нолан прав. Может, она нагрешила и боялась идти к мессе. Но главное, что в конце она вернулась к церкви.
— Так и порешим, — произнес Питерс. — Молли, пусть девочка спит сегодня с тобой. А я схожу в салун и найду парней помочь ее перенести. Отец Нолан обещал прислать мистера Коллинза, чтобы он ее приготовил. Он сказал, что церковь за это заплатит.
— Какой у нас добрый священник! — сказала Мэри.
* * *В дверь постучали, и Молли быстро распахнула ее.
— О, это вы, мэм, — растерянно прошептала она.
— Я пришла посмотреть, как девочка, — сказала Джеральдина Марлоу.
Молли попятилась, впуская ее в комнату.
Миссис Марлоу посмотрела на кровать, где в окружении кукол спала Рина. Пепельные локоны обрамляли ее личико.
— Ну, как она?
— Хорошо, мэм. Так устала, бедняжка, что сразу заснула. К счастью, она мала и не понимает, что случилось.
Джеральдина Марлоу снова посмотрела на ребенка. На мгновение она вдруг подумала, что было бы с ее Лэдди, если бы это она умерла. Хотя у него остался бы отец.
Ей вспомнилось, как она взяла мать Рины на работу. Ее рекомендательные письма были самые благожелательные, но несколько лет она не работала.
— У меня ребенок, мэм, — сказала она на своем школярски-правильном английском. — Маленькая девочка двух лет.
— А где ваш муж, миссис Остерлааг? — спросила она тогда.
— Его корабль утонул. Он никогда не видел свою дочь. — Женщина опустила глаза. — У нас поздний ребенок. Мы, финны, заключаем брак только тогда, когда можем себе это позволить… Сначала я жила на наши сбережения, а теперь должна снова работать.
Миссис Марлоу колебалась. Двухлетний ребенок может помешать в доме.
— Рина не доставит вам хлопот, мэм. Она послушная девочка, тихая. Она может спать в моей комнате, а деньги на ее пропитание вы будете вычитать из моего жалованья.
Миссис Марлоу улыбнулась. По правде говоря, ей всегда хотелось иметь дочку, но, когда родился Лэдди, врач предупредил, что больше у нее детей не будет. Лэдди будет с кем играть.
— Я не буду делать вычетов из вашего жалованья, миссис Остерлааг. Много ли съест маленькая девочка?
Это было три года назад. Мать Рины оказалась права. Рина никому не мешала.
— Что же теперь будет с ребенком, мэм? — прошептала Молли.
Миссис Марлоу повернулась к служанке.
— Не знаю, — ответила она, впервые задумавшись об этом. — Завтра мистер Марлоу справится в городе о ее родственниках.
— У нее нет родственников, — покачала головой служанка. — Она часто повторяла, что у нее совсем никого нет. — Ее глаза вновь наполнились слезами. — Ах, бедняжка! Неужели придется отправить ее в приют?
Миссис Марлоу почувствовала, что к глазам ее подступают слезы. Она посмотрела на мирно спящую малышку.
— Мы что-нибудь придумаем. Я уверена, что в приют ее отправлять не придется.
3
Войдя в комнату, Гаррисон Марлоу увидел жену, склонившуюся над вышивкой. Тихо приблизившись, он поцеловал ее в щеку.
— О, Гарри! — В ее голосе как всегда звучало радостное изумление. — А если слуги увидят?
— Сегодня не увидят, — засмеялся он. — Они готовятся к своей вечеринке. Я вижу, как Мэри нарядилась.
— Ты же знаешь, что это не вечеринка, — укорила его жена.
— Ирландцы что угодно превратят в вечеринку, — с улыбкой ответил он, направляясь к буфету. — Немного хереса перед обедом?
— Я бы предпочла мартини, дорогой, если ты не возражаешь, — робко проговорила Джеральдина.
Он удивленно повернулся к жене. Когда они проводили медовый месяц в Европе, парижский бармен предложил им попробовать новый напиток, и с тех пор это стало для них условным знаком.
— Ну, конечно, дорогая.
Он дернул сонетку. В дверях возникла Мэри.
— Колотого льда, пожалуйста, Мэри.
Служанка сделала книксен и исчезла. Он достал из буфета бутылку джина, французский вермут и маленькую бутылочку горькой апельсиновой настойки, отмерил три части джина и одну — вермута, а потом торжественно добавил в шейкер четыре капли настойки. Тем временем Мэри принесла лед, и Гаррисон до краев заполнил шейкер льдом. Энергично встряхнув коктейль, он разлил его по бокалам. В каждом бокале плавало по зеленой оливке.
