Фэнни Флэгг - Рай где-то рядом
— И все?
— В общем, да. А что?
— Просто я ожидала чего-то… более глубокого, что ли.
— Я тоже, но на деле эдак и лучше. Жизнь-то намного проще, чем нам кажется.
— Это точно все? А о конце света не говорили?
— Нет. Правда, Реймонд всем нам велел держаться, — уже хорошая новость.
— В надеждах на лучшее нет ничего нового. Я-то мечтала услышать откровение, а это старо как мир!
— Старо — еще не значит неправильно, Норма.
— Разумеется, и все же…
В палату заглянула медсестра:
— Миссис Шимфизл, звонят с радио, хотят устроить с вами прямой эфир… какой-то Бад.
У Элнер загорелись глаза.
— Бад! Из шоу Бада и Джея! Можно им рассказать про курицу и яйцо, Норма? Я не проговорюсь, откуда узнала.
Этого еще не хватало! Норма так и подпрыгнула.
— Тетя Элнер, никаких выступлений по радио! Я сама с ними поговорю.
Спустя пару минут Бад объявил слушателям:
— Итак, друзья, только что я пообщался с племянницей Элнер Шимфизл в Канзас-Сити. Сама миссис Шимфизл пока не может подойти к телефону, но чувствует себя нормально и всем передает привет. А сейчас, миссис Шимфизл, если вы нас слышите… звучит песня для вас… Делла Риз, «Как много значит день».
* * *
Вернувшись в палату, Норма уставилась на Элнер как на подопытного кролика, наблюдая за каждым ее шагом и силясь понять, в своем ли та уме. Но разве поймешь, если в палате без конца толкутся посторонние? Впрочем, пока все вроде нормально… если обычное поведение тети Элнер вообще можно назвать нормальным.
Гости
11:30
Ближе к полудню женщины из Элмвуд-Спрингс встретились в центре города, у входа в редакцию, гурьбой ввалились в микроавтобус Кэти Колверт и отправились к Элнер. Настроение у всех было отличное — как ни крути, в больницу ехать приятнее, чем на похороны. Ирен сказала:
— Чудеса, Элнер живехонька! А я-то успела приготовить три фасолевые запеканки и три кекса на поминки.
Тотт, сидевшая сзади у окна (как единственная курильщица), продолжила:
— А я таблеток наглоталась, не до стряпни было.
Нева добавила:
— А я разучивала ее любимые гимны.
Руби подхватила:
— Я разморозила ее холодильник и чуть не забрала домой ее кота, это чудовище.
Настал черед Вербены:
— Мы с Мерлом прислали цветок в горшке, а потом Мерл перебил у нее всех улиток. Кошмар, если Элнер узнает. Она улиток как родных обожает.
Наконец, подала голос Кэти Колверт:
— Я вас, девочки, всех переплюнула — некролог успела состряпать!
И вся компания покатывалась со смеху до самого Канзас-Сити.
В палате у Элнер женщины дружно заахали, до чего бодрый у нее вид, несмотря на все злоключения. Тотт смерила взглядом бледную Норму:
— А вот ты выглядишь ужасно. Развалина, да и только.
— Просто устала — поднялась ни свет ни заря, — оправдывалась Норма.
Тотт повернулась к Элнер:
— Ну, голубушка, ты и учудила. Всех на уши поставила! Мы уж решили, конец пришел нашей Элнер.
— Я и сама так решила, — ухмыльнулась та в ответ.
— Когда домой? — спросила Ирен.
— Не знаю еще. За мной пока наблюдают.
— Зачем? — удивилась Тотт.
— Да кто их разберет… может, проверяют, в своем ли я уме?
Вербена пристально смотрела на Элнер:
— Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? У меня от осиных укусов головные боли.
— Ничего у меня не болит. Зато я тут превратилась в здоровенную подушку для иголок: всю истыкали, вертели так и эдак, разве что наизнанку не вывернули. Каких только анализов не делали, иные и по два раза. В старательности здешним докторам не откажешь!
Тотт с решительным видом пристроилась на стуле рядом с кроватью.
— Теперь о деле. Страх как хочется узнать, что бывает, когда умрешь? Идешь по белому коридору, встречаешь кого-нибудь?
Норма затаила дыхание, но Элнер, человек слова, отвечала:
— Никаких белых коридоров.
— Вот жалость! — протянула Тотт. — Я-то надеялась, что ты нам порасскажешь интересного, мудростью поделишься.
— Да, — поддержала ее Нева. — Быть может, у вас были прозрения, откровения или что-то подобное?
— Вот-вот! — вторила ей Вербена. — Говорят, пережив клиническую смерть, некоторые становятся целителями. Я надеялась, что ты вылечишь мой артрит.
Элнер, прищурившись на Норму, отозвалась:
— Я вам одно скажу: нужно жить каждый день как последний — кто знает, что дальше. Взять, к примеру, меня: только что собирала инжир — и на тебе, в следующий миг лежу без сознания.
Тем временем Руби Робинсон решила найти Бутс — перекинуться словечком и разузнать, что же все-таки случилось.
Бутс, отдыхавшая во время перерыва в сестринской, обрадовалась подруге и призналась начистоту:
— Всем нам велено держать язык за зубами, но тебе скажу как есть. — Бутс огляделась по сторонам, не подслушивает ли кто. — Проверяли-перепроверяли, да так и не поняли, в чем дело. В приемном тогда дежурила моя подруга Гвен; она клянется, что Элнер была мертва.
— Что за чудеса?
— Сколько лет работаю — ни с чем таким не сталкивалась.
Руби вернулась в палату в самое время, чтобы услышать радостный возглас Элнер:
— Кэти прочла мне мой некролог! Замечательные слова! Жаль, в газету не попал!
Гостьи просидели до трех и пустились в обратный путь, пока не начался час пик.
* * *
После ухода подруг Элнер сказала Норме:
— Девочки пробовали дозвониться до Лютера, но его нет в городе. Вот огорчится-то, что пропустил самое интересное!
— По правде говоря, ему же лучше — сами понимаете, он большой ребенок.
— Это точно. Нева расписывала пышные похороны, которые мне готовили, а послушать Ирен, так вас с Мэкки накормили бы запеканками до отвала. Эй, не жалеешь теперь, что я ожила? Запеканки можно заморозить. Вам с Мэкки на целый год хватит.
— Боже мой, тетя Элнер! — взмолилась Норма. — Запеканку я и так приготовлю! Незачем ради нее умирать!
— Надеюсь, Дина с Джерри не купили билеты, чтобы успеть на мои похороны, а если купили, то их можно сохранить до следующего раза, ведь так?
Норма строго взглянула на нее:
— Тетя Элнер, если вы еще хоть разок вздумаете умереть, то честное слово… хватит с меня и одного раза.
На ужин подали печенку с луком, и Элнер, дождавшись ухода медсестры, пожаловалась Норме:
— Печенка как подошва! В нашей забегаловке в тысячу раз вкусней готовят.
— На вид и впрямь не ахти, — согласилась Норма.
— Когда ж меня отсюда вытолкают наконец? Скорей бы домой!
