Олег Рой - След ангела
Для начала Серега скопировал уменьшенный рисунок на специальную бумагу типа копирки. Несколько быстрых движений — и вот уже контуры ангела красуются на руке Санька. Время испытаний было уже совсем близко…
Мастер расположил на столе перед глазами и ксерокопию, и рисунок Лилы. Пожужжал для пробы машинкой. И уже, казалось, приступил к делу, но вдруг, точно вспомнив что-то, прервался, согнулся вдвое, полез под стол, извлек початую бутылку коньяку. Снял с полки стакан. Налил до краев.
— Вот, выпей, чтобы больно не было.
— Я не пью.
— Да не боись, лишнего бабла за конину не сдеру — наркоз входит в цену.
— Не пью я, понял? Вообще не пью!
— Слушай сюда, лох! Я тебя не спрашиваю, пьешь ты или на хлеб мажешь. Мне для работы нужно, чтобы ты этот стакан до дна выдул. Сечешь? Если не выпьешь — не расслабишься. Глянь, вон мышцы буграми надулись. Значит, вся моя работа пойдет коту под хвост. А ты потом будешь трепать всем, что тебе Серега-кольщик плечо изуродовал. Ты же понимаешь, то, что сейчас сделаем, с тобой уже до самой смерти останется, никуда не денется, и никакой химией не выведешь. Так что давай, братан, решай. Если ты сдрейфил — так и скажи. Вот твои бабки, забирай и вали… А если ты мужик, если ты правильный пацан — то, блин, хлопни этот стаканец, давай руку — и поехали!
И прежде чем Санька успел что-то возразить, рука его будто сама собой потянулась к стакану, и он выпил пахучую коричневую жидкость большими глотками, с отвращением, стараясь не вдыхать запаха, как выпил бы, наверное, керосин. Опустошив стакан до дна, с громким стуком поставил его на стол. Так всегда делали отец и его друзья. А поскольку закуски к коньяку у Сереги-кольщика не полагалось, Саня по-мужицки понюхал свой кулак и откинулся спиной на спинку стула.
Негромко зажужжала машинка, руку кольнуло, сначала слегка, потом сильнее… Голова закружилась. Он сжал зубы, изо всех сил стараясь, чтобы на лице, как это пишут в книгах, «не дрогнул ни один мускул». Не хватало еще, чтобы Серега решил, что ему, Саньке, страшно или он боится боли. Ничего он не боится! Надо только немного потерпеть — и все кончится. Голова кружилась все сильнее, очертания предметов начали расплываться перед глазами. Чтобы избавиться от этого неприятного ощущения, Санька зажмурился. Надо отвлечься. Подумать о чем-нибудь хорошем, приятном. О Лилке, например…
Часть вторая
Санька качало, как корабль в бурю. Больше всего он боялся, что одна его нога зацепится за другую и он бухнется мордой вниз прямо на ровном месте. Поэтому ноги он выставлял не вперед, а вправо и влево по диагонали — можно представить, как это выглядело со стороны. Тем не менее, словно на автопилоте, он приближался к родной две тысячи четырнадцатой. Спотыкаясь на каждой ступеньке, взобрался на крыльцо, дернул дверь — она оказалась заперта. Так и полагалось по школьному распорядку — но охранники, как правило, держали дверь открытой, и войти и выйти из здания можно было незаметно. А тут Саньку пришлось стучать кулаком до тех пор, пока за стеклом не появился Марат.
Охранник все понял с первого взгляда. Отпер дверь, но загородил проход своим телом. И сказал просто, но веско:
— Давай, малой. Поворот через левое плечо и до дома — шагом марш!
— Чего до дома? — с трудом выговорил Санек. — Я учиться пришел.
— Таких здесь не учат.
— Слушай, ты, — трудно поверить, но Саньку почему-то очень захотелось в класс. Он заговорил, как ему казалось, медленно и убедительно:
— Я пришел в свою школу. Мне надо на третий урок. Ты понял, что я говорю?
— Тебе, видать, совсем башню сорвало, — отвечал Марат. — Третий урок давно кончился, уже пятый идет. А от тебя коньячищем за версту разит, и язык заплетыкается. Куда ты попрешь? На скандал нарываешься? Смотри, довыделываешься!
— П-пусти, подхвостник!
— За подхвостника ответишь, — со спокойной злобой проговорил Марат. И отодвинулся в сторону, пропуская Санька внутрь. — Потом на меня не греши. Я предупреждал, ну уж коли тебе так приспичило…
Санек вошел в вестибюль. Шли занятия, кроме Марата, здесь никого не наблюдалось. Перед ним была раздевалка — огражденная часть пространства, забранная мелкой металлической решеткой до самого потолка. Санек дернул дверь — она, разумеется, оказалась заперта. Ключ был у охранника, но снова к нему обращаться не хотелось. Санек решил, что достаточно будет снять куртку и прицепить ее на решетку. Но сделать этого почему-то не удалось, куртка съехала прямо на пол. Ладно, пусть так валяется.
Сейчас его беспокоило другое: он чувствовал, как по левому рукаву растекается что-то жидкое и теплое. Расстегнул молнию, верхние пуговицы на рубашке. Полез правой рукой за ворот, втиснул ладонь в левый рукав, повозил там, вытащил — ух ты! Все пальцы в кровище! А ведь поначалу выступило ее совсем немного — так, маленькие капельки. Серега стер их какой-то жгучей жидкостью из пузырька, и предложил ему перебинтовать руку на всякий случай, но Санек отказался — ему не терпелось выбраться поскорей из душного закутка на свежий воздух. И вот теперь так кровит, аж башка кружится.
— Сазонов, что с тобой? — услышал он встревоженный голос. Перед ним стояла литераторша Марина Евгеньевна по прозвищу Снежная Королева, самая красивая и самая вредная из училок. Видимо, она только что вышла из подвала, от завхоза, потому что в одной руке у нее была пачка бумаги для принтера. Другую руку она испуганно поднесла к накрашенным губам.
— Т-так, н-ничего, — заплетающимся голосом проговорил Санек. И ясно увидел, как тонкие ноздри литераторши раздулись, потом сжались, как у какого-нибудь хищного зверя. Она учуяла запах спиртного. К отражающейся на ее лице тревоге добавилось еще одно чувство — брезгливость.
— Да ты пьян! — воскликнула она и обернулась к охраннику. — Ну что вы застыли, как Лотова жена? Вы что, не видите, мальчик истекает кровью? Медсестру сюда, быстро!
Марат рванул в медицинский кабинет, и уже буквально через полминуты вокруг Саньки началась суета. Его усадили на скамейку, а вокруг носились и охранник, и школьная медсестра, и Снежная Королева, и секретарша директора Верочка. Только сам директор не пришел.
— Тебя что, порезали, что ли, по пьянке? — спрашивал Марат. — Тогда все, без ментовки не обойдется…
— Не, я это… Просто руку расцарапал.
— Слишком много крови для царапины, — спокойно констатировала медсестра — полная, пожилая и невозмутимая. Долгие годы работы в школе, казалось, отключили в ней все эмоции. — Снимай свитер и рубашку, быстро.
— Может, «Скорую» вызвать? — ахала Верочка.
