Бернард Вербер - Звездная бабочка
Ив схватил велосипед и примчался в мэрию, в центральном зале которой уже находились Габриэль Макнамарра, Адриан Вейсс и Джослин Перез.
— Все было слишком хорошо, чтобы длиться долго, — с горечью подчеркнул Габриэль. — Один из пассажиров не выдержал.
Расследование показало, что это дело было связано с сердечными чувствами. Отвергнутый любовник напился и, найдя на дне бутылки силы, заколол кухонным ножом свою бывшую подружку.
— Алкоголя и ревности оказалось достаточно для того, чтобы нарушить безмятежное спокойствие нашего рая, — заключила Джослин, которую это происшествие, судя по всему, потрясло больше, чем всех остальных.
Итак, отсутствие оружия у жителей «Звездной бабочки» ни в малейшей степени не помешало убийце. Для совершения непоправимого ему хватило обычного кухонного ножа.
— В любом случае мы не сможем конфисковать все ножи с острым концом и заменить их на ножички с закругленным верхом, какие обычно дают детям…
Ив Крамер вспомнил фразу своего отца, Жюля: «Любовь — это не тот путь, по которому надо идти. Из-за любви можно убить, ею можно оправдать гнусные поступки. Единственный надежный путь — это следовать за светом».
— Что делать с виновником преступления? Посадить в тюрьму? Убить его? Простить ради поддержания общего спокойствия?
— Как вышло, что на стадии отбора кандидатов никому не удалось распознать склонность этого типа к насилию? — спросил Макнамарра.
— С первых дней полета этот человек был приятным в общении, работящим, он оптимистично смотрел на происходящее и по всем параметрам подходил для жизни в обществе себе подобных. Кроме того, он обладает особыми, ценными навыками.
— Он булочник, — подтвердил Адриан Вейсс. — И не просто какой-то захудалый пекарь, а лучший булочник города Парадиз.
Ив вспомнил восхитительные круассаны, которыми он лакомился каждое утро, и расстроился еще больше. Если вычеркнуть этого булочника из числа членов общества, придется есть менее вкусные булочки.
— Только этого нам не хватало… Я говорил вам: именно человеческий фактор хуже всего поддается управлению. Черт побери, почему?! Почему?! ПОЧЕМУ?!
Не сдержавшись, промышленник схватил со стола один из стаканов, наполненных водой, и со всех сил бросил его об стену, разбив вдребезги. После столь внезапного приступа гнева все присутствующие с тревогой переглянулись.
— Нужно примерно наказать его! — сказал Макнамарра. — Чтобы такое больше не повторилось. Где сейчас этот булочник?
— Заперт в собственном доме и рыдает там.
— Мы не можем простить его и отпустить на свободу. Ведь это будет означать, что в городе Парадиз можно убивать, не опасаясь наказания.
— Но казнить его мы также не вправе, потому что тем самым покажем, что наше общество функционирует по принципу «Око за око, зуб за зуб».
— Может быть, стоит заставить его больше работать — например, по ночам? — предложил Ив примирительным тоном.
Тут Крамер смутился, осознав, что сморозил глупость, поскольку булочники и так начинают свою работу до восхода солнца.
Джослин Перез предложила созвать народный суд — двенадцать присяжных, избранных слепым жребием. Так и сделали. Судебный процесс оказался коротким, потому что никто не знал, с какого конца подойти к решению проблемы. Суд приговорил обвиняемого к тюремному заключению. Обитателям «Звездной бабочки» пришлось довольно быстро построить здание темницы, чтобы разместить там осужденного. Тем не менее из-за этого преступления у всех людей возникло чувство, что их общество утратило невинность. На белой поверхности листа возникла первая черная точка.
Запертый в тюрьме булочник вечерами иногда начинал выкрикивать имя своей убитой подруги: «Я любил тебя, Люсинда! Я ТЕБЯ ЛЮБИЛ!»
Джослин Перез явилась в гости к Иву Крамеру в тот момент, когда он кормил Элоди из бутылочки с соской.
— Теперь мы превратились в обычное человеческое общество, такое же, как и все прочие. Я так разочарована! Все рухнуло из-за одного-единственного придурка.
— Нет. Это замечательно.
— Преступление — замечательно?
— А на что вы надеялись? Что у нас будет 144 000 ангелочков? Невероятно уже то, что мы не столкнулись с проблемами гораздо раньше. Перед нами по-прежнему стоит вопрос: как добиться соблюдения справедливости, не порождая озлобления в обществе?
Джослин Перез плохо понимала, к чему клонит конструктор.
— Неужели вы в самом деле верили в то, что на протяжении тысячи лет полета у нас не будет совершено ни одного преступления? — спросил Крамер.
— Возможно, нам не следовало разрешать употребление спиртного. Нужно было запретить его с момента старта.
— Тогда люди стали бы тайком получать алкогольные напитки путем брожения фруктовых соков. Это в порядке вещей. Им нужно как-то расслабляться. Даже у животных есть свои способы отдыхать.
Ив указал на Домино, который пожирал листы валерианы и, судя по всему, уже опьянел от чрезмерного пиршества.
— Мне кажется, мы должны установить на это категорический запрет, — заявила Джослин.
— Рано или поздно они найдут какое-нибудь другое средство. Станут курить высушенные растения, листья лианы, коноплю.
— Тогда мы это тоже запретим.
Ив положил дочку животом себе на предплечье, дождался, пока она срыгнет лишнее, и вернул назад в кроватку. На глазах у Джослин Перез младенец принялся лепетать на своем языке.
— Для полного спокойствия придется наложить запрет на очень многие вещи. Но в этом случае мы сползем к диктатуре и уподобим взрослых людей маленьким детям. А я вижу будущего Хомо стелларис вовсе не таким.
— Черт возьми! — сказала Джослин. — Почему они не умеют сдерживаться? А я еще верила, что они прошли специальный отбор.
— Напрасные мечтания. Даже при самом тщательном отборе они остаются всего лишь человеческими существами, а у нас за плечами миллионы лет, полные преступлений. Они вошли в нашу кровь, и так легко этого не стереть.
В комнату вошла Элизабет Малори. Во время последней вахты ей пришлось уворачиваться от астероида, а затем возвращать корабль на прежний курс, и она очень устала. Младенец тут же залепетал по-другому, стал сжимать и разжимать кулачки, призывая мать к себе.
— Что ты предлагаешь, Джослин? — спросила мореплавательница, сразу же вмешавшись в беседу.
— Я думаю, очень скоро настанет время четко сформулировать правила поведения, которые ранее только подразумевались. То, о чем умалчивали, станет более понятным, будучи произнесенным вслух.
Мать вытащила Элоди из кроватки, взяла малышку на руки, принялась ласкать и целовать ее.
