Пауло Коэльо - Дневник мага
А вот я удивился, ибо считал, что Петрус делал подобное уже десятки раз.
— Ты пришел, и я повел тебя, — продолжал он. — Признаюсь — поначалу было очень трудно, потому что тебя гораздо больше интересовала интеллектуальная сторона учения, нежели истинный смысл Пути, который есть путь обычных людей. После встречи с Альфонсо наша с тобой связь стала и прочнее, и насыщенней, а я уверился, что смогу открыть тебе тайну твоего меча. Но нет — не вышло, и постигать ее придется тебе самому и за тот небольшой срок, что еще остается.
Я, должно быть, разнервничался, потому что не смог больше сосредоточиваться на Дуновении. Петрус, вероятно, почувствовал мое смятение — он снова затянул старинную песенку и пел до тех пор, пока я не расслабился.
— Сумеешь разгадать тайну и найти меч — значит, откроешь лик RAM и овладеешь Силой. Но это еще не все: чтобы постичь всю мудрость, тебе придется пройти другими Тремя Путями, в том числе — и тайным путем, который не откроет тебе даже человек, сам одолевший его. Я говорю тебе это потому, что мы с тобой встретимся теперь лишь однажды.
Сердце у меня замерло, и я невольно открыл глаза. Петрус был осиян светом — тем, что раньше исходил только от Наставника.
— Закрой глаза! — И я с готовностью повиновался.
Но сердце оставалось маленьким, и сосредоточиться больше не удавалось. Снова мой проводник запел по-итальянски, я сумел расслабиться — да и то не сразу.
— Завтра ты получишь записку, и там будет сказано, где я. Это будет церемония коллективной инициации, церемония в честь Традиции. В честь тех мужчин и женщин, которые на протяжении всех этих столетий не давали угаснуть пламени мудрости, Правого Боя и Агапе. Ты можешь не говорить со мной. Место сбора — священно и обагрено кровью рыцарей, следовавших Путем Традиции и даже отточенными клинками своих мечей не сумевших одолеть тьму. Жертвы их были не напрасны, и лучшее тому доказательство — по прошествии веков люди, шедшие различными путями, придут воздать им дань благодарной памяти. Это важно, и постарайся не забыть никогда, что, даже сделавшись Наставником, ты должен знать: твой путь — всего лишь один из многих, приводящих к Богу. Иисус сказал как-то: «В доме Отца Моего обителей много», а он знал, о чем говорил.
И еще раз Петрус повторил, что завтра мы с ним увидимся в последний раз.
— Настанет день, и ты получишь от меня весточку с просьбой стать кому-нибудь проводником на Пути Сантьяго, подобно тому как я служил проводником тебе. И вот тогда ты познаешь великую тайну этого путешествия, тайну, которую я сейчас открою тебе, но — лишь на словах. Чтобы понять эту тайну, ее надо прожить, прочувствовать самому.
Он замолчал. Пауза так затянулась, что я подумал было — Петрус передумал или вообще вышел из депо. Мне очень хотелось открыть глаза и понять, что происходит, но огромным усилием воли я заставил себя сосредоточиться на ДуновенииRAM.
— Тайна эта заключается в следующем, — прозвучал наконец голос Петруса. — Научиться можно, лишь когда учишь другого. Мы вместе проделали Путь Сантьяго, и, пока ты изучал ритуалы RAM, я познавал их сокровенный смысл. Обучая тебя, я учился сам. Я был твоим проводником и потому сумел отыскать свой собственный путь.
Если ты сумеешь найти свой меч, то должен будешь научить премудрости Пути другого. И лишь когда это случится и ты примешь на себя роль Наставника, то сумеешь прочесть в своей душе ответы на все вопросы. Ведь мы знаем всё — и еще до того, как кто-нибудь заговорит с нами об этом. Жизнь учит нас ежесекундно, и тайна — в том лишь, чтобы признать, что и в повседневности нашей мы можем быть мудры, как Соломон, и могущественны, как Александр Македонский. Однако нам дано понять это, когда мы должны обучать кого-нибудь и пускаться в такие рискованные странствия, как то, что мы с тобой только что совершили.
Не бывало еще в моей жизни прощанья столь неожиданного. Тот, с кем возникла такая прочная связь, тот, кто, казалось, вместе со мной дойдет до цели, бросал меня на полпути с закрытыми глазами, в пропахшем машинным маслом железнодорожном тупике.
— Я не люблю говорить «прощай», — продолжал Петрус, — ибо чувствителен, как все итальянцы. Закон предписывает тебе отыскать свой меч в одиночку — так, и только так ты сумеешь уверовать в собственное могущество. Все, что надо было тебе передать, я передал. Остается только упражнение Танца, которому я научу тебя сейчас, с тем чтобы ты сделал его завтра, на церемонии.
Помолчал и добавил:
— Пусть все, что должно прославиться, прославится в Господе. Теперь можешь открыть глаза.
Петрус сидел на буфере тепловоза. Мне ничего не хотелось говорить, ибо я тоже был чувствителен — как все бразильцы. Ртутная лампа, освещавшая нас, заморгала, и где-то в отдалении послышался гудок, извещавший о скором прибытии поезда.
Тогда Петрус показал мне УПРАЖНЕНИЕ «ТАНЕЦ».
Упражнение «Танец»
Расслабьтесь. Закройте глаза.
Попытайтесь вспомнить первую мелодию, слышанную вами в жизни. Напевайте ее про себя. Пусть постепенно какая-то определенная часть вашего тела: ноги, руки, голова, живот и т. д. — но только одна — начинает танцевать в такт этой мелодии.
Через пять минут перестаньте напевать и вслушайтесь в те шумы, которые вас окружают. Попробуйте сделать так, чтобы они зазвучали как некая мелодия, и танцуйте под нее — но уже всем телом. Не думайте ни о чем, но старайтесь припомнить образы, которые возникают у вас в голове спонтанно.
Танец — это один из лучших способов общения с Бесконечным Разумом.
Продолжительность упражнения — пятнадцать минут.
— И вот еще что, — добавил он, словно желая что-то прочесть в самой глубине моих глаз. — По окончании первого моего паломничества я написал огромную картину, где было изображено все, что происходило здесь со мной. Это — путь обычных людей, и ты, если захочешь, можешь сделать то же. Не владеешь кистью — сочини повесть или музыку к балету. И тогда люди — независимо от того, где они находятся, — смогут пройти Путем святого Иакова, Млечным Путем, Дивным Путем Сантьяго.
Показался поезд. Петрус махнул на прощанье и скрылся меж стоящих на путях вагонов. Я же остался сидеть, слушая грохот колес по стальным рельсам и пытаясь постичь тайну Млечного Пути, чьи звезды привели меня сюда и безмолвно сопровождают одиночество — неизменный и всеобщий удел человеческий.
В записке, обнаруженной мною наутро, значилось только: «7 ВЕЧЕРА. ЗАМОК ТАМПЛИЕРОВ».
