Михаил Лифшиц - Почтовый ящик
– Нет, сэр! Все ясно, сэр. Когда приступать? – сдался Сережа.
– Давай полопаем и начнем.
* * *Подготовленная Сережей записка на пяти листах две недели изучалась в далеком сибирском городе. А потом раздался междугородний телефонный звонок.
– Сергей Геннадьевич? Это ваши заказчики, – раздался в трубке незнакомый молодой голос. – У нас праздник – пятилетие работы нашей фирмы. Мы приглашаем вас и вашу жену пожаловать к нам на торжество. Через две недели, на три дня: пятница, суббота, воскресенье. Сможете прилететь?
– Наверное, сможем, – с сомнением в голосе проговорил оторопевший Сережа.
– Мы очень рады, – тут же раздалось в трубке. В отличие от Сережи, его собеседник не ведал сомнений. – Ждем вас. Встречать будем в аэропорту. Деньги на поездку вам передаст ваш сын. До свидания.
– До свидания, – ответил Сережа.
* * *Дальше завертелось, как в калейдоскопе. Самолет, машина, гостиница. Официальная часть праздника во Дворце культуры далекого сибирского города, потом неофициальная – концерт специально привезенных артистов из Москвы, потом самая неофициальная: экскурсия в тайгу, экскурсия на рудник, баня, пельмени с водкой (потому что, как объяснили Сереже, пельмени без водки только свиньи кушают).
А накануне отлета домой серьезный разговор с руководством фирмы. Сереже предложили собственные рекомендации, изложенные в справке, воплотить в жизнь. Для этого поступить на работу к ним на фирму в ранге полномочного представителя в Москве. Офис для представительства уже присмотрен. Работать – через банк, где работает Гена. Или, через другой, если Сергей Геннадьевич пожелает. Будут у представительства и другие функции: встретить командировочных, разместить в гостинице, помочь с покупками. Для этой работы нужно найти шофера и секретаря и купить недорогую машину, например «Жигули», а также оргтехнику и средства связи: факс, ксерокс, компьютер, сотовый телефон. Но такая работа Сергея Геннадьевича, ни, Боже мой, касаться не будет…ну, может быть, только в части общего руководства.
Татьяна сидела и изумленно хлопала глазами. Сережа тоже был как под анестезией. Директор фирмы, который все это излагал, был молодым парнем, на несколько лет старше Гендоса. Говорил он правильным литературным языком, иногда только вставляя в конце вопросительных предложений: «Ага?», «Вы меня поняли, ага?». Но от этого избавиться было трудно – так говорили все в этом городе.
И Сережа ушел из «почтового ящика», и даже не очень сильно сомневался. Надоели институтские стены. Надоело быть самым молодым, теперь он стал сразу самым старым на новом месте работы.
Опасался, что его уход вызовет взрыв, обвал, ну, хотя бы сильный шум. Но нет, ничего такого не было. Главный инженер пытался уговаривать, но не слишком настойчиво. Выслушал Сережину историю и сказал: «Ну, ладно, отпускаю тебя на год, через год возвращайся!» А директор и не уговаривал. Спросил, столкнувшись с Сережей: «Вы, кажется, хотели со мной поговорить?» «Нет, не хотел», – ответил Сережа, и разошлись. С другой стороны, и хорошо, не так больно. Отходную пьянку Сережа устраивал со спокойным сердцем.
Глава 37
Сережа притормозил на углу Ходынки и Пресненского вала, захотелось купить горячего хлебушка в лавке хлебозавода. Постояв несколько минут за какой-то бестолковой бабкой, которая никак не могла рассчитаться за купленные ей пять батонов, Сережа купил круглый черный и пошел к машине, с удовольствием ощущая горячий каравай, и думая только о том, что сейчас залезет в машину, отломит корочку и съест. Тут Сережа увидел своего бывшего сослуживца Царькова, который шел по тротуару и смотрел на Сережу.
«Как зовут Царькова? – попытался вспомнить Сережа. – А, да. Виталий».
Виталий приближался как-то боком, как щенок. Готов был и мимо пройти, если что не так. Но шел явно к Сереже и смотрел на него, не отрываясь.
– Привет, Виталий, – Сережа махнул рукой с зажатыми ключами от машины.
– Здравствуй, Сережа! – откликнулся Царьков, подходя.
– Как живешь? Что, где? – поинтересовался Сережа, больше из приличия.
Но Царьков стал излагать свою историю довольно подробно. Вот она вкратце. Виталий работал в лаборатории у Альберта Тарасовича в новом институте. Но Альберт его не ценил, платил мало. В очередной раз, когда забурлила политическая жизнь, даже стреляли в Москве, Царьков решил половить в мутной водичке. Бегал с работы на митинги, знакомился с новыми людьми, рассказывал, что пострадал от коммунистов, даже сидел некоторое время. «Помнишь, как меня взяли?» – спросил Сережу Царьков. Это он имел в виду, что ему когда-то по пьяному делу глаз подбили и в милицию отвели. Наверное, Царьков много раз пересказывал тот эпизод разным людям, все сильнее привирая, и так заврался, что сам теперь думал о себе как о борце с режимом. Кому-то Царьков голову все-таки заморочил, и ему предложили место в префектуре. Царьков уволился из института, сказав на прощание Усатому, что, как только покончит с коммунистами, займется им, как душителем всего передового. Некоторое время Царьков чувствовал себя хозяином района и был счастлив. Но организаторских способностей у Виталия не было, грамотейка была слабовата, идей на самом деле никаких в голове у него не сидело. Может быть, и прижился бы он на третьих ролях, но уж больно много лишнего говорил Царьков, когда был подшофе, и тащил все, что плохо лежит. Года не прошло, как поперли его из властных структур. Виталий сказал, что разочаровался в демократах и не захотел на них работать. Теперь Царьков работал охранником. «Работаю через два дня на третий, сыт, пьян и нос в табаке», – так охарактеризовал свою службу Виталий. Он распахнул куртку и показал свою форменную тужурку, на которой справа было написано «Security», à ñëåâà âèñåëà áëÿõà ñ íàäïèñü «Îõðàíà».
Рассказывая, Царьков время от времени косился на Сережину машину. И рассказав, почувствовав себя вправе спрашивать, Царьков уставился на машину уже неотрывно. «Волга» и вправду была хороша, сияла на солнышке, чистенькая, вчера помытая.
– Ну, а ты где? – спросил Царьков.
– Работаю в московском представительстве одной сибирской фирмы, – ответил Сережа.
– А кем, каким-нибудь начальником?
– Моя должность называется «полномочный представитель».
– И тебе черная «Волга» положена? – подступал к интересующему его обстоятельству Царьков.
– Как положена? А… да, нет, эта моя машина, не служебная.
– Это я понимаю. Но ведь не всем разрешают черные «Волги» покупать? – выяснял Царьков.
«Конечно, не всем, а только тем, у кого жена – блондинка, чтобы контрастнее смотрелась», – хотел пошутить Сережа, но подумал, что не стоит расстраивать дремучего Царькова, и ответил так, как тот ожидал.
– Да, была у меня бумага из … Комитета. Ты прямо все насквозь видишь!
– Это точно… – удовлетворенно протянул Царьков и тут же озлился на Сережу, мгновенно возненавидел его, успешного. – По бабам-то тебе теперь ловчее бегать, вот на такой машине? А мы, честные, простые русские люди, на машинах не ездим. Будь здоров, не кашляй! – Царьков отвернулся от Сережи и стал удаляться, засунув руки в карманы распахнутой куртки, вихляя бедрами и напевая: «Тра-та-та-та-та-та».
«Вылитая ворона, которую с помойки согнали», – подумал Сережа, глядя в спину Царькова.
Расставшись с бывшим сослуживцем, Сережа залез в машину, положил хлеб в пакет, а пакет засунул в портфель. Так хотелось пожевать корочку, а теперь расхотелось. Испортил-таки настроение земляк. «Надо же, лет пять его у нас не видел. Необходимо было в столицу прибыть, чтобы с таким чучелом повстречаться!» – подумал Сережа.
Глава 38
Телефонные звонки с бывшей работы начались осенью, когда подходило уже четыре года, как Сережа уволился. Звонили некрупные начальники. Сначала стал названивать заместитель главного инженера Роман Петрович. Они с Сережей когда-то работали в соседних лабораториях, относились друг к другу с симпатией, но приятелями не были. Роман двинулся по профсоюзной линии, был освобожденным председателем профкома, потом спланировал в заместители главного инженера, в так называемые «замы по стульям». Занимался мебелью, ремонтом, хозяйством, снабжением, выполнял поручения руководства, с которыми шофера не пошлешь. На этой должности у Романа проявились определенные административные способности, коммуникабельность, склонность вертеться и жужжать вокруг начальства. Роман был доволен своей работой, обязанности свои выполнял успешно. Ну, и Романа ценили руководители: то деньжат подкинут из премии за выполненную институтом работу, то в загранкомандировку возьмут, не поймешь, в качестве кого.
Роман начал расспрашивать Сережу, как жена, дети, как работа. Доволен ли? Не скучает ли? Сережа ответил, что, конечно, скучает. Роман сказал, что у них есть определенные намерения в отношении Сережи, и Сережу приглашает поговорить главный инженер. «Почему же не поговорить?» – согласился Сережа.
