Виталий Вир - Бабло пожаловать! Или крик на суку
— Почему?
— «Моя» психолог…
— Автор американской книги?
— Она пишет, что, после ссоры нужен «примирительный» секс.
— Ах, — игриво напуская лукавость, тихо произнес Рамсес, — вот в чем дело. А я-то стал думать…
Подняв руку, Алика коснулась указательным пальцем его губ и продолжила говорить:
— Во время ссоры уровни адреналина и дофамина (гормона желания) растут и поэтому обязательно каждой паре столь необходим «примирительный» секс.
— Согласен, — сказал Рамсес, ублаженный действиями подруги и ее столь высокими весьма убедительными рассуждениями, и решил напрочь покончить с разговорами.
За плечи он поднял любимую и, вновь взяв ее на руки, понес на диван в зал, теперь естественным образом не желая что-либо пояснять, тем более, вдаваться в подробности своего недавнего прошлого.
Войдя в комнату, короткой вспышкой Рамсеса ослепил солнечный зайчик, который исходил от маленького зеркальца, привязанного к трости и высунутого со стороны соседнего балкона. Он, жмурясь, помотал головой и саркастически улыбнулся. Открыв глаза, Рамсес обнаружил, что соседка успела спрятать нехитрое подсматривающее устройство.
— Рамсес, что-то не так? — заволновалась Алика, не видя того, что на самом деле произошло за ее спиной.
— Все отлично! — успокоил он, дополнив лицо милой улыбкой, и аккуратно положил любимую на диван. — Я только шторы задерну.
— Ты стал застенчив или намерен сотворить со мной такое, что заставит пилотов остановить в воздухе вертолет и наблюдать за нами?
Рамсесу, естественно, ничего не оставалось, как сказать не о том, с чем он столкнулся и что знал:
— Просто отныне все будет по-другому.
— О, как интригующе, — спокойным томным прежним голосом произнесла Алика и снова закрыла глаза. — И все же. Ты задумал нечто такое, из-за чего я могу умереть?
Задернув шторы, Рамсес загадочно усмехнулся.
— Утрахать в усмерть мне еще никого не удавалось.
В несколько широких шагов он проделал расстояние от окна до дивана и прыгнул в сторону любимой девушки.
Трудно было сказать, сколько времени они занимались любовью. При иных обстоятельствах, отрезок жизни можно соизмерить с минутами, часами или днями, но обо всем этом, как о беспредметном, забываешь, когда наслаждаешься друг другом. В безмерной цепочке осязательных ощущений становишься слеповатым, глухонемым и проваливаешься в бесконечность, которая существует вне времени и пространства. Подобное состояние переносит обладателей сего в иной мир, единственно который можно непосредственно нащупать. В эти минуты, с переходом в царство вечности, кажется, его невозможно будет покинуть по доброй воле…
Но все же, вопреки даже самым сильным желаниям, рано или поздно страсть неминуемо отступает, а время занимает привычное для себя место, попутно возвращая влюбленных в окружающую действительность.
— Рамсес, — обратилась Алика, когда он вышел из ванны: она не видела его, но сразу же заговорила с ним, довольной продолжая лежать на диване и слушая, как он идет к ней, — той ночью, с субботы на воскресенье, когда я приходила к тебе…
— Так это ты в ту ночь открывала дверь? — удивлению Рамсеса не было границ и он ее прервал, даже остановился у входа в зал, да так и остался стоять на месте. — Это ты пыталась открыть мою дверь своим ключом?! — продолжал он искренне удивляться и громко рассмеялся.
— Ты чего? — встревожилась Алика. — Я, что, не могла к тебе прийти? — она начала обижаться, — сам дал мне ключи и сказал…
— Нет-нет, Алика, конечно! Ты не так поняла. Прости. Со мной приключилось нечто невообразимое… Правда! Я даже не знаю с чего начать, чтобы, тот же самый случай, о котором ты упомянула, стал тебе понятен.
Не сойдя с прежнего места, он плечом облокотился о стену, на расстоянии любуясь обнаженной в полный рост подругой.
— Ты зря так улыбаешься. Между прочим, я той ночью успела и напугаться, и снова погрузиться в приступ ярости по отношению к тебе!
— Продолжай. Интересно.
— Той ночью я пришла к тебе после ссоры, — Алика обворожительно улыбнулась и кокетливо поправила выражение, — если точнее, то, после прогулки в лесу, я решила прокрасться к тебе и, устроив сюрприз, конечно, помериться. Но потом, — она на секунду закатила глаза, — когда я начала тихо открывать дверь, я услышала у тебя за дверью сильнейший удар! А еще, — она зажала пальцами нос; Алика поморщилась и заговорила гнусавым голосом, — тот противный запах, который исходил из твоей квартиры, — она перестала кривляться и убрала от носа руку. — Я тогда сильно напугалась! Подумала, тебя там кто-то убил!
— Что? — удивился Рамсес. — С тобой просто не возможно не смеяться.
— Тебе весело. Но, тогда я убежала и лишь на первом этаже остановилась. Стою я и прикидываю, если тебя и убили, то такой запах возможен только на второй или третий день, но никак не в первые часы убийства!
— Алика, ты меня удивляешь! — изумился Рамсес и пояснил: — Нет, ты, конечно, открываешься для меня с другой стороны — я-то от тебя подобных рассуждений никогда не слышал! Ну-ну, продолжай. Мне это весьма интересно, потому что потом я расскажу, что на самом деле происходило со мной за дверью.
— Вот я и засомневалась.
— В смысле? — уточнялся он, шутливо изображая серьезный вид, — что меня убили, а подобный запах не может принадлежать ново-свежему трупу?
— Да. И я начала звонить тебе по телефону. Но ты, почему-то, долго не брал трубку…
— И все это время ты стояла внизу в подъезде и не выходила на улицу?
— Ну, конечно!
Рамсес виновато улыбнулся.
— Потом я начала думать, что ты у себя не один, а с какой-нибудь «крысой»! Услышав, что я открываю дверь, — сказав об этом, она серьезно спросила: — я надеюсь ключи от квартиры только у меня?
— Только у тебя, — подтвердил Рамсес, невинной улыбкой продолжая просить великодушия. Помимо этого, он испытывал необычайный интерес дослушать любимую до конца.
— Значит, ты стал эту кикимору прятать от меня и поэтому я слышала в квартире этот идиотский грохот. А я, как дура, продолжаю звонить, но ты никак не хочешь брать трубку. Тогда я и решила тебе не названивать. Просто вышла из подъезда. По дороге к машине набрала сообщение и, сев в салон, отправила текст тебе. Злясь, отключила телефон и поехала к подруге.
— Любопытно.
— Позже и мне стало любопытно. Еду к подруге и думаю, нафантазировала черт знает что и решила снова тебе позвонить. Вдруг, все не так, как я подумала. Только включила телефон, а тут ты мне звонишь и я с радостью нажимаю на «ответить».
— А я кричу слово «сука»!
В ответ, соглашаясь, она покачала головой и, изображая обиду, поджала губы.
— Алика, ты же догадываешься, что это я не о тебе и вовсе!.. О, Господи! — Рамсес, безумствуя от той иронии, что, так получалось, постоянно присутствовала параллельно и независимо с покушением в лесу на него, устало провел рукой по лицу. — О-о-о! Тогда там — и днем, и ночью в квартире со мной происходил какой-то кошмар!
— Любопытно. Так это ты, тогда назвал сукой ту проститутку, которая у тебя…
— Постой-постой, Алика, — Рамсес стал серьезен и быстро подошел к дивану. Перед ним, встав на колени, облокотившись на руки, он поцеловал ее в губы. — Мы снова можем поссориться, так ни в чем не разобравшись. Как я тебе уже говорил, все началось с этого Дауна…
Рамсес осекся — он теперь прекрасно знал Дэвиса и продолжать говорить о нем в подобном тоне ему не хотелось.
— Рамсес, — строго сказала Алика, сменив веселое выражение лица на серьезное, воспринимая секундное замешательство любимого, как обдумывание того, чтобы вновь выкрутиться, — тебе не надо опять из меня делать дурочку, — она отодвинулась от него и спиной прислонилась к стене. — И потом, снова эта история о Дауне?.. Я же просила тебя. Придумал бы что-то другое, а то снова, — Алика вовсе разозлилась и добавила со злобой: — этот Даун!
— Но, Алика, ты же его не знаешь, — растерянно произнес Рамсес. Реакция на парня с синдромом Дауна изумительным образом была похожа на ту, после которой они чуть ли не перечеркнули отношения.
— Ах, так ты его уже знаешь?! — удивленно, с подковыркой произнесла она. — Дорогой, ты бы заканчивал с ним общаться в своих фантазиях, а то, еще чего, накликаешь беду!
— Какую? — поразился Рамсес, окончательно путаясь в понимании столь резко сменившегося настроения у любимой.
— Ты — идиот что ли? — она смотрела в упор. — Будет прокол! Из-за общения с ним, у тебя родится Даун!
— Ты серьезно или, это, такого рода, шутка?
Алика язвительно ухмыльнулась и не ответила.
— Ну, знаешь… — сказал он в полном недоумении.
Алика находилась напротив, а было ощущение, что она смотрит сквозь него. Ее взгляд ничего не выражал и состояние было похоже на прострацию.
