Митчел Уилсон - Встреча на далеком меридиане
Прогудели гудки, и один за другим теплоходы отчалили и поплыли, растянувшись на воде целой флотилией. Анни и Ник нашли свободные места в тени возле самых поручней на верхней палубе. Пассажиров набралось много, однако неприятной тесноты не было. Вокруг расположились семейные группы и компании друзей. На богачей никто из них не походил — видно было, что это люди, честно работавшие всю неделю. Анни была в слишком возбужденном состоянии, чтобы усидеть на месте. Ей хотелось показать Нику все, что здесь было интересного. Они прошлись по палубе. Любители позагорать наслаждались солнечными лучами, развалившись в палубных креслах и закрыв глаза; несколько заядлых картежников уже хлопали картами на пустом стуле, поставленном между игроками; некоторые сидели, поглощенные чтением, не замечая сотен людей вокруг и более реально ощущая зиму 1812 года, чем тот солнечный свет, звуки аккордеона, воду канала и проплывающие мимо зеленые берега, — Наташа и князь Андрей волновали их больше, чем сидящие тут же влюбленные, прижавшиеся друг к другу с видом мрачных заговорщиков, но стоило одному из них улыбнуться, и другой мгновенно отвечал ему улыбкой.
Анни заявила, что не успела позавтракать, и они отправились в буфет с синими плюшевыми гардинами и сели за столик. На всем теплоходе они были единственными иностранцами, и их английская речь заставила на мгновение поднять головы те, кто сидел за соседними столиками. Больше никто не обратил на них особого внимания. Здесь было тихо, прохладно и чисто.
— Вам нравится? — спросила Анни.
— Я уже не помню, когда чувствовал себя так легко, — ответил Ник. Должен признаться, что я порядком удивлен. Все выглядит точно так, как на любой воскресной прогулке во всех тех местах, где я бывал. Только, добавил он смеясь, — будь это в каком-либо другом месте, вас со мной не было бы. Скажите, что вас держит в Москве? Вы собираетесь остаться здесь навеки?
Она пожала плечами.
— Я же говорила вам: живу здесь, вот и все. И пока не вижу никаких причин уезжать отсюда.
— Вы счастливы?
Она быстро взглянула на него и сразу же отвернулась.
— Не знаю. Обычно и не задаешь себе такого вопроса. У меня есть работа, друзья. Смеюсь, когда мне весело, и стараюсь не показывать виду, когда взгрустнется. Пожалуй, я даже счастлива, — проговорила она медленно. Здоровье у меня хорошее, дни проходят интересно…
— Да, понимаю, — сказал Ник. — Но… но, может быть, чего-нибудь вам не хватает, чего вам страстно хочется, к чему вы стремитесь, — к какой-то цели?
Анни покачала головой.
— Очевидно, я не такого типа женщина, — сказала она. — В свое время было нечто, чего я действительно страстно желала: я хотела, чтобы мой муж был счастлив, у меня с ним были одни мечты — я мечтала о достижении его целей. Помогать ему во всем — вот к чему я стремилась. Создать для него домашний уют, подбадривать в трудную минуту, делить его радости. Я вполне справляюсь со своей работой журналистки, но огня в моей душе больше нет. Моя жизнь покажется вам, наверно, тусклой, бесцельной. Может, так оно и есть, но я-то этого не считаю. — Она посмотрела на него в упор, и Ник вдруг понял, что перед ним самая женственная из всех женщин, которых он когда-либо знал. — Если у меня и нет никакого таланта, во всяком случае, я всегда могу принести пользу тому человеку, который нуждается именно в такой женщине, как я, — сказала она просто. — Что действительно странно, так это то, что мне вдруг приходится объяснять это вам.
— И все же, почему именно Москва?
— А почему бы не Москва? — И в голосе и в жесте ее рук явно выразилась легкая досада. — Именно в Москве я больше всего чувствовала себя женщиной — вот почему. Мы жили здесь с мужем, здесь он умер и здесь похоронен. Не подумайте, что я так и не снимаю мрачного траура. Нет, — продолжала она с волнением, — через два года после смерти мужа…
Анни внезапно умолкла, и Ник очень тихо, потому что ему было больно это говорить, произнес, не глядя на нее:
— Появился другой?
— Да, — призналась она спокойно. — Появился другой.
Ник взглянул на нее.
— И что же?
— И… — она развела руками, — и я снова стала женщиной.
— Ну и что же? — продолжал настаивать Ник.
— Ничего.
— Вы все еще встречаетесь с ним?
— Нет, — ответила она мягко.
— Он в Москве?
— Я же сказала вам — я с ним не встречаюсь.
Луга отодвинулись, уступив место расширившемуся руслу канала. И вдалеке Ник увидел множество парусных лодок — там происходили гонки.
— Он русский, или кто-нибудь из посольства, или корреспондент?
— Это не имеет значения, — сказала Анни ласково, но решительно. Оставьте, прошу вас. Просто жизнь у нас с ним не сложилась. Он чудесный человек, с тонкой душой, добрый, порядочный. Но ему хотелось одного, а мне другого, и мы ничего не могли дать друг другу. Некоторым мужчинам нужна совсем не такая женщина, как я. И хотя мы оба чувствовали, что у нас что-то не ладится, он долго отказывался признать это. Я видела и понимала, что не даю ему счастья и никогда не смогу дать. Продолжать отношения было бессмысленно.
Ник молчал. Теплоход обогнал гоночные лодки, берега снова приблизились и заскользили мимо.
— Вы все еще любите его? — спросил наконец Ник.
— Да, люблю, но не в том смысле, как вы спрашиваете. — Я люблю его как хорошего старого друга.
— И ждете, когда он переменится?
— Нет, — произнесла Анни все тем же невозмутимым, но теперь и слегка насмешливым тоном. — Он никогда не переменится. И этого нелепо требовать от него. Уж каков есть человек, таков и есть, иным он стать не может. Он не тот, кто мне нужен. Но, право, трагедии тут нет, — добавила она, слегка улыбнувшись Нику, как будто это его надо было утешать. — В свое время я воспринимала наш разрыв трагически, но, разумеется, это не так. Мир полон людей, и рано или поздно каждый человек, если счастье улыбнется ему, обязательно встретит такого, какой ему подходит и нужен.
— А вы и я?
Она ничего не ответила и помешивала ложечкой чай с таким видом, будто это занятие целиком поглотило ее внимание.
— А вы и я? — снова спросил Ник.
Анни все еще не поднимала на него глаз и только слегка пожала плечами.
— Как знать, — сказала она наконец и улыбнулась. — Пока мы только воображаем, что знаем что-то друг о друге. — Она откинулась на спинку стула, покончив с завтраком. — Ну, пожалуйста, не будем говорить об этом, — попросила она. — Лучше пойдем на палубу. Скоро мы уже доберемся до места.
Голос у нее звучал мягко и задумчиво. Ник понимал, что она рассказала ему далеко не все из того, что могла бы рассказать, и он не был уверен, что ему приятно будет услышать остальное.
Теплоход вошел в широкое гладкое озеро, образованное слиянием нескольких речек, и даже само небо, казалось, стало вдруг выше, шире и спокойнее. Кругом расстилалась зеленая, слегка холмистая местность. Несколько парусных лодочек на воде чуть накренились от слабого дуновения, но в общем воздух был почти неподвижен, и ничто не тревожило ровной глади воды; где-то далеко, у противоположного берега, моторная лодка прострочила воздух треском своего мотора. Остальные теплоходы с экскурсантами скрылись из виду: некоторые ушли вперед к следующим пристаням на пути к Московскому морю, другие, наоборот, так отстали, что их уже не было видно за поворотом. Теплоход «Иосиф Сталин» переменил курс и медленно направился к простому деревянному причалу на краю пустынного поля. Едва спустили сходни, как экскурсанты высыпали на берег, торопясь занять хорошее место поближе к воде.
Оглядевшись по сторонам. Ник с удивлением убедился, что никаких кабин, где можно было бы переодеться, нет и в помине. Переодевались тут же, не сходя с места, скромно потупив взоры. Каждый, казалось, уважал чувство стыдливости другого, никто ни на кого не обращал внимания, и Ник решил поступить, как и все. Женщины, которых он только что видел в самых что ни на есть скромных платьях, теперь облачились в такие купальные костюмы, которые показались бы слишком смелыми на каком угодно американском курорте; некоторые были просто в черных трико и бюстгальтерах. Зеленые кусты у воды вдруг расцвели ярчайшими тропическими цветами: красными, голубыми, желтыми, сиреневыми — это купающиеся, торопясь влезть в воду, раскидали на ветках свою одежду.
Ник оценивающе поглядывал на Анни. На ней был черный купальный костюм, почти такой же открытый, как и у других, и ее стройное, но слегка округлое тело золотилось от загара, еще не сошедшего после отпуска, проведенного в начале лета в Крыму. Как и руки, тело ее и все движения были женственно изящны и грациозны. Точно с такой же откровенностью, с какой он рассматривал ее, Анни смотрела на Ника.
Не сговариваясь, они взялись за руки и по твердому песчаному грунту вошли в воду и, так же не произнеся ни слова, поплыли рядом, в такт взмахивая руками. Под водой Ник видел, как она отталкивалась ногами и плавно разводила руки. Он слышал приглушенные всплески воды и смех купающихся, слышал отдаленное чавканье невидимого пароходного винта. Солнце жгло ему шею и спину. Почти одновременно, где-то уже далеко от берега, они приостановились и вдруг улыбнулись друг другу — просто так, от ощущения здоровья и бодрости, которое словно прозрачным маслом смягчает застарелые заботы и неприятности.
