Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 5 2009)
— Ответил.
— Аркадий, если так будешь продолжать, я вообще перестану с тобой разговаривать.
— Вот и ладненько. А я с тобой.
— Что-о?
— Разговаривать. И жить с тобой перестану.
— То есть как это?
— Да так. Разведусь.
— Здрасте. Это что еще за новости?
— Для тебя плохие. Для меня хорошие.
Чего только не наслушался Аркадий по дороге, а потом и дома. Днем он, отпросившись с работы, бегал по банкам, оформлял продажу машины, выяснял, как записываться на штурманские курсы и как разводиться.
По вечерам деваться было некуда, приходилось терпеть. Сперва шла сплошняком недоуменная ругань, потом издевки, потом вопросы, упреки, а там и слезы. Аркадий на вопросы отвечал коротко и по-деловому, на ругань и упреки — согласным гмыканьем. Думал о своем. И слезы его не разжалобили.
— Аркашенька, да что это ты?
— Не хочешь разводиться — можем так разойтись.
— Но зачем? Миленький мой, маленький, я же тебя люблю.
Аркадий ненавидел, когда жена в нежные минуты называла его “маленький мой”, но ей это, видно, и в голову не приходило. Однако он сдержался, промолчал.
— Ну, сделал ты такую глупость, купил эту проклятую яхту. Аркашечка, крошечка! Из-за этого расходиться? Ну не будет у нас сейчас своей квартиры. Ну и ладно. Потом когда-нибудь. Зато будем странствовать по морю, хоть увидим что-то, мне самой Эйлат давно надоел.
Аркадия передернуло от “крошечки”, и он невольно представил себе, как рядом с ним, толкая его боками, ворочается в тесной каютке это большое ненужное тело. Эта картина так ужаснула его, что он ответил грубее, чем намеревался:
— А мне давно надоела ты. И с Эйлатом твоим вместе!
— Ах ты... ты... урод! Карлик недоделанный, лилипут, недоносок...
Ика обещал пригнать яхту в Яффо и позвонить. И в субботу вечером позвонил. Мы на месте, сказал. Все готово, жду тебя с утра в семь. Обменяемся бумагами, распишемся, каждый получит свое, и — привет, капитан!
Аркадий ухитрился встать в шесть, не разбудив жену. Кофе пить не стал, не принял душ, даже не побрился — ужо на яхте!
Записка для жены готова была с вечера: “Звонить не пытайся, я поменял номер. Машину не ищи, я ее продал. Твою половину выручки внесу на наш (твой теперь) счет, когда смогу. Все остальные деньги на счету — твои. Оставляю тебе все приборы, ковры, мебель и прочие бебехи, так что жаловаться тебе не на что, можешь спросить адвоката. Пусть тебе без меня будет лучше. А.”.
Рюкзак с самым необходимым тоже был уложен с вечера. И Аркадий на цыпочках вышел из дому, мысленно распрощавшись с женой, как он надеялся — навсегда.
Ика встретил его еще перед выходом на причал, на автостоянке. Аркадий издали увидел в гавани свою красавицу, приветственно трепетавшую флажками, и снова с восторгом подумал, как выгодно она отличается от окружавших ее яхт, — скучные пластиковые коробки, раздобревшие игрушки для ванны, а не яхты.
Он рвался туда, взойти, ощупать ее, обнюхать, огладить, насладиться своими новыми владениями. Но Ика очень торопился. Успеешь налюбоваться, сказал, сперва дело, мне еще на работу сегодня.
И очень скоро Аркадий держал в руках все документы и ключи, а Ика затащил в багажник машины что-то тяжелое, завернутое в тряпки, похлопал Аркадия по плечу, пожелал удачи и укатил на его машине в свой Эйлат. Немного странно было, что он не потребовал техпроверки, не поездил даже на машине для пробы, а прямо сел и укатил. Но Аркадию было не до того. Скорей, скорей домой, на зеленую мягкую палубу, в уютную маленькую кабинку, где не будет никого, никого, ни-ко-го!
Палуба оказалась не мягкая и не зеленая. Просто голые, щелястые, серые от времени доски. Впрочем, местами она была довольно даже мягкая, густо изъеденная древоточцем. В этих местах каблуки ботинок оставляли вдавленные следы. Аркадий потыкал пальцем в деревянную стенку штурманской рубки, кое-где палец пробивал стенку чуть не насквозь.
Он быстро спустился по трапу в каюту. Толстых красных поролоновых матрасов на скамьях не было, все те же голые щелястые доски. Не было ни холодильника, ни газовой плитки, ни электрочайника, а в кране не было воды, да и самого крана не было.
Не было химического туалета. Унитаз без крышки торчал в своем углу, ничем не занавешенный, и из него шел запах. Не было душевой трубки с насадкой, и кранов от душа, разумеется, тоже.
Не было белого паруса в железном ящике. И самого ящика тоже не было.
Не было генератора.
Мотор в машинном отделении был. Но не черный, жирно лоснящийся смазкой, а пятнистый от ржавчины. И неизвестно было, работает ли он вообще. Горючего в баке не было наверняка, Аркадий не стал даже проверять.
Он выскочил на палубу и позвонил Ике.
— А ты не будь фраером! — весело ответил ему Ика. — Я тебе что продавал? Все как сказано в договоре: малотоннажное парусно-моторное судно “Моя красавица”, регистрационный номер такой-то, размеры... водоизмещение... И это все ты получил. Ну, а остальное — извини, это мое личное имущество, я его тебе не продавал.
Аркадий кричал про гнилое дерево, про ржавый мотор, про парус, но Ика отвечал терпеливо:
— А глаза на что? Смотреть надо! А язык на что? Спрашивать надо!
Разговор был бесполезный.
Ика был прав, он оказался фраером. Аркадий выключил телефон, и тут его щелкнула по лбу последняя шишка. С причала его окликнул по-русски хмурый молодой парень в грязной рабочей одежде:
— Алло, капитан! Когда расплачиваться будешь?
Оказывается, именно он, этот парень Леня, привел “Красавицу” кружным путем из Эйлата, а Ика прилетел самолетом позже и вальяжно ночевал в гостинице. И тот же Леня, еще в Эйлате, отвинчивал краны по Икиным указаниям, и снимал с палубы зеленое ковровое покрытие, и выносил матрасы и кухонные принадлежности. И только мотор он поменял уже здесь, в Яффо, и Ика увез его с собой. Всю работу, сказал ему Ика, заказал новый владелец, не беспокойся, заплатит, он из ваших, из русских.
И опять Ика был прав, Аркадий заплатил.
Последующие два десятка лет были самые счастливые в жизни Аркадия.
Получив свои деньги, хмурый Леня оказался добрым и сочувственным парнем. Зная по своему опыту, каково ночевать на лишенной всех удобств яхте, он отвел облапошенного соплеменника на первую ночь туда, где жил сам.
В пустом полуразваленном здании бывшего портового склада привольно обитала целая компания приезжих из России разного срока. Работали, когда подвертывалась работа, кое-кто жил на пособие, один играл на улице на баяне, другой рисовал портреты прохожих, кто-то просто стоял с рукой, а случалось, и подворовывали. Компания называла свою тусовку “Ацидофилин”, а себя — ацидофилами, то есть любителями кислоты. Аркадий не знал, что английское слово “acid”, “кислота”, на их языке означает ужасный белый наркотик, гостеприимные ацидофилы ему очень понравились, и настроение его, так сильно испорченное хитрожопым Икой, вскоре снова засияло радужными переливами.
Более того. Икина подлость обернулась для него, в сущности, истинным благодеянием. Поскольку все равно нельзя сразу выйти в море (эта мысль Аркадия, честно сказать, втайне порядком смущала), можно было не спешить с курсами и правами, отпадал один срочный расход. К тому же он стал не просто праздным яхтовладельцем, каких было полно вокруг, нет, жизнь его наполнилась настоящим смыслом и множеством новых увлекательных занятий.
Появилась достойная цель: где-то в сияющем будущем выйти в море на совершенно целом, здоровом и красивом судне. Скоро ли это произойдет, было несущественно.
Тем временем яхту надо было обживать и чинить.
Аркадий как раз получил повышение по службе, стал старшим бухгалтером в небольшой торговой фирме, где работал с самого начала, но все равно жалованья его не могло хватить на то, чтобы, вдобавок ко всем выплатам, нанимать людей. Он решил делать все сам.
Чего не умел (почти ничего) — учился. Иногда ему помогал умелец Леня, не за деньги, а так, за пиво и разговор. Вот выйдем в море, говорил ему Аркадий, возьму тебя матросом на жалованье. Ну, до выйдем в море еще далеко, отвечал Леня. Ну и ладно, благодушествовал Аркадий, куда торопиться.
Не торопясь, заново перекрыли прогнившую палубу. Заодно подняли потолок над каютой, так что теперь не только Аркадий мог стоять там во весь рост. Это заняло почти два года, так как Аркадий работал на яхте только по выходным и если было не слишком жарко летом и не слишком дождливо зимой, а Леня часто и подолгу отключался вообще. Еще через сколько-то времени не торопясь разломали и выстроили новую рулевую кабинку. Аркадий начал не торопясь вести переговоры, чтобы яхту вытащили на берег, проконопатили борта и очистили дно от водорослей и ракушек. Пока что столковаться не могли, рабочие требовали много денег. Ну и ладно, куда торопиться.
