Пол Остер - Левиафан
В начале сентября, через пару дней после нашего с Айрис возвращения в Нью-Йорк, я заглянул к Марии Тернер. Хотя бы с ней я мог отвести душу, поговорить о Саксе, но и от нее я скрыл многие обстоятельства. Так, вместо того чтобы рассказать о его посещении, я соврал, будто он мне позвонил и мы час проболтали по телефону. В тот день мы с Марией исполнили такое мрачное танго. Я обвинял ее в ложно понятой дружбе, в том, что она, по сути, предала Сакса, пообещав ему молчать, тогда как с полным основанием мог адресовать эти обвинения себе. Нам обоим доверили тайну, и, хотя меня посвятили в разные подробности, я вовсе не собирался делиться ими с Марией. Пусть считает, что я знаю не больше того, что знает она. После моих признаний она охотно раскрылась, не считая нужным и дальше водить меня за нос. Она положила карты на стол, и в тот день я узнал о ее отношениях с Саксом то, чего сам он мне никогда не рассказывал. Среди прочего она познакомила меня с пресловутыми фотографиями из серии «Четверги с Беном». А еще, что важнее, я узнал, что год назад, примерно через шесть месяцев после внезапного отъезда Сакса из Калифорнии, она была у Лилиан Стерн в Беркли. Из слов Лилиан следовало, что Бен навещал ее потом дважды. Разумеется, это противоречило тому, о чем мне говорил сам Бен, но когда я обратил на это внимание Марии, она лишь пожала плечами.
— Лилиан, как тебе известно, не единственная врушка, — сказала она. — После того, что между ними было, никому из них нельзя верить.
— Я не говорю, что Бен не мог соврать, — возразил я. — Вопрос — зачем?
— Похоже, там не обошлось без угроз. Возможно, ему было совестно тебе в этом признаться.
— Угроз, говоришь?
— По словам Лилиан, он грозился выкрасть ее дочь.
— С какой стати?
— Ему явно не нравилось, как Лилиан ее воспитывает. Он считал, что она на нее дурно влияет, что ребенок растет в нездоровой обстановке. Он выступил в роли блюстителя нравственности, и все кончилось безобразной сценой.
— На Бена это не похоже.
— Как бы там ни было, Лилиан отнеслась к его угрозам всерьез. После его повторного визита она тут же отправила девочку самолетом к своей матери на Восточное побережье, где та и живет до сих пор.
— Ты не допускаешь варианта, что Лилиан захотела избавиться от девочки? Что Мария ей мешала?
— Все возможно. Я просто передаю тебе ее слова.
— А что с деньгами, которые он ей оставил? Она их на что-нибудь потратила?
— На себя — нет. Эти деньги она положила в банк на имя Марии.
— Интересно, сказал ли ей Бен, откуда у него эти деньги? Честно говоря, я так и не понял, а ведь это обстоятельство могло наложить отпечаток на их отношения.
— Чего не знаю, того не знаю. Интереснее другое: откуда они взялись у Димаджио? И кто, спрашивается, разъезжает по городам и весям с такими сумасшедшими деньгами?
— Деньги ворованные, считал Бен. По крайней мере, вначале. Позже он начал склоняться к тому, что Димаджио получил их от какой-то организации. «Дети планеты» или еще какой-то. Например, террористической. ООП, ИРА, да мало ли. Он всерьез полагал, что Димаджио был связан с боевиками.
— У Лилиан на этот счет была своя точка зрения.
— Не сомневаюсь.
— Кстати, весьма любопытная. По ее мнению, Димаджио был тайным агентом не то ЦРУ, не то ФБР. Одним словом, рыцарь плаща и шпаги. Она считает, что его завербовали во Вьетнаме, а потом оплатили его учебу в колледже и в аспирантуре, чтобы у него был приличный послужной список.
— Ты говоришь, что он был «крот»? Агент-провокатор?
— Это не я говорю, а Лилиан.
— По-моему, она хватила через край.
— Скорее всего. Но это еще не значит, что она ошибается.
— У нее есть доказательства или это так, гадание на кофейной гуще?
— Я ее не спрашивала. Вообще мы на эту тему особенно не распространялись.
— Почему бы тебе не спросить ее сейчас?
— Мы с ней не очень-то поддерживаем отношения.
— Вот как?
— Последний мой визит к ней получился довольно бурным, и с тех пор мы ни разу не созванивались.
— Так вы рассорились?
— Можно и так сказать.
— Из-за Бена, не иначе. Ты его все еще любишь? Представляю, каково тебе было выслушивать ее рассказы про то, как он от нее без ума.
Мария отвернулась, и я понял, что попал в точку, хотя из гордости она ни за что в этом не призналась бы. Она быстро взяла себя в руки и посмотрела на меня с насмешливой улыбкой:
— Я любила только тебя, Chiquito.[24] Но ты женился на другой. Когда сердце девушки разбито, что ей остается делать?
Я упросил ее дать мне адрес и телефон Лилиан. В октябре должна была выйти моя новая книга, и мой издатель запланировал для меня чтения в разных городах. Последней остановкой в этом турне значился Сан-Франциско, и грех было бы не воспользоваться случаем увидеться с Лилиан. Я мог только гадать, знает ли она, где находится Сакс (а даже если знает, захочет ли раскрыть мне этот секрет), но, при всех обстоятельствах, нам было о чем поговорить. Как минимум, увижу ее своими глазами и смогу составить собственное впечатление. Все, что я о ней знал, исходило от Сакса или Марии, но в этой истории она была слишком важной фигурой, чтобы полагаться на чужие мнения. Я позвонил ей на следующий же день. Дома ее не оказалось, и я оставил запись на автоответчике. К моему удивлению, она мне перезвонила. Разговор вышел короткий, но дружеский. Она знала, кто я такой. Бен не только рассказывал ей обо мне, но даже давал ей один из моих романов, который, по ее признанию, она так и не прочла. Я не решился задавать ей вопросы по телефону. Установить с ней контакт уже было удачей, поэтому я просто поинтересовался, не согласится ли она встретиться со мной в конце октября, когда я окажусь в ее краях. Она заколебалась, но под моим напором уступила. Позвоните мне из гостиницы, сказала она, и мы где-нибудь посидим. Вот так просто. У нее был интересный голос, глубокий, хрипловатый. Если бы она стала актрисой, этот голос зрители наверняка бы запомнили.
Полтора месяца я жил ее обещанием. Когда в начале октября в Сан-Франциско случилось землетрясение, я первым делом подумал, не придется ли мне отменять визит. Сейчас мне самому стыдно за мою бесчувственность, но в тот момент других мыслей у меня не было. Рухнувшие хайвеи, горящие дома, раздавленные и изуродованные тела — все эти ужасы что-то значили для меня лишь постольку, поскольку они могли воспрепятствовать моей встрече с Лилиан Стерн. К счастью, помещение театра, где я должен был читать отрывки из моей книги, не пострадало, и моя поездка состоялась. Зарегистрировавшись в гостинице, я поднялся в номер и сразу позвонил в Беркли. В трубке раздался незнакомый женский голос. Я попросил к телефону Лилиан Стерн и в ответ услышал, что она уехала в Чикаго через три дня после землетрясения. И когда же она вернется? Женщина не знала. Это ее так напугало землетрясение? Нет-нет, она давно запланировала эту поездку. Еще в начале сентября она дала объявление о сдаче дома внаем. А ее адрес в Чикаго? Она мне его не оставила, а за аренду я плачу ее агенту. Я попытался не выдать своего разочарования. Если она даст о себе знать, говорю, я буду вам очень признателен, если вы поставите меня в известность. Я продиктовал ей свой нью-йоркский адрес. Звоните за мой счет, говорю, в любое время суток.
Как же ловко Лилиан обвела меня вокруг пальца! Она заранее знала, что я ее здесь не застану, и, стало быть, наша встреча с самого начала не входила в ее планы. Я ругал себя за простодушие, жалея о потраченном впустую времени и своих надеждах. Для очистки совести я позвонил в чикагскую справочную, но информацией о Лилиан Стерн они не располагали. Я связался с Марией Тернер и попросил у нее адрес матери Лилиан, но она тыщу лет не видела миссис Стерн и понятия не имела, где та сейчас живет. Я уткнулся в тупик. Лилиан стала для меня такой же недостижимой, как и Сакс. Некоторым утешением для меня прозвучало слово «Чикаго». Наверняка у нее были свои резоны не встречаться со мной… Может, она прикрывала Сакса? Если так, то они были гораздо ближе, чем мне казалось. Не исключено, что его поездка в Вермонт сыграла в этом благоприятную роль. Что, если он нагрянул в Калифорнию и уговорил ее уехать с ним вместе? Он сказал мне, что в Чикаго у него съемная квартира, а Лилиан сказала своей жиличке, что она уезжает в Чикаго. Что это, простое совпадение или кто-то из них двоих (а может, и оба) солгали? Мне хотелось — в интересах Сакса — думать, что они снова вместе — двое, живущие вне закона, колесят по стране и замышляют очередной теракт. Призрак Свободы и его напарница. По крайней мере он не одинок. Я предпочитал видеть рядом с ним любимую женщину — все лучше, чем та жизнь, которую он мне обрисовал. Если Лилиан такая бесстрашная, какой ее представлял Сакс, может, ей хватило безрассудства броситься с ним в этот омут?
