У смерти два лица - Фрик Кит

• Это не просто список. Приходится искать по сочетаниям из не менее чем трех букв. Потом я вбиваю найденные женские имена в «Гугл» и ищу их фотографии, чтобы найти похожих на Иду. И, конечно же, Иды среди них не нахожу.

• Черт… Вот это засада.

• Ты знаешь, что больше всего имен начинается на «а»? Я скоро могу перейти к «у» или дальше.

• В библиотеке же наверняка есть компьютеры? Я могу прийти после работы и помочь.

• Библиотека закрывается в четыре. Но спасибо за предложение. Я отправила пару фоток сестре подруги, второкурснице в Йеле. Она ее не узнала, но потихоньку поспрашивает.

• Ты уверена, что Ида учится в Йеле?

• Нет. Но это вероятнее всего. Она точно не из наших мест, а где еще Кейден бывает?

• Она может жить в Нью-Хейвене.

• Будем надеяться, что нет. Иначе все будет еще сложнее. Я уже проверила ее почтовый ящик. Естественно, он зарегистрирован на Иду Б. Уэллс. Так что тут тупик.

• Верно. Спасибо, Мартина.))

• Не за что. Буду держать тебя в курсе.

Я пересекаю лужайку и захожу в свой домик у бассейна. Едва дверь за мной закрывается, плечи расслабляются. Я и не подозревала, как была напряжена. Я плюхаюсь на кровать и пытаюсь привести в порядок мысли. Застекленный бассейн — часть дома Зоуи. Вероятно, прошлой ночью я стояла возле дома Зоуи. Улица называлась Кресент-Серкл, но я не могла вспомнить точный адрес. Нужно было его записать.

Я хватаю телефон. Всего минута поисков, и мои подозрения подтверждаются: дом номер сорок пять по Крссенг-Серкл принадлежит Джорджу и Джоан Спанос.

Может быть, я видела бассейн на развороте журнала, но я в этом искренне сомневаюсь. Это было воспоминание. Каким-то образом я там уже побывала.

Вместе с Зоуи.

22. ТОГДА. Июль

Три звонка за две недели? У тебя все в порядке?

Я тяжело вздыхаю про себя. Никак не угадаешь. Редко звоню матери — плохо. Часто звоню — тоже плохо. Но сегодня не просто дочка звонит маме, чтобы та не беспокоилась. Сегодня у меня есть причина позвонить.

— Я не вовремя? — спрашиваю я.

— Вовсе нет, милая. Что случилось?

— Мне нужно расспросить тебя о Херрон-Миллс.

На том конце провода мама долго молчит.

— Я кое-что вспоминаю, — продолжаю я. — Например, в первую неделю здесь я могла поклясться, что уже бывала на этом самом пляже. Он совсем не похож на городские пляжи: узкий, но очень живописный. А еще здесь есть кафе-мороженое с очень красивым меню на грифельной доске.

Перечисляя странные ностальгические моменты, я и сама понимаю, что это звучит недостаточно убедительно.

— Анна.

— А еще я вспоминаю этот застекленный бассейн…

— Анна, — повторяет мама. — Это очень похоже на Стоун-Харбор.

Я останавливаюсь:

— Где это?

— Стоун-Харбор? Это в Нью-Джерси. Когда мы с твоим папой еще были вместе, мы возили тебя туда каждое лето. Там был очень красивый пляж. И ты обожала ходить в кафе-мороженое. В гостинице, где мы останавливались, был крытый бассейн. — С лианами и прочим? — с замиранием сердца спрашиваю я.

— Да, растения там были. Много лиан и цветов. Ты называла его джунглями. Не знаю даже, знала ли ты тогда, как выглядят джунгли. — Мое сердце почти останавливается.

— И мы никогда не бывали здесь? В Херрон-Миллс?

Мама фыркает так громко, что я едва не убираю трубку от уха.

— В Хемптонсе? Никогда. Твой отец столько не зарабатывал.

Утро вторника мы с Пейсли проводим на озере Пэрриш — во второй раз с тех пор, как Кейден рассказал мне о тамошней тени. Днем я обещаю Пейсли мороженое, если она пару часов побудет со мной в библиотеке. Оказывается, там ей очень нравится детская комната, так что все довольны.

Первые несколько минут я копаюсь в списках студентов Йеля, наугад выискивая фамилии на Р, решив, что Мартина еще, наверное, не забралась так далеко по алфавиту. Она права: это засада. Нужно ввести комбинацию не менее чем из трех букв, чтобы получить имя из списка, поэтому я начинаю с Раа, потом Раб, потом Рае и так далее. Мюриэль Рааб, Рабия Садик, Равиния Полсон… Потом вбиваю имена в «Гугл» и ищу по картинкам. Ищу кого-нибудь похожего на Иду с фотографий. Я сдаюсь довольно быстро.

Все равно я не за этим сюда пришла. Я закрываю страничку Йеля и вбиваю в «Гугл» новое имя.

Джон Р. Чиккони. Мой отец.

Всплывают все те же результаты. Я делаю это уже не в первый раз. Но прошло довольно много времени с тех пор, как я пыталась его найти в последний раз. Когда я пошла в старшие классы, то дала себе слово: никаких больше розысков отца, которому на меня явно плевать с высокой колокольни. Никаких больше мечтаний о том дне, когда он вернется домой, богатый и красивый, и увезет нас с мамой в милый домик в пригороде. Вообще никаких фантазий о его возвращении.

Но впервые за много лет у меня возникает жгучее желание поговорить с ним. Я просто хочу, чтобы он подтвердил слова мамы. «Ты вспоминаешь Стоун-Харбор. Твои воспоминания такие живые, потому что после этого мы уже никогда не были такой счастливой семьей. Ты ищешь эту связь, но немного запутаюсь». Я слышу его тихий, хрипловатый голос. Голос, который не слышала уже много лет. Я понимаю: два прибрежных города просто смешались в моей памяти. "Это многое объясняет. Но это не объясняет воспоминания о застекленном бассейне, оказавшегося настолько точным, что Кейден был уверен, что я описываю дом Зоуи. И почему, когда я думаю о том бассейне, я вижу Зоуи и Кейли.

Впрочем, неважно. «Гугл» не выдает ничего нового. Ничего такого, что могло бы указать мне, где он сейчас живет, чем занимался последние двенадцать лет. Мама или не знает, или не хочет знать. Она наотрез отказывается разговаривать о нем. Если бы я знала город или хотя бы штат, я могла бы отыскать его. Но я понятия не имею. Отец уже давно не желает быть мне отцом. Он не хочет, чтобы я его нашла.

Я выхожу из библиотеки и на полпути к тротуару вспоминаю, что Пейсли все еще читает внутри.

Тем же вечером мне пишет Мартина.

• Есть новости, но я работаю до десяти. Встретимся у кафе?

Когда я подошла в начале одиннадцатого, Мартина еще внутри, поднимает стулья на столы. Та блондинка машет ей рукой на прощание и выходит.

— Мы закрыты, — говорит она, увидев меня на скамейке перед кафе.

— Я просто жду Мартину.

Блондинка кивает, открывает свою машину и садится в нее.

Через несколько минут рядом со мной садится улыбающаяся Мартина.

— Я ее нашла, — говорит она. — Тиана Перси, перешла на последний курс в Йеле. Она на год старше Кейдена.

Она протягивает мне свой телефон, и я пролистываю доступные в сети фотографии Тианы. Это определенно та самая девушка.

— Как ты ее нашла?

— Подруга сестры моей подруги видела ее в университете. Не могла вспомнить ее фамилию, но как только я получила имя «Тиана», найти ее в списке оказалось довольно просто. Но единственная связь, которую я нашла между ней и Кейденом — групповая фотография с сайта отделения афро-американских исследований.

Она берет у меня телефон и открывает фотографию. Я подношу экран к самым глазам, и все равно приходится прищуриться, чтобы рассмотреть фотографию группы улыбающихся студентов, стоящих за столом для конференций.

— Они даже стоят не рядом.

— Да. Но это доказывает, что они знакомы. Тиана Перси и есть наша Ида.

— Ладно, — я возвращаю телефон Мартине. — Что дальше?

— Я написала ей. Сказала, что пишу для школьной газеты статью о цветных студентах в университетах «Лиги плюща». В Йеле она возглавляет Коалицию чернокожих женщин, так что все сходится.

— Думаешь, она клюнет?

— Прошло всего несколько часов, — пожимает плечами Мартина. — Мой школьный адрес записан на имя Мартины Дженкинс, а не Мартины Грин, и я — главный редактор школьной газеты. Ей придется как следует покопаться, чтобы связать меня с подкастом.