Выходное пособие - Ма Лин

Когда мы вошли, Майкл встал. Он выглядел устало, под глазами у него были темные круги.

— Садитесь, Кандейс, — сказал Майкл. — Рад вас видеть.

Я села перед его столом.

— Мы хотели обсудить детали вашего будущего в «Спектре», — сказал он, повторяя слова Кэрол. — Вы потрясающе много сделали за то время, что здесь работаете, — пять лет, если не ошибаюсь? Мы все очень впечатлены. Например, тем, как вам удалось в последний момент найти поставщика для Библии с каменьями.

— Спасибо, — сказала я.

— Но теперь, — произнес он словно по бумажке, — известные обстоятельства вынуждают нас эвакуировать офис.

— Мы закрываемся? — спросила я.

— Нет, не закрываемся, — отозвалась Кэрол, сидевшая рядом с ним. — Приостанавливаем деятельность. Мы разрешили всем сотрудникам работать удаленно. Это касается и руководства. Так мы будем работать с учетом лихорадки Шэнь.

— Но мы все равно хотим сохранить офис. Мы отбираем группу сотрудников, которые будут контролировать рабочие процессы, пока остальные отсутствуют, — сказал Майкл. Он подтянул галстук. — Мы хотели бы, чтобы вы вошли в эту группу.

Я выпрямилась:

— И что это означает?

— Просто продолжайте делать то, что делаете, — сказал Майкл. — Контролируйте производство, чтобы, так сказать, оно не останавливалось. Также мы бы хотели, чтобы вы помогали другим сотрудникам вашего отдела по мере необходимости. — Он посмотрел на Кэрол, будто желая, чтобы она подтвердила его слова.

Кэрол заговорила:

— Вы будете работать здесь, в нашем нью-йоркском офисе. Мы не хотим закрывать головной офис. Это отчасти вопрос репутации. У клиентов должно сложиться впечатление, что мы работаем, когда наши конкуренты уже закрылись. Все документы и прототипы будут присылать сюда. Ваша группа выступит связующим звеном с теми, кто работает удаленно. Например, вас могут попросить выслать какие-то образцы.

Я кивнула.

— Ну, я глубоко ценю то, что вы сочли меня подходящей для этой задачи, — сказала я. — Но, честно говоря, когда вы меня вызвали, я надеялась, что речь пойдет о переводе в художественный отдел.

— В настоящий момент все переводы заморожены. Мы не собираемся никого брать ни на какие вакансии. Но я рассмотрю вашу просьбу, как только все вернется к нормальной жизни, когда все это закончится, — сказал он.

— Мы обсудим ваш перевод в художественный отдел позже, — встряла Кэрол. — Сейчас речь пойдет о временном соглашении на обозримое будущее. Короче говоря, мы хотим предложить вам вот что. — Она вынула пачку бумаг. — Здесь изложена суть дела.

Это был контракт.

Это было бредовое предложение. Я представила себе сумму. Я ее обсосала. Она означала увлажняющий крем La Mer, сумочки Fendi, сандалии Bottega Veneta — все те предметы роскоши, которые моя мама всегда хотела иметь, но не могла себе позволить.

Дама из HR протянула мне ручку, Montblanc изумрудно-зеленого цвета с крошечной белой звездой на кончике. На эту сумму я могла купить целый шкаф таких ручек. Но если серьезно, то я смогу всегда ездить на такси, а не втискиваться в грязные поезда метро. Я смогу позволить себе квартиру побольше. Я смогу больше купить для ребенка. Я смогу отдохнуть и заняться чем-то другим. Уйти надолго в декрет. Почитать. Снова заняться фотографией.

Я взяла ручку. Пролистнула договор до последней страницы, до места для подписи.

— Погодите, — Майкл наклонился ко мне. Он положил на контракт руку. Я посмотрела на него и на какой-то странный момент увидела лицо его брата. Он меня жалел, смотрел на меня с таким же сочувственным выражением, как и Стивен, а этого я не могла стерпеть. Я задумалась, знает ли Майкл, что у меня с его братом что-то было. Вероятно, да.

— Вам следует все обдумать, — сказал он. — Прочитайте перед тем, как подписывать.

— Все в порядке, — сказала я. — Все, кто уходит на удаленную работу, все они возвращаются в свои родные места, хотят быть вместе с семьей. Но у меня нет никакой семьи — я хочу сказать, в США. Так что я бы все равно осталась в Нью-Йорке. Я прожила здесь пять лет, в каком-то смысле здесь мой дом. Это соглашение, — я указала глазами на бумаги, — просто придаст моей жизни больше смысла.

Я сама удивилась тому, что говорила; я выражалась ужасающе ясно.

На лице Майкла выражение сочувствия сменилось своего рода отеческой заботой, что тоже напомнило мне Стивена. Семейственный человек.

— Все равно, — сказал он мягко, — не торопитесь.

— Извините. Я просмотрю его на рабочем месте, — уступила я, затем сменила тему: — Как дела у вашего брата?

Майкл посмотрел на меня с удивлением.

— Стивен болен, — наконец сказал он. — Он заразился.

Теперь была ошеломлена я.

— Ох, простите.

— Спасибо, — ответил он. — Мы все молимся о его выздоровлении, но вы сами понимаете.

— Шансы невелики, — сказала я, не подумав.

Он бесстрастно кивнул.

— Правильно. Шансы невелики настолько, что их почти нет.

— Простите, — повторила я и, пытаясь сказать что-то приятное, добавила: — Я вспоминаю о Стивене с нежностью.

— Что ж, теперь мы живем в таком мире, — сказал Майкл с дрожью в голосе. — И все же обдумайте наше предложение. Конечно, лично я хотел бы, чтобы вы его приняли, но вы должны поступить так, как лучше для вас.

Я встала и вышла, держа в руках охапку бумаг. Дошла до своего кабинета, где, даже не садясь в кресло, пробежала глазами контракт — в какие часы я должна быть в офисе, прямой платеж, отсутствие ответственности в том случае, если я заражусь лихорадкой Шэнь, — и подписала его. Рука у меня тряслась, поэтому подпись походила на сейсмограмму.

К концу октября офис почти опустел.

19

Дни начинались так: они встают. Умываются, одеваются и спускаются на первый этаж, в атриум в середине торгового центра. Они собираются вокруг стола и ждут Боба. Когда тот приходит, они неровными голосами произносят молитву и приступают к завтраку из хлопьев и консервированных фруктов. Из своего закутка в L’Occitane, огороженного металлической решеткой, я слышу их голоса, доносящиеся до второго этажа.

Во время еды Боб раздает им указания на день. Они занимаются несколькими проектами, призванными сделать Комплекс более пригодным для жилья. Они начали выращивать овощи у окон в ресторанном дворике. Они превращают Old Navy в общую комнату отдыха. Они собираются в набег на IKEA в близлежащем Шаумбурге, чтобы достать новую мебель. Они спорят, стоит ли очищать световой люк сейчас, когда он покрыт изморозью, или лучше не рисковать и дождаться потепления. Они составляют список хозяйственных и строительных магазинов в Большом Чикаго, чтобы знать, где взять электрогенераторы, когда будет нужно.

Обычно после завтрака Адама и Тодда посылают за пределы Комплекса. Иногда, если задача сложная, их сопровождают Женевьева или Рейчел. Но Эван всегда остается заниматься всякими хозяйственными делами. Я не знаю, что он получил в обмен на то, что выдал мой секрет Бобу. Он работает наравне со всеми остальными. Даже больше, чем остальные, и к тому же лишен привилегии выхода наружу. Он занимается стиркой, управляется со стиральными машинами и сушилками. Он готовит и убирает.

По утрам Эван проходит мимо моей камеры, возвращаясь с брифинга. Он никогда не смотрит в мою сторону. Отводит глаза. Однажды я постучала по решетке, и он только ускорил шаг. В другой раз я сказала: «Привет». Он ответил: «Привет» — и продолжил путь, по-прежнему не глядя мне в лицо. Я чувствую, что при виде меня он всякий раз испытывает стыд. Это вызывает во мне извращенное ощущение силы.

Я хочу, чтобы он чувствовал, что кое-что мне должен.