Катя Миллэй - Океан безмолвия
И вот теперь я здесь, в три пятнадцать, сижу на диване Джоша, смотрю «Больницу». Во время последней рекламной паузы Джош все три с половиной минуты терпеливо рассказывал мне сюжетные линии всех серий последних десяти лет, а я жевала конфеты «Twizzlers». По окончании рекламы он внезапно прервал свой рассказ, заявив, что остальное доскажет во время следующей рекламной паузы. Я сама телевизор смотрю краем глаза. Больше наблюдаю за Джошем, пытаясь понять, что он за человек. У меня возникла теория, что на самом деле у Джоша есть двойник, что Джошей двое, ибо я с каждым днем все больше и больше убеждаюсь — он не один и тот же человек. Как в фильме с участием Кристиана Бейла, где два брата-близнеца делят одну судьбу на двоих, и никогда не знаешь, кто из них перед тобой в тот или иной момент[9]. То же самое я чувствую, когда нахожусь в обществе Джоша.
Скомкав пустой целлофановый пакет, иду на кухню.
— Где у тебя мусорное ведро? — Несмотря на то, что много времени провожу у Джоша, в самом доме я практически не бываю. Мы, можно сказать, живем в гараже.
— Под раковиной, — отвечает он, не отрываясь от экрана телевизора. — Ты вообще что-нибудь ешь, кроме сахара?
Мысленно я прикидываю, что ела сегодня: две протеиновые плитки, две пачки драже с арахисом (настолько маленькие, что две сойдут за одну), ну и только что — «твизлеры».
— Иногда, — говорю я. В принципе, протеиновые плитки я и не подумала бы запихивать в себя, но после больших физических нагрузок это необходимо. Когда я жила с родителями, мы всей семьей садились за стол и ели полноценный ужин, приготовленные блюда, как у Дрю по воскресеньям. Марго не готовит, к тому же нам всегда приходится ужинать рано, чтобы она успела на работу, а я в это время обычно не хочу есть. Может быть, когда мне стукнет восемьдесят, я с удовольствием буду садиться ужинать в четыре часа дня, а сейчас — увольте.
Я снова сажусь на диван рядом с Джошем, и мы досматриваем сериал. К четырем я уже знаю о Куотермейнах и Спенсерах больше, чем меня это когда-либо интересовало. Впрочем, я зря иронизирую. За те долгие месяцы, пока выздоравливала, я пересмотрела кучу второсортных «мыльных» опер. И ужасных телешоу. А также жутких ток-шоу. Я знаток всех программ дневного телевидения. Только «Больницу» не смотрела. С сегодняшнего дня об этом сериале я знаю предостаточно, как будто самолично следила за развитием сюжета.
По окончании очередной серии мы с Джошем забираемся в его пикап и едем покупать аккумулятор для моей машины. По дороге заезжаем на школьную автостоянку, ибо мне известны производитель и марка моего автомобиля, но этим мои знания ограничиваются. Очевидно, этой информации недостаточно, чтобы понять, какой нужен аккумулятор.
Джош смотрит на мой автомобиль, что-то записывает, потом берет у меня ключи, открывает капот. Рюкзак с учебниками у меня в руках, и я спрыгиваю из кабины. Хочу оставить рюкзак в своей машине, чтобы не таскаться с ним. Бросаю рюкзак и тут же ругаю себя за лень, ибо в этот самый момент к нам на стоянку направляется Тьерни Лоуэлл. И не она одна. Из школы вываливается толпа учеников, и я смекаю, что сейчас начало пятого, когда заканчиваются многие кружки и секции. А замечаю я именно Тьерни потому, что она по какой-то причине ненавидит меня. Ну да, я многим девчонкам не нравлюсь, мои наряды тому способствуют. Но Тьерни взглядом мечет в меня громы и молнии, будто застала меня за тем, как я кормлю ее собаку шоколадом. Обычно меня это не задевает, я запросто ее игнорирую, и вообще, мне не составляет труда уклоняться от встреч с ней. Как бы то ни было, сейчас я спрыгнула из кабины пикапа Джоша, сам он стоит у моей машины, и через минуту мы уедем. А это уже акт эксгибиционизма, который я пока не собиралась выставлять на всеобщее обозрение.
Мы тотчас же садимся в грузовичок, без слов, но в обоюдном стремлении поскорее убраться с парковки. Как только выезжаем на дорогу, я выглядываю в окно, смотрю, нет ли вокруг подозрительных машин. В кабине Джоша стекла тонированные, но я все равно не хочу рисковать. Убедившись, что за нами никто не наблюдает, я задаю вопрос, вертевшийся у меня на языке с тех пор, как мы покинули его дом.
— Так ты смотришь «Больницу»? — В общем-то, подтверждения мне не нужно. Я и так знаю, что смотрит. Взгляд Джоша устремлен на дорогу, но я вижу, как уголки его рта приподнимаются в полуулыбке, которая появляется на его лице, когда он чем-то смущен. В принципе, это просто улыбка, которую он пытается подавить.
— Да, — говорит он. Ладно, на мой вопрос он ответил, но на самом деле я хочу знать, как случилось, что он стал смотреть этот сериал, потому что… ну, сами понимаете. Меня, конечно, удивляет, что Джош оказался поклонником «мыльных» опер, но еще больше изумляет другое: он не ограничивается односложным ответом, а дает пространное объяснение, хотя я его об этом не просила. — Мама моя всегда его смотрела. Неуклонно. Ни одной серии не пропускала. Мы с отцом все время над ней подтрунивали. Когда она умерла, я все ждал, что она вот-вот вернется. Считал, что должен рассказать ей все, что показывали в ее отсутствие. Не хотел, чтобы она что-то пропустила, потому и смотрел. Каждый день. Через какое-то время понял, что она не вернется, но сам уже пристрастился. И просто продолжал смотреть. — Джош пожимает плечами, словно признавая этот факт, хотя мне непонятно, с чем конкретно он смирился: с тем, что его мама не вернется, или с тем, что он смотрит «Больницу». Может, он и сам толком не знает.
— Сколько тебе было?
— Восемь лет. Большой уже был, все понимал. Просто не хотел… не знаю… Папа пытался мне втолковать, но невозможно объяснить, что человека, которого ты видел каждый божий день, больше нет. Кто-то нажал кнопку «Удалить», и она исчезла. Мне было трудно понять, как это: однажды вечером приходишь домой, и выясняется, что человек, который еще утром смеялся, обнимал меня, вдруг просто перестал существовать. Я не верил, что такое возможно. Не хотел верить… Так что… вот… «Больница».
Я не отводила от него взгляда, пока он рассказывал. Впервые он поведал мне нечто существенное о себе. Мне стало стыдно, потому что сама я ничего ему о себе не говорила. Даже свое настоящее имя не назвала.
Он поворачивается, смотрит на меня, на лице — почти виноватое выражение. Или, скорее, оно выражает смирение? Потом Джош снова устремляет взгляд на дорогу. Минутой позже мы подъезжаем к магазину.
Теперь мне известен один из секретов Джоша Беннетта. Он сам мне его доверил. Жаль, что не могу вернуть ему этот секрет.
Глава 23
Когда кто-то стучит в мою дверь, я подсознательно жду, что мне опять принесли еду. После гибели мамы и сестры я прошел ускоренный курс науки скорби. Освоил все тонкости. Некоторые связаны с тем, какой реакции ждут от меня, но большинство — с тем, как должны реагировать окружающие. Не думаю, что на этот счет есть писаные правила, хотя, по идее, должны быть, ведь, как я мог убедиться, все ведут себя одинаково. И еда в этих правилах занимает не последнее место. Бабушка в свое время объясняла мне психологию такого поведения, но я ее тогда не слушал, мне было неинтересно. Люди должны понимать: да, тебе нужно питаться, но это не значит, что ты хочешь, чтобы они беспрерывно шастали в твой дом, используя жаркое и кофейные пирожные как предлог, чтобы поглазеть на твое горе.
