Терри Сазерн - Снимаем порно
Когда они достигли трейлера, их догнал Ферал, уже одетый в свою набедренную повязку, и впервые не улыбающийся, он выглядел даже подавленным.
— Очень жаль, — сказал он. — Ферал не пытался бум-бум, просто случилось. Фералу очень жаль.
Борис сжал его плечо.
— Все в порядке, Ферал. Это случается со всеми нами.
— А миссис Стерлинг? Она сердита, да?
— Не беспокойся, она будет в порядке. Ты хорошо поработал с пом-пом, Ферал.
— Да? — Его улыбка опять появилась. — Хорошо. Пом-пом очень хороша на вкус, понравилась языку Ферала.
— Я рад, что она тебе понравилась, Ферал.
Последний с энтузиазмом кивнул.
— Вы скажете миссис Стерлинг, да? Ферал говорит, ее пом-пом очень хорошая! Ферал говорит, ее пом-пом самая лучшая!
— Да, я это скажу, Ферал. До завтра.
22
Борис и Тони пропускали по стаканчику в трейлере перед вечерней выпивкой и размышляли об иронии судьбы и искусства. В то самое время встреча значительной важности проходила в фешенебельном номере отеля «Империал» в нижней части Вадуца — «собрание орлов», образно говоря… Си-Ди, Лесс и Рысь Леттерман. Лесс, весь взъерошенный, по-прежнему одетый в свой серый купальный халат из психушки, взвинченный до предела отрезвлением от морфиевого забытья, пытался открыть им глаза на истинную подоплеку фильма, который находился в производстве.
— Папаша, клянусь Богом, это порнушный фильм.
Но Папаша не купился.
— У тебя только блядство на уме, парень, — строго сказал Си-Ди, — отправляйся в ванную и как следует вычистись.
После того, как Лесс, угрюмый и слегка пошатывающийся, покинул комнату, Си-Ди вздохнул и наполнил пару бокалов.
— Я не знаю, — покачал он головой с ханженским отчаянием, — молодые люди сегодня, кажется, просто неспособны соблюдать основные принципы. Ты знаешь, что я имею в виду, Рысь?
Рысь в этот момент был погружен в свои интуитивные догадки.
— Я знаю, о чем вы, мистер Хэррисон, — сказал он с подобострастным кивком, но уже не сомневаясь, что все сказанное Лессом о фильме правда. И это, конечно, были плохие новости, ибо размышлять о каких бы то ни было переменах в образе Анжи для Рыси означало обдумывание серии болезненных ампутаций частей его собственного тела.
— Это единственные кадры, которые вы видели, мистер Хэррисон — материал о Дженни Джинс?
— Прекрасные, — сказал Си-Ди, — великолепные кадры — напоминают мне Сэлзника[36].
— Ничего с Анжи?
— Э! Нет, нет, пока ничего с Анжи. Кое-что произошло, видишь ли, во время просмотра.
— Вы не думаете, что лучше бы выяснить, какого сорта кино делает здесь Анжи, мистер Хэррисон?
Пожилой человек подмигнул и озорно улыбнулся:
— Рысь, мой мальчик, это именно то, почему я здесь.
* * *В тот момент, когда Анжела вышла из себя, Фред I вызвал врача кампании, доктора Вернера, который поспешил в комнату для переодевания, прибыв лишь несколькими секундами после Анжи, которая с помощью Элен Вробель, спотыкаясь, добралась туда, все еще в истерике, и рухнула на кровать.
Поскольку никто кроме Тони не знал, что она принимала, то доктор Вернер не мог дать ей противоядия и сделал укол сильного седативного действия, после чего она сразу заснула. Врач с минуту слушал стетоскопом ее сердце, затем распахнул халат и слегка ощупал ее с ног до плеч.
— Надо удостовериться, что у нее не сломаны кости, — объяснил он. — В такого рода делах лучше перестраховаться, чем потом нарваться, хе-хе.
— Она не падала, — холодно заметила Элен Вробель.
— О да, конечно, — сказал доктор Вернер, запахивая халат и осторожно его подворачивая.
— Что это у нее в волосах? Где она их намочила?
— Я сама с этим управлюсь, доктор.
Он дотронулся до волос и потер жидкость между большим и указательным пальцами, отметив структуру, понюхал и попробовал на вкус.
— Хм-м, любопытно, — пробормотал он, вставая и мечтательно глядя на нее сверху вниз.
— Хорошо, — сказал он через минуту, выходя из задумчивости. — Вы останетесь с ней, пока она не проснется. К тому времени с ней все будет в порядке… если же нет, позовите меня. — Говоря это, он с отсутствующим видом подобрал коробочку с туалетного столика. — Ах, вероятно, это она и принимала. — Он поднял крышку и обнаружил двенадцать маленьких отделений, которые все были пусты. — Ладно, — сказал он, пожав плечами и бросая коробку в корзину для мусора, — что бы то ни было, похоже, что она с этим уже завязала.
23
Эпизод, который Тони написал для Дейва и Дебби Робертс, был простым и романтичным, даже сентиментальным. Это история любви двух красивых нежных детей — брата и сестры, которые, будучи единственными детьми в герцогском поместье, постоянно находились рядом и, в своем одиночестве, становились все более близкими друг другу, пока в шестнадцатилетнем возрасте их взаимоотношения не достигли окончательного завершения. Эпизод открывался серией кадров, изображающих их идиллическую жизнь и счастье: катание на лыжах, на лодке, плавание, прогулки, теннис, все окрашено в радостные тона товарищеских отношений. Была также и сцена, в которой они смотрели фотографии в семейном альбоме, снимки отражали все возрастающую близость между ними с младенчества и до настоящего времени. Критическая любовная сцена должна была произойти в традиционно романтической обстановке: застигнутые в лесу проливным дождем, они укрылись в заброшенной хижине. Промокшие и замерзающие, они разожгли огонь; сняли с себя вещи для просушки и завернулись в два одеяла, которые там нашли. Ливень продолжается, и они вынуждены провести ночь в хижине. Становится все холодней, и они вместе сворачиваются калачиком. В их объятия, которые начинаются с простого детского желания тепла, смеха и глубокой привязанности, постепенно вторгается сексуальность. И они занимаются любовью, самым чистым и невинным образом, на одеялах в хижине, освещаемой пламенем огня. В последующих любовных сценах их страсть становится более сильной, нарастает, также как и их любовь, взаимопонимание и глубина привязанности друг к другу. Они никогда не признают и даже не ощутят малейшей своей вины или нарушения табу, но они будут осмотрительны, поскольку знают об отношении общества к подобным вещам. Они пытаются найти привязанность на стороне, они идут на этот шаг, пытаясь хоть отчасти ослабить неодолимую взаимную привязанность. Но ничего не помогает, и они падают в объятия друг друга и занимаются любовью еще более страстно, чем прежде. Таким образом, все кончается неопределенностью, что же сулит им будущее. Последние кадры в этом эпизоде — они занимаются любовью и счастливы вместе.
— Фу-у, — тихо протянул Дейв, когда Борис рассказал ему сценарий, — это вполне свободно от предрассудков, дружище… это клево и по кайфу.
— Имели ли вы когда-нибудь какой-то, м-м, опыт или чувства, подобные этим?
— Ты имеешь в виду, с Деб? Нет, в действительности нет, ну, может быть, какие-то детские шалости, что-то вроде подглядывания в окно ванной. Я, возможно, всегда был слишком глухим ко всему этому. В любом случае, мы обычно были далеко друг от друга, в различных школах, просто случая не было.
— А как бы ты посмотрел на то, чтобы сделать это сейчас?
— Ты имеешь в виду, на самом деле вдвинуть ей? Деб?
— Ага.
— Да, ну, это нечто из ряда вон выходящее, дружище. Во-первых, я не представляю, как все это пройдет с моей старушкой…
— Я не знал, что ты женат.
— Да, мы решили, что сейчас не самое лучшее время, чтобы афишировать это, но дело в том, что она еще раньше тревожилась насчет Дебби. Поэтому идея, чтобы я на самом деле трахнулся с ней, может подлить масла в огонь… ты понимаешь?
— Ну, мы могли бы повесить ей лапшу, что использовали вставки — и на самом деле часть, где вы трахаетесь, была исполнена кем-нибудь еще.
— Хм-м, — он, казалось, колебался, но на самом деле его это не слишком волновало, — да, это может сработать… как бы то ни было, последнее время она для меня как заноза в заднице. — Он пожал плечами… — Ну, дружище, если это утрясено с Деб, то я готов.
— Но тебе это не очень-то пришлось по вкусу…
— Похоже, что так, дружище, секс для меня теперь уже не такая острая потребность, я больше увлечен ее возвышенной стороной, вникаешь? Как будто совершаешь такие глубокие погружения в себя и, ну, интимные связи становятся своего рода неуместными?
— Но ты можешь на некоторое время приостановить эти погружения в себя, не так ли?
Дейв рассмеялся.
— Ты имеешь в виду, как раз на столько, чтобы трахнуть собственную сестру?
— И чтобы сделать это как следует.
— Конечно, дружище, — если она сможет мне его поднять, то я его засуну.
— Этого вполне достаточно! — сказал Б.
