Делмор Шварц - Мужская сила. Рассказы американских писателей
Гриншпан распахнул дверь. Перед ним стоял грузчик в своих обычных лохмотьях. Глаза его, красные, слезящиеся, словно кровоточили.
— Здорово это вы Фрэнку, — сказал он.
— Ты опоздал, — сказал Гриншпан. — Кто ж тебе позволил так опаздывать?
— Я был на могилке мистера Гарольда, — ответил грузчик.
— Что-что?
— Я был на могилке мистера Гарольда, — повторил тот. — На похороны-то я не ходил. А на могилку пошел, потому как мне сон приснился.
— Убери вот это, — велел Гриншпан. — Сегодня еще привезли.
— Уберу, — сказал грузчик. — Уберу, а как же! — Он был уже старый. Ни единого зуба — только гладкие розовые десны. И тощий, кожа да кости. Одежда на нем висела, рукава куртки болтались вокруг истаявшей плоти. Сквозь прорехи на рубашке и штанах виднелась сероватая кожа, безволосая, в резких складках, как персиковая косточка. Однако силой он обладал поразительной и мог таскать тяжести, которых ни Арнольду, ни Фрэнку, ни даже самому Гриншпану было не поднять.
— Ты бы уж взялся за дело, — сказал Гриншпан, пытаясь скрыть смущение.
— Про сон-то рассказать, мистер Гриншпан?
— Никаких снов. Про сны мне не рассказывай.
— Это про мистера Гарольда. Да, сэр, про него самого. Про вашего сыночка умершего, мистер Гриншпан.
— Я не желаю ничего слушать. Проверь, не нужно ли чего Арнольду в зал.
— Он мне два раза приснился. А значит, так оно и есть. Снам надо верить, только если дважды приснятся.
— Не приставай ко мне со своими идиотскими россказнями. Я тебе не за сны деньги плачу.
— Вот тогда на Холстеде мне был сон про пожар. Два раза снился.
— Да-да, — сказал Гриншпан. — Про пожар…
— Он мне два раза снился. Меня в полиции хотели допросить. Мы же тезки, мистер Гриншпан, мы с вашим сынком тезки.
— Ну да. Я назвал его в твою честь.
— Так я сон расскажу, а, мистер Гриншпан? Это была ошибка. Помереть должен был Фрэнк. Как вы и сказали. Как вы вот сейчас сказали, я сам слышал. И он помрет. Мне мистер Гарольд рассказал во сне. Фрэнк, он захворает и помрет. — Грузчик смотрел на Гриншпана, и его красные глаза наливались кровью. — Если вы захотите. Вот что я во сне видел, и про пожар на Холстеде видел. Тоже два раза.
— Ты спятил? А ну, иди отсюда.
— Сон верный. Все так и случилось.
— Иди отсюда! Вон! — закричал Гриншпан.
— Меня тоже Гарольдом зовут.
— Ты спятил. Спятил!
Грузчик ушел. Он все еще смеялся. Сумасшедший дом, да и только! Они что, нарочно? Чтобы его допечь? На миг ему показалось, что все дело в этом. Это розыгрыш, в нем участвуют все, кроме него. Над ним шутки шутят, да так, что до смерти того гляди доведут. Всё, всё вокруг… Полицейский. Отчет. Поставщик сыра. Арнольд и Шерли. В ресторане. Фрэнк с этой теткой. Шварц. Всё. Хватит. Они что думают, он сошел с ума? Он полез в карман за платком, но вытащил листок бумаги. Это был заказ, который Гарольд принял по телефону и оставил в блокноте. Он машинально развернул листок, стал читать. Вдруг его что-то зацепило. Едва эта мысль пришла ему в голову, он понял, что так оно и есть. Этот заказ никто не доставил. Сын забыл про него. Иначе и быть не могло. В другом случае заказ не остался бы в блокноте. Разумеется, подумал он, разве могло быть иначе? Даже родной сын. Разве он радел за дело? Да плевать ему было на дело. Гриншпану стало стыдно. Как можно — так думать об умершем мальчике. Господи, подумал он. Упокой его с миром. Он был совсем юный, подумал Гриншпан. Двадцать три года, совсем еще мальчик. Ни жены. Ни своего дела. Ничего. Так ли важны эти пять долларов? С бессильным раздражением он представил, как Гарольд, заговорщицки подмигнув Фрэнку, берет из кассы пятерку. Пять долларов, Гарольд, жалкие пять долларов, подумал он, словно укоряя его.
— Почему ты не пришел ко мне, Гарольд? — всхлипывая, проговорил он. — Почему ты не пришел к папе?
Он высморкался. И что на меня нашло? — подумал он. Ничто меня не радует. Фрэнк говорит, что я возомнил себя Господом Богом. Хорош Господь, подумал он. Сижу в подсобке и плачу. Да черт с ним. Черт с ним со всем. Надо очистить полки, подумал он. Распродать бакалею. Избавиться от мяса. Пусть себе деньги копятся. Продать, все продать, думал он. Вот это будет штука. Все продать. Он вспомнил про продукты, перечисленные в заказе, который принял сын. Доставили ли их? Это его беспокоило. Можно только надеяться, что доставили. Если нет, придется их продавать теперь. Как же он устал. И он вышел в зал.
До закрытия оставалось совсем немного. Всего полчаса. Но он не мог ждать. Ему нужно было успеть в шуль до заката. Там его ждет миньян[46]. Придется им закрываться без него. Целый год… Если не удастся продать магазин, ему целый год придется уходить из магазина до заката. Придется доверять им закрывать магазин. Только кому доверять? — подумал он. Нашему Ромео Арнольду? Шерли? Полоумному шварцу? Нет, тут может справиться только Фрэнк. Как он мог его уволить? Гриншпан поискал Фрэнка. Тот беседовал у кассы с Шерли. Надо пойти и поговорить с ним. Ну какая ему разница? Так пришлось бы всех увольнять. Все равно придется, рано или поздно придется уволить всех, кто на него работает. И жильцов придется вышвырнуть, даже старых, и наконец тех, кто арендует у него магазин. Так и придется увольнять и выгонять, пока никого не останется. Какая разница — одним больше, одним меньше.
— Фрэнк, — сказал он, — забудь о нашем разговоре.
Фрэнк недоверчиво посмотрел на него.
— Все в порядке, — успокоил его Гриншпан и, взяв под локоть, отвел в сторонку. — Слушай, — сказал он, — мы оба были не в себе. Я тебе много чего наговорил, но я вовсе так не думаю.
Фрэнк по-прежнему смотрел на него, но ничего не говорил.
— Само собой, Джейк, — сказал он наконец. — Я на тебя зла не держу. — Он протянул Гриншпану руку.
Гриншпан нехотя ее пожал.
— Да-да… — сказал он. — Фрэнк, сделай одолжение, — попросил он, — закрой за меня магазин. Мне нужно идти в шуль на миньян.
— Ясно, Джейк.
Гриншпан пошел переодеться. Вымыл лицо и руки, причесался. Аккуратно снял рабочую одежду, надел рубашку, пиджак, повязал галстук. И вернулся в магазин.
Он уже собирался уходить, когда увидел, что снова пришла миссис Фримкин. Все в порядке, сказал он себе, она может быть хорошей клиенткой. Ему нужны были старые клиенты. Они, конечно, иногда до белого каления доводят, но уж если покупают, то покупают. Она взяла тележку и покатила ее по проходу. Она торопливо, будто очень спешила, складывала товары в тележку. Даже на цены не глядела. Вот так и надо покупать, подумал он. Одно удовольствие на нее посмотреть. Из контейнера с замороженными продуктами она взяла штук шесть пакетов. Среди пирамид с консервами выбрала банки побольше. За несколько минут ее тележка наполнилась доверху. Вот это покупка так покупка, подумал Гриншпан. Дальше она двинулась к полкам с хлебом. Взяла упаковку белого, оглянулась, не следит ли кто, и, согнувшись пополам, прижала упаковку к груди, как футбольный мяч. Когда она выпрямилась, Гриншпан увидел, что она стряхивает с платья крошки и кладет порванный пакет с хлебом в тележку.
Она подошла к прилавку, где стоял Гриншпан, и выгрузила покупки, чтобы Шерли все посчитала. Истерзанный пакет с хлебом достала в последнюю очередь. Шерли быстро пробивала цены. Когда она потянулась за хлебом, миссис Фримкин ее остановила.
— Погодите-ка, — сказала она. — Сколько вы возьмете с меня за хлеб? Пакет порван. Отдайте мне его за десять центов.
Шерли обернулась к Гриншпану.
— Вон! — сказал он. — Пошла вон, гадина! Чтоб ноги твоей тут не было. Воровка! — завопил он. — Воровка!
Тут же прибежал Фрэнк:
— Что такое, Джейк? Что случилось?
— Вот она… Вот эта! Пройдоха! Она сама разорвала пакет, я все видел.
Женщина с вызовом вскинула голову.
— Я не намерена вас выслушивать, — сказала она. — Я вам этого так не спущу. Вы сумасшедший! Я не позволю себя оскорблять.
— Убирайтесь вон, — орал Гриншпан, — пока я вас за решетку не отправил.
Женщина отступила на шаг, а когда он ринулся на нее, развернулась и бросилась прочь из магазина.
— Джейк… — Фрэнк положил Гриншпану на плечо руку. — Она много всего набрала. И хотела выгадать несколько центов. Что ты тут устроил? Давай я догоню ее и извинюсь.
— Вот что, — сказал Гриншпан, — если она еще раз здесь появится, тут же сообщайте мне. Мне плевать, как это выглядит со стороны. Я желаю знать, когда она придет. Она мне заплатит за этот хлеб.
— Джейк! — сказал Фрэнк.
— Я это серьезно, — сказал Гриншпан.
— Джейк, это какие-то десять центов.
— Мои десять центов. Хватит об этом. Мне надо в шуль.
Он махнул рукой и вышел на улицу. Солнце уже садилось. Он заторопился. Нужно было успеть до захода.
