Делмор Шварц - Мужская сила. Рассказы американских писателей
Он взял у нее деньги и смотрел, как она, не сказав ни слова, взяла покупку, как вышла из магазина. Он покачал головой и подумал: какая все это чушь. Ему представилось, как старушка подходит к чьему-нибудь заднему крыльцу, дверь на цепочке приоткрывается и она молча протягивает хозяевам банку кофе.
Ему захотелось уйти. Фрэнк присмотрит за магазином. Ворует так ворует, пусть его.
— Фрэнк, — сказал он. — Народу мало. Присмотри. Я пойду поем.
— Конечно, Джейк. Иди. Я не голоден. У меня живот побаливает. А ты иди.
— Ладно.
Он направился в ресторан. Идти нужно было мимо «Нэшнела»; он увидел забитую машинами стоянку, и у него засосало под ложечкой. У витрины он остановился и, прижавшись лицом к стеклу, уставился на заполненные людьми проходы. Через толстое стекло он видел женщин, молча разгуливающих по магазину. Отступив на шаг, он прочитал плакат в витрине. Фрукты у меня дешевле, подумал он. А мясо по той же цене, практически по той же.
Он пошел дальше. Миновал знакомые магазины, перешел улицу и оказался у «Домашнего». Толкнул массивную стеклянную дверь, и гул голосов внезапно оглушил как рев трубы. Нытики и хохмачи, подумал он. Хохмачи и нытики.
Кассирша встретила его улыбкой.
— Давненько вас не было видно, мистер Г. Мне говорили, будто вы на диете, — сказала она.
И она такая же, подумал он. Из этих, из хохмачей.
Он направился в глубь зала.
— Привет, Джейк! Как дела? — окликнули его из какой-то кабинки. — Садись с нами.
Он кивнул тем, кто его поприветствовал, и подставил стул к их столику, в проходе. Сев, он наклонился вперед, приподняв задние ножки стула так, чтобы официантка могла пройти. Так ему почему-то казалось, будто он здесь ненадолго, подскочил на минутку поздороваться или рассказать анекдот. Он понимал, в чем тут дело. Так сидят хохмачи. А остальные, те, кто, едва начав или заканчивая обед, теснились в кабинке, выглядели так, будто торчат здесь весь день.
— Ты такое пропустил, Джейк, — сказал ему один из мужчин. — В прошлую пятницу Трауб чуть было не заплатил, уже за счетом потянулся. Марголис, подтверди!
— Так все и было, Джейк. Чуть было не заплатил.
— Но в последний момент он так навалился на собственную руку, что сам ее и сломал.
Все присутствующие захохотали, а Гриншпан посмотрел на Трауба, который сидел, крохотный и беспомощный, между двумя верзилами. Трауб сконфуженно уставился в стакан с кока-колой.
— Да не переживай ты, Трауб, — сказал первый мужчина. — Всё мы знаем. У тебя все три дочки собрались замуж, и свадьбы у них одновременно. Вот ужас-то! У Трауба только один сын. И что ты думаешь, у него хватит совести жениться, чтобы Трауб мог раз в кои-то веки просто повеселиться на свадьбе? Нет, видите ли, не дорос еще. А вот до бар-мицвы — нате пожалуйста, дорос, так ведь, Трауб? Вот поганец!
Гриншпан глядел на мужчин в кабинке и на обремененного дочерьми Трауба — казалось, он вот-вот заплачет. Хохмачи и нытики, подумал он. Везде одно и то же. За каждым столиком. Эти два рода людей, как два разных пола, вечно тянутся друг к другу. Разве станет страдалец, подумал Гриншпан, слушать чужие жалобы? И может ли хохмач хохмить насчет шутника? Только все это пустое, подумал он. Что шуточки, что горе. Пустое. Галдят себе, как птички на дереве. Но только попробуйте поймать их за руку. Да они за это убьют. Каждый день приходят сюда пообедать да погалдеть. Как ковбои по телевизору: те, прежде чем идти плясать, снимают ремень с кобурой.
Но все равно, подумал он, какими они прикидываются, такие они и есть. Им все без разницы. Они разве сыновей теряли? Да им в конечном счете даже на заработанные деньги плевать.
— Так я вам рассказывал, — сказал Марголис, — что этот тип из Торговой палаты сегодня снова приходил.
— И ко мне тоже, — сказал Пол Голд.
— Ты ему дал? — спросил Марголис.
— Нет, конечно.
— Джейк, а к тебе он уже подкатывал? Гони его в шею. Он хочет, чтобы мы платили за праздничные украшения. Знаете, эти ребята работают на тех типов, что делают бумажные цветы. Что они получают за оформление больших магазинов в центре — это просто фантастика. Мне об этом рассказывал мой родич со Стейт-стрит. А я ему: «Да кому нужна эта Торговая палата? Кому нужны на фонарных столбах корзины с пасхальными яйцами?»
— Особенно пока трюк с кольцом срабатывает, так, Марголис? — сказал Джо Фишер.
Марголис покосился на лацкан своего пиджака и только пожал плечами. Гриншпан удивился: как правило, жесты Марголиса были отнюдь не скромного свойства. Мужчины расхохотались. Трюк с кольцом придумал Марголис. «Стимулирует торговлю, — рассказывал он Гриншпану. — Куда до него „Зеленым маркам“»[42]. Гриншпан видел, как действует Марголис. Он стоял за витриной и ждал, пока какой-нибудь прохожий не остановится посмотреть на телевизор. Чтобы привлечь его внимание, Марголис стучал кольцом по стеклу. При этом он улыбался и что-нибудь говорил. Что, значения не имело: человек на улице его все равно не слышал. Гриншпан — он наблюдал за Марголисом — видел, как тот обернулся к нему и хитро усмехнулся, словно говоря: «Ну, гляди. Гляди, как я его сделаю» После чего, посмотрев на улицу, расплылся в улыбке и сказал: «Привет, шмук! Давай, заходи, сейчас я тебе кое-что продам. Правильно, кретин, давай, тычься своим сопливым носом в стекло, разглядывай, кто это с тобой беседует. И глаза рукой заслони. Ну и кретин! Давай заходи, я тебе что-нибудь продам». И прохожий всегда заходил в магазин — узнать, что говорил ему Марголис. «Добрый вам день, сэр! — Марголис приветствовал его улыбкой. — Я вам пытался сказать, что модели, которую вы разглядывали, грош цена. А хотят за нее втридорога. Если бы хозяин узнал, что я все это вам рассказываю, он бы меня вон вышвырнул, да плевать я на него хотел. Мы все — люди рабочие. Пойдемте со мной в подсобку, я вам покажу настоящий аппарат».
Марголис прав. Кому нужна эта Торговая палата? Уж не хохмачам и не нытикам. Даже братьям Голдам она не нужна. Тоже вот нытики. Гриншпан заметил, что за соседним столиком сидит второй брат. Близнецы, а на братьев даже не похожи. Им тоже не нужны бумажные цветы на фонарных столбах. Пол Голд обычно кричал брату: «Мистер Голд, будьте добры, покажите этому джентльмену что-нибудь классное». И они разыгрывали спектакль перед каким-нибудь седовласым старцем с масонским значком в петлице, говорили с сильным еврейским акцентом, отрывались на всю катушку. Гриншпан прямо-таки слышал, как старый джентльмен рассказывает своим дружкам из «Рыцарей Колумба»[43]: «Этот костюмчик мне подобрали два еврейчика с Пятьдесят третьей, совсем еще зеленые. Но надо отдать им должное. Дело свое они знают».
Для них бизнес — игра, подумал Гриншпан. Игра для них даже важнее денег.
— Я вам рассказывал про двух детишек, которые пришли ко мне выбирать кольцо? — сказал Джо Фишер. — Ну вот, — продолжал он, — пришла ко мне парочка. Оба расфуфыренные. Юнец — настоящий менч[44]. По всему видать, в центре развлекались, в «Павлине» или еще где. Девочка, она, по-моему, из здешних. Я говорю ее приятелю — парнишка славный, студент, видать, а так посмотришь, будто и бар-мицвы еще не проходил: «Есть у меня кольцо, только цены я вам не покажу. Выпишите мне чек на триста долларов, но только с ходу? Чтоб без оценщика? Чтоб без папиного одобрения? Так, сразу?» — «Я должен кольцо посмотреть», — говорит. Тогда я прикрыл пальцем ценник на кольце, за которое сам отдал одиннадцать сотен. Серьезное (колечко — первый класс) колечко. Чтобы не ослепнуть, на него лучше через дымчатое стекло смотреть. Я серьезно, Пол, кольцо исключительное. На юбилей твоей жены я тебе скидку сделаю. Без шуток, кольцо исключительное. Ты подумай. С таким кольцом где угодно показаться не стыдно. Короче, этот юнец стоит как истукан, я уж думал, его парализовало. Напуган до смерти. Решил, раз за такую роскошь просят только триста долларов, что-то здесь нечисто. Его подружка начинает психовать, думает, парень ее сейчас что-то не то сделает, и ну головой трясти. Наконец он мне говорит, вы только послушайте что: «Я искал не такой крупный камень. И вообще, я хотел сапфир». Вы представляете? Нет, и не рассказывайте мне про покупателей. Я их как облупленных знаю.
— А что бы ты делал, если бы он сказал, что берет кольцо? — спросил Трауб.
— Да ты что, спятил? Да он больше пятерки за раз в жизни не тратил. У него это на лбу написано. Думаешь, я не отличу парня, который решил прицениться, от настоящего клиента?
— Слушай, Джейк, — сказал Марголис, — а это там не твои кассирша с мясником?
Гриншпан обернулся. И увидел Шерли и Арнольда. Он их не заметил, когда вошел. Они сидели друг напротив друга — видать, тоже его не заметили, — и Шерли, облокотившись подбородком на руки, подалась к Арнольду. Выглядела она совсем молоденькой. Это его разозлило. Ну что за нелепость? Он же знает, что они встречаются. Ему-то что? Его это не касается. Но так вот, на людях… Он вспомнил лифчик Шерли на вешалке в уборной. Что за безответственность! Безответственный народ! Все они, и Арнольд с Шерли, и эти его знакомцы. Безответственные люди.
