Мила Иванцова - Живые книги
Странная мгновенная цепочка мыслей перенесла ее с неуютного балкона в магазинчик в Париже, где Артур и купил ей эти самые перчатки… Женщина вздохнула. Да, она знает французский. Но даже не представляет, можно ли им заработать себе на хлеб, это не то, что всем необходимый сегодня английский… Когда-то ей ужасно захотелось выучить язык, чтобы читать в оригинале французские книги, ведь о путешествиях она тогда и не мечтала. Поэтому еще в институте записалась на факультативный курс и получила там первые знания и навыки. Потом были и путешествия, и общение, и даже некоторое время репетитор дома. Там, возле Ярославова Вала, учительница, которая давала уроки соседской девочке, с удовольствием стала заходить и к ней, прирабатывая себе копейку. Амалия снова вздохнула, понимая, что за все время после развода ни разу не подумала, чем она сама сможет зарабатывать себе на жизнь. И знала почему.
Она посмотрела с балкона на двух пожилых женщин, которые беседовали во дворе на лавочке, одна из них была хозяйкой соседнего балкона.
«Но ведь живут же! Почему-то и зачем-то…» — прошуршало в ее голове.
День катился к вечеру, утренний всплеск эмоций после прихода Артура улегся, и женщине снова нестерпимо захотелось выйти отсюда, увидеть разных людей, у которых нет проблем, которые знают «почему и зачем», встречаются, общаются, влюбляются, пьют кофе, а некоторые из них попутно делятся своими историями. Она глянула на время на экране мобильного, при этом вспомнила о звонках от Виктора, на которые не было сил отвечать, и об эсэмэске от Женьки. Упоминание об этой решительной, настойчивой, но доброй девушке вызвало улыбку, и Амалия пошла переодеваться для выхода из дому.
Надела джинсы, рубашку мужского покроя, кроссовки, по привычке прикрыла глаза темными очками — узнать «госпожу писательницу», да еще и с новой прической, стало почти невозможно, романтическая леди превратилась в обычную современную жительницу мегаполиса.
Когда она выходила из квартиры в общий коридор, под ноги ей упал свернутый листок бумаги. Амалия наклонилась и подняла его. Развернула. Это был длинный чек из какого-то магазина. На нем рукой Артура было написано: «У тебя постоянно выключен мобильный. Я волнуюсь».
«Он волнуется?!» — прострелила ее мысль.
Амалия повертела в руках бумажную ленту, присмотрелась и увидела, что это был чек из магазина детских товаров. Длинный список вещей, необходимых для младенца, с ценами и солидным итогом. Сердце ее сжалось и словно застопорило дыхание. Она на мгновение закрыла глаза, представляя, как ее Артур со счастливым лицом торжественно выносит из больницы белый пакет с собственным ребенком.
Глотнула слюну, будто протолкнув сердце на место. Вдохнула полную грудь воздуха и медленно выпустила его через рот. Дрожащим пальцем нажала кнопку вызова лифта. Надо куда-то идти. Что-то делать. Чтобы не думать…
По дороге в кафе Амалия замедлила шаг у той галереи, где не так давно рассматривала летние пейзажи, а после решила лететь в Грецию. Через широкие окна увидела, что внутри что-то происходит. Застыла и присмотрелась.
На полу был расстелен огромный лист бумаги, а вокруг него на корточках расселись светловолосая женщина в рабочем комбинезоне и человек пять-шесть детей. Женщина присела возле узкого края полотна и рисовала на нем женское лицо. Дети тоже что-то рисовали немного ниже, но не кисточками, а руками — пальцами или даже ладонями. Они не сидели на месте, а уходили, касались краски, налитой в большие тарелки, и возвращались снова оставлять отпечатки своих рук на бумаге.
Амалия замерла и наблюдала за действом. Дети казались ей какими-то странными, но она не осознавала почему. Когда трое детей одновременно отошли за краской, наблюдательнице открылась почти вся картина и крайне удивила ее. То, что она увидела, художники называют «ню». Совместными усилиями этой удивительной группы авторов на большом полотне вырисовывался силуэт обнаженной женщины с длинными распущенными желто-золотыми волосами.
Нет, Амалия не была ханжой и широко воспринимала различные проявления искусства, но столь непосредственное участие детей в создании эротического полотна показалось ей неуместным. Женщина пожала плечами и двинулась в направлении кафе. Течение ее мыслей изменило направление, вспомнился Виктор, и она не знала, как поведет себя, вдруг встретит его там, скорее хотела бы с ним сегодня разминуться, чем увидеться.
Господь, видимо, подслушал ее желание, и девушки-официантки, не успев поздороваться, сообщили, что Виктор ушел минут пять назад.
Амалия безразлично доедала жульен и салат из свежих овощей, запивала их томатным соком и по привычке украдкой поглядывала вокруг, прислушиваясь к обрывкам чужих фраз. Ей вспомнился неожиданный разговор с француженкой Кристин о ее бабушке, который стал первой «прочитанной» здесь историей. Потом был тот странный романтик Юрий с мистической гувернанткой — его рассказ она слушала вместе с Виктором. Потом женщина с раздвоением личности царапнула по ее свежим ранам, та, которая приревновала чужого мужа к себе-прежней… Чего только не бывает в жизни! Жаль, что она писательница только на словах, и даже стыдно перед людьми, а особенно почему-то перед Кристин, ведь она, видимо, надеется, что память о ее бабушке увековечится хоть на нескольких страницах книги, пусть и изданной на чужом языке в чужой далекой стране…
Она пыталась вспомнить, что еще из этой «библиотеки» ей пришлось прочитать, но перед глазами больше не возникало ни одного лица, хотя она даже зажмуривала глаза и старательно сосредоточивалась.
— Простите! — вдруг услышала она совсем близко и вздрогнула.
Перед нею стоял Виктор с небольшой коробочкой в руке, а за его спиной — книжница Оксана. Амалия застыла и ничего не ответила.
— Добрый вечер! Вы можете не верить, но я получил посылку, — сказал он, и Амалии снова захотелось увидеть его глаза.
— Да! — закивала, подтверждая его слова, девушка. — Через несколько минут после вашего прихода появился тот самый посыльный, мы думали вам сообщить, но оказалось, что на этот раз адресатом были не вы, а Виктор! Поэтому мы его быстренько и вернули звонком на мобильный, пока не уехал далеко.
— Интересно. Но при чем здесь я, извините? — напряглась Амалия.
— Да вот девушки говорят, что без вас никак, — развел руками Виктор.
— То есть?
— Когда Виктор вернулся, то доверил нам открыть пакет и прочитать письмо, которое было внутри, — пояснила Оксана.
— То есть письмо инструктировало, что делать с очередной бутылкой вина от вашей поклонницы, — улыбнулся Виктор и присел за ее столик.
— И? — Женщина настороженно посмотрела на официантку.
— Здесь написано, что господину Виктору желательно продегустировать вино вместе с вами после того, как вы прочитаете ему очередной рассказ, — объяснила улыбающаяся Оксана. — Так что? Нести бокалы?
— Вариантов у нас нет. — Виктор положил обе ладони на стол перед собой и замер.
— Ну… несите, если без меня никак, — кивнула Амалия, и мужчина заметил, что она сегодня совсем не в настроении.
Пока девушка вернулась, они перекинулись несколькими фразами, в которых не упоминалось ни о несостоявшейся экскурсии, ни о пропущенных звонках, ни вообще о чем-то, что указывало бы на наличие совместных планов. Виктор украдкой присматривался к Амалии и радовался, что они все же сегодня встретились, хотя он уже, было, потерял надежду и отправился домой. Видимо, какой-то дух витал над ними и куда-то направлял, пытался сплести их траектории, и это было явным не только для него. Хотя в духов Виктор не слишком верил, но такая романтично-мистическая версия ему нравилась больше, чем мысль о чьих-то шутках или интригах.
Амалия набирает воздуха, чтобы начать читать, но будто не решается, выдыхает и молча смотрит на два неполных бокала с рыжевато-коричневой жидкостью. Делает решительный глоток и замирает, приложив ладонь к шее, будто у нее заболело в горле.
Виктор видит это через темные стекла очков и едва не разоблачает себя вопросом о вкусе вина, но сдерживается.
«Рассеянная женщина, невнимательная! Точно, ведь она не была на войне!» — мелькнуло в голове ироническое воспоминание о том, как сегодня за обедом коренастый мужчина с добрыми глазами запросто разоблачил его, да еще и проверил свою догадку, уронив вилку.
Амалия снова вдыхает полной грудью и тихо начинает читать.
КАГОР ИЗ ШИПОВНИКАС того куста говорил Господь Моисею. Поэтому он священный. Когда Он говорил, куст огнем горел, но не обуглился.
…Мой отчим где-то вычитал, что шиповник очень полезен для здоровья. Он решил собрать побольше шиповниковых ягод. Вместе с ним пошли я и наша соседка Катерина.
