Владимир Гурвич - Гарем
Смуров попытался что-то сказать. Получилось, но как-то невнятно. Он произносил слова и не узнавал свой голос. Он был какой-то отрывистый, звуки с трудом вырывались изо рта, словно бы он только учился их произносить.
Смуров заплакал, еще никогда ему не было так жалко самого себя. Это продолжалось довольно долго, но все же наступил момент, когда и слезы иссякли. Он задумался, что же ему делать? Следует вызвать «Скорую помощь». Но легче подумать об этом, чем сделать, для этого надо еще добраться до телефона. А он находится в метрах пяти-семи.
Смуров стал ползти. Оказывается, не только ходить невозможно, когда не работает половина тела, но и ползать невероятно трудно. Но он понимал, что от этого зависит его жизнь. Хотя нужна ли ему она теперь, этого он точно не знал.
Смуров добрался до аппарата, но набрать номер одной действующей рукой, тоже было не просто. Но он все же справился, хотя и затратил на это много времени. Теперь предстояло, может быть, самое трудное — объяснить оператору, что с ним случилось и продиктовать адрес.
Ему ответил приятный женский голос. Он стал объяснять и по ее реакции осознавал, что она никак не может разобрать, что же он говорит. Лишь с пятого или шестого раза она стала понимать, что он хочет ей сказать.
Смуров выронил трубку из пальцев и снова растянулся на полу. Теперь оставалось только ждать, когда приедет за ним бригада «Скорой помощи».
50
Смуров уже несколько дней безучастно лежал в палате. Врачи поставили диагноз: паралич правой стороны тела. Но пока не могли ему помочь, его состояние, хотя и не ухудшалось, но и не улучшалось. Несколько раз в день к нему приходила санитарка, обмывала его. Ему было ужасно стыдно, но с какого-то момента он стал привыкать к своему положению. За все это время его никто ни разу не навестил. Да он и не просил никому сообщить о том, что с ним случилось. Хотя лечащий врач несколько раз спрашивал его об этом. Но он упрямо отказывался назвать какой-то номер телефона.
Смуров и не хотел, чтобы его видели бы в таком виде и не знал, кому звонить. Мысль о том, чтобы сообщить о том, что с ним случилось, любовницам, он сразу отверг. В таком положение он им не нужен. С женой он разошелся, отныне они чужие. Руденский, судя по всему, им тоже не интересуется. Оставались дети. Но ему было стыдно перед ними. Хотя понимал — проинформировать их все равно придется, не может же он тут находиться вечно. Рано или поздно кто-то должен его отсюда увезти. К тому же смерть ему пока не грозит, чувствовал он себя неплохо, вот только правая часть тела атрофирована. А так хоть танцевать.
Как ни странно, но Смуров в эти дни мало размышлял ни о том, что с ним произошло, ни о том, что с ним будет. Мысли, словно ветер в поле, носились сами по себе, и он не пытался их направить их течение по определенному руслу. Так ему было и легче и комфортней, позволяло не сосредотачиваться на своих несчастьях. Больше всего не хотелось думать о будущем, эта тема страшила его, впереди он не видел ни одного просвета. В такие моменты снова начинал жалеть, что Трефилов вместе со своими бандитами не удушил его. Испугался? Или вообще не собирался этого делать? Тогда зачем приходил? Решил отомстить? Если так, то следует признать, ему это удалось.
Но большую часть времени он пребывал в прострации, просто лежал, смотрел в потолок, а с какого-то момента стал часами слушать музыку по телефону через наушники. Это занятие довольно сильно захватило его, он даже стал жалеть, что раньше мало уделял внимание этому. Все было как-то некогда, дни были заполнены бесконечными делами, которые казались гораздо более важными, чем все остальное. А теперь судьба освободила от них, и ничто не препятствует наслаждению красотой. Жаль, что истинные ценности начинаешь осознавать с таким опозданием, когда уже ничего не можешь изменить.
Он лежал с закрытыми глазами и с наушниками в ушах, когда в палату вошел его сын. Несколько секунд он смотрел на отца, затем тронул его за плечо.
Смуров открыл глаза.
— Валера! Ты? — Смурову показалось, что он произнес именно эти слова, однако на самом деле, вырвавшиеся изо рта звуки лишь относительно напоминали их. Но сын понял его сразу.
— Да, папа, это я.
— Как ты меня нашел?
— Я звонил тебе, телефон не отвечал, поехал в твою квартиру. Дверь была не заперта. Мы начали тебя искать?
— Мы?
— Да, я, Наташа и мама. И вот обнаружили тебя здесь.
— Ты пришел один?
— Сейчас один. Но Наташа тоже тебя навестит. И мама — тоже. Если не возражаешь.
Смуров кивнул головой. Он не возражал. Пусть приходит Тамара, хуже все равно не будет. По большому счету, ему все равно.
Они еще недолго поговорили, вернее, в основном разговаривал сын, Смуров же кивал головой. Каждое слово давалось ему с усилием, а потому он быстро уставал их произносить. Но в душе он был рад появлению Валеры, все же он родной ему человек. А сейчас он, как никогда нуждается в том, чтобы кто-либо из близких был бы с ним рядом. Сын ушел примерно через полчаса, пообещав, что Смурова вскоре снова навестят.
С какого-то момента Смуров стал замечать, что врачи стали меньше заниматься им, на обходах подходили лишь на пару минут, задавали формальные вопросы и переходили к другим больным. А однажды лечащий врач как бы мимоходом поинтересовалась, есть ли кому-нибудь ухаживать за ним.
Смуров знал, что в больнице катастрофически не хватало мест, больные лежали даже в коридорах. И не трудно было понять, что администрация, не видя особых перспектив его лечения, хочет поскорее избавиться от него. Ему стало страшно, что он будет делать дальше? Теперь будущее, которое все это время он гнал от себя, как назойливую кошку, вплотную придвинулось к нему.
Предчувствие его не обманули. Во время очередного утреннего обхода, врач сказала, что намерена серьезно с ним поговорить. Она удалилась из палаты, а его обуял страх. Он почти не сомневался о предстоящем характере разговора.
Разговор состоялся через несколько часов. Врач пришла в палату и села рядом с ним.
— Дмитрий Борисович, я должна вам сказать важные вещи. Вчера у меня была ваша жена. (Смуров хотел возразить, что она бывшая жена, но ничего не сказал: это было при нынешних обстоятельствах бессмысленно да и просто трудно выговорить нужнее слова) Я обрисовала ей ситуацию такой, какая она есть. И сейчас опишу ее вам. Мы со своей стороны сделали, что смогли, не дали болезни развиться, купировали ее. Но на данный момент больше ничего для вас сделать не можем. Это совсем не означает, что ваше состояние не будет улучшаться. Мы вас обследовали, у вас крепкий организм. У него есть силы на восстановление. Но это долгий процесс. И зависит от двух основных факторов. Вам нужно будет регулярно осуществлять комплекс физических упражнений, ежедневно по несколько раз. И второе, за вами в течение какого-то достаточно длительного периода нужен тщательный уход. Без него вы не выздоровеете. Вы меня понимаете?
Смуров кивнул головой.
— Мы будем готовить вас к выписке. Я дам вам подробные рекомендации, что надо делать. Вы будете наблюдаться в поликлинике. А лучше в частной клинике. Но в любом случае за вами нужен уход. Вот, собственно, все, что хотела сказать. А сейчас в коридоре вас ждет жена. Она знает все, что я вам только что сообщила. Я ее позову.
Не спрашивая Смурова, врач встала, вышла из палаты. Через минуту в нее вошла Тамара. Он внимательно смотрел, как она приближается к нему.
Тамара села на стул, на котором только что сидела врач.
— Здравствуй, Дима.
Смуров в ответ выдавил из себя приветствие.
— Мне очень жаль, что с тобой такое случилось, — сказала она. — Хотя ты плохо со мной поступил, но я не желала тебе ничего подобного. Это очень грустно.
Он ждал, что она дальше скажет, предчувствие подсказывало ему, что это лишь предисловие к главному.
— Твой лечащий врач подробно обрисовала мне твое положение и как нужно тебя выхаживать. Я знаю, что никто не станет это делать, кроме меня. Ведь так?
Смуров, подтверждая, кивнул головой.
— Мы не чужие друг другу люди, прожили вместе свыше четверти века. И я готова взвалить на себя этот крест. Но с одним непременным условием. — Тамара сделала паузу, Смуров с волнением ждал, что она скажет дальше. Ты готов его выслушать? — Он кивнул. — Мы снова поженимся, ты вернешься в семью.
Мысли Смурова заметались, почему-то он не ожидал такого предложения. А что он должен был ожидать?
— Я жду твоего решения, — напомнила Тамара.
— Я согласен, — нечленораздельно выдавил он себя, но она поняла.
— Завтра тебя выпишут, мы всей семьей приедем за тобой, — сказала Тамара.
51
Сын по пандусу вкатил коляску в здание ЗАГСа. Рядом шла бывшая жена, которая совсем скоро снова станет просто женой. Немного позади шагала дочь.
