Вирджиния Эндрюс - Лепестки на ветру
Слезы застилали мне глаза. Я стала тереть глаза кулаками, словно ребенок, оказавшийся в безумном взрослом мире. Потом я посмотрела на ее приторное, ухоженное лицо.
— Пол не женатый человек. Он вдовец. Джулия умерла, покончила жизнь самоубийством в тот же день, как утопила Скотти!
Она потрепала меня по плечу: этакая добрая, заботливая мать.
— Нет, деточка, Джулия не умерла. Она пребывает в учреждении, куда ее отправил мой брат после убийства Скотти. Даже безумная, она продолжает оставаться его законной женой.
Она сунула в мою ослабевшую руку несколько снимков, изображавших худую женщину довольно жалкого вида, лежавшую на больничной койке. Страдание иссушило ее: глаза были широко открыты и тупо глядели в пространство, темные волосы разметались по подушке. К сожалению, я видела достаточно много фотографий Джулии, поэтому сразу признала ее, несмотря на то, что она так сильно изменилась.
— Кстати, — бросила напоследок сестрица Пола, оставляя меня наедине с фотографиями, — я получила огромное наслаждение от спектакля. Ты восхитительно танцуешь. А твой партнер просто не имеет себе равных! Мой тебе совет — выходи за него; невооруженным глазом видно, что он без ума от тебя.
С этими словами она ушла, а я осталась стоять оглушенная, брошенная в бездну утраченных надежд и отчаяния. Боже мой, приживусь ли я когда-нибудь в этом мире, где царствует ложь?
Джулиан пригласил меня на вечеринку, устроенную в нашу честь. К нам подходили люди, поздравляли нас, говорили лестные слова, но я обращала на них мало внимания. Мои мысли были заняты другим: Пол лгал мне — мне! Он предложил мне любовь, зная, что женат, он лгал мне, лгал, а я ненавижу ложь!
Джулиан был ко мне как-то по-особому внимателен и добр. Тесно прижавшись ко мне во время одного из медленных, старомодных танцев, так, что я чувствовала каждый мускул его стройного тела, он прошептал:
— Кэти, я люблю тебя. Я очень тебя хочу, так, что порой теряю сон. Мне хочется сжимать тебя в объятиях, овладевая тобой. Если ты мне откажешь, я сойду с ума. — Он зарылся лицом в мои волосы. — Я никогда не встречал столь чистой девушки, как ты. Кэти, умоляю тебя, не будь жестокой, подари мне свою любовь!
Его лицо плыло передо мной, он казался прекрасным, как древний бог, и все же, все же…
— Джулиан, а что бы ты сказал, если бы узнал, что я вовсе не так чиста?
— Но ведь это так, я знаю!
— Да с чего ты это взял? — Я пьяно рассмеялась. — Неужели у меня на лице написано, что я храню девственность?
— Да, — твердо ответил он. — Я вижу это по глазам. А в твоих глазах написано, что ты не представляешь себе, что значит быть любимой.
— Джулиан, боюсь, ты мало меня знаешь.
— Кэти, ты меня недооцениваешь. И относишься ко мне как-то странно: то тебе кажется, что я наивный ребенок, то я волк, готовый вот-вот тебя проглотить. Ты сперва посмотри, на что я способен, как любовник, вот тогда ты поймешь, что до этого ни один мужчина к тебе даже не прикоснулся!
Я засмеялась.
— Хорошо. Но только один раз!
— Стоит тебе попробовать один раз со мной, как тебе не захочется меня отпускать, — произнес он, сверкнув своими черными глазами.
— Джулиан… я не люблю тебя.
— Так полюбишь, когда мы проведем вместе одну ночь.
— Джулиан, — сказала я, широко зевнув. — Я так устала, к тому же я пьяна. Пожалуйста, уходи и оставь меня в покое.
— Ни за что! Раз уж ты пообещала, я от тебя не отстану. Сегодня ты будешь со мной, как и все остальные ночи в твоей жизни или в моей.
Дождливым субботним утром, когда весь наш багаж уже был погружен в такси, чтобы ехать в аэропорт, мы с Джулианом стояли в мэрии, вокруг собрались наши друзья, а мировой судья произносил слова, которые свяжут нас на всю жизнь, «пока смерть не разлучит нас». Когда настала моя очередь говорить необходимые в таком случае слова клятвы, я мгновение помедлила, мне хотелось убежать, помчаться к Полу. Он не сможет этого пережить. А Крис? Впрочем, Крису лучше, если я выйду замуж за Джулиана, чем за Пола, он сам мне об этом сказал.
Джулиан тесно прижимался ко мне, его темные глаза светились гордостью и любовью. Мне некуда было бежать, только что и оставалось, так это произносить необходимые слова. И вот я уже замужем за мужчиной, которому никогда не позволю стать моим мужем, я в этом себе поклялась. Не только Джулиан был счастлив и горд; мадам Золта тоже так и светилась от радости, благословляла нас, целовала и проливала материнские слезы.
— Ты правильно поступила, Кэтрин. Вместе вы будете счастливы, вы такая красивая пара, только помните, что вам ни в коем случае нельзя обзаводиться детьми!
— Дорогая, любимая, самая прекрасная, — шептал мне Джулиан, когда мы летели над Атлантикой. — Ну, пожалуйста, не будь такой грустной. Ведь это наш праздник! Клянусь тебе, я больше не дам тебе грустить. Я буду самым любящим мужем на свете, и у меня не будет никого, кроме тебя!
Моя голова склонилась ему на плечо, и я зарыдала! Я плакала о том, чего была лишена в этот счастливый для любой девушки день. Где птичье пение, где колокольный звон? Где зеленая травка и чувство любви? И где моя мать, ставшая причиной всех моих несчастий? Где? Плачет ли она, думая о нас? А может быть, она бросала в мусорную корзину мои письма с вырезками из газет?.. Да, это больше на нее похоже, она предпочитала не вспоминать о том, что натворила. Как легко и просто отправилась она в свадебное путешествие, когда вышла замуж второй раз, оставив нас на попечение безжалостной бабки, и вернулась в прекрасном настроении, а потом еще долго рассказывала нам, как прекрасно она провела время. Она совсем не интересовалась Кори и Кэрри, когда мы, запертые на чердаке, подвергались издевательствам и голодали, а ведь они совсем не росли. Она не замечала, как печален их остановившийся взгляд, как тонки их слабенькие ручки и ножки. Она никогда не видела того, чего не хотела видеть.
Продолжал лить дождь, предвещая нехорошее. От потоков ледяной воды обледенели крылья самолета, уносившего меня все дальше и дальше от всех тех, кого я люблю. Мое сердце покрылось такой же ледяной коркой. А сегодня ночью мне предстоит лечь в постель с мужчиной, которого я не воспринимаю серьезно вне сцены; сейчас он такой респектабельный, одет в костюм и воображает себя принцем.
И все же я должна отдать должное Джулиану: в постели он действительно был бесподобен. Я постаралась забыть о том, кто со мной, и представляла себе совсем другого, когда он покрывал поцелуями все мое тело, каждый кусочек, каждый уголок был обласкан, пригрет, изучен его нежными губами. Через некоторое время я уже хотела его. Я просто трепетала от желания, чтобы он скорее мной овладел, пытаясь прогнать навязчивую мысль, что накануне я совершила самую большую ошибку в своей жизни.
Но я натворила и много других ошибок
ЛАБИРИНТ ЛЖИ
Не успели мы привыкнуть к разнице во времени, как уже смотрели репетиции Королевского балета, сравнивая их стиль с нашим. Мадам Золта предупредила нас, что они предпочитают строгий классический стиль, но мы должны придерживаться собственной манеры, и пусть это нас не пугает.
— Следуйте своим приемам, сохраняйте их в чистоте, но в каждый танец вложите частичку собственной души. Джулиан, Кэтрин, вы молодожены, поэтому все внимание будет устремлено на вас, так что постарайтесь придать каждой сцене романтический оттенок. Когда я смотрю на вас, у меня щемит сердце. И если вы будете продолжать в том же духе, вы можете войти в историю балета.
Она улыбнулась, но в уголках ее маленьких глаз стояли слезы.
— Давайте докажем всему миру, что Америка тоже может творить шедевры. — Она замолчала и отвернулась, чтобы мы не видели, как сморщилось от слез ее лицо.
— Я так вас всех люблю, — всхлипнула она. — А теперь уходите… Оставьте меня… И дайте мне возможность гордиться вами!
Мы были готовы на все, лишь бы заставить имя мадам Золты вновь прогреметь, на этот раз не как балерины, а как педагога. Мы репетировали до изнеможения, после репетиций падали от усталости.
Английская балетная труппа размещалась в здании Королевской оперы на Ковент-Гарден. Когда я впервые попала туда, у меня перехватило дыхание, и я вцепилась в Джулиана, чтобы не упасть. Огромный зал с красными драпировками и золотой лепниной вмещал более двух тысяч человек. Сверкающие золотом балконы ровными галереями уходили вверх, а венчал все высокий купол, украшенный изображением солнца, простирающего над миром свои лучи. Это зрелище потрясло меня своим старомодным великолепием, но вскоре мы обнаружили, что за кулисами убранство отнюдь не столь пышное, а в переполненных людьми уборных, в муравейнике крохотных костюмерных и гримерных было просто неприятно находиться. Но что самое страшное, помещения для репетиций там вовсе отсутствовали! И уж в полное отчаяние меня привела английская система водоснабжения и отопления! Я постоянно мерзла, за исключением, пожалуй, часов репетиций. А ограниченный запас горячей воды в ванной меня просто убивал: мне не удавалось толком принять ванну, иначе можно было просто превратиться в ледышку.
