Евгений Гришковец - Год жжизни
Теперь о Севастополе. Ох, какой же это прекрасный город! Его сейчас в самых основных местах подреставрировали, и он со стороны моря выглядит вообще белоснежным. В этом городе много благородства и достоинства. И хотя его состояние очень далеко от совершенства, я сейчас не об этом. В Севастополе есть свой особенный, достойный мотив, и на его фоне очень заметны глупость и суетливость.
После спектакля мы сидели большой компанией во дворике заведения под названием «Гелиос», рядом с красивым зданием матросского клуба, над красивой бухтой, где много кораблей, доки, военные тральщики. Ночью на кораблях горят огни, и воздух там невероятный. Мы сидели, выпивали простецкое крымское шампанское, стреляли пластмассовыми пробками в небо. И вдруг подъехала машина — совсем впритык к заведению, туда, где машины не ставят. Это был небольшой двухместный кабриолет «Мерседес» решительно чёрного цвета, надраенный и наполированный до невозможности и с киевскими номерами. Из него вышли два парня лет тридцати пяти, во всём белом, оба небольшого роста даже по сравнению со мной. Видно было, что они ощущают себя очень мускулистыми. Парни вышли, обвели всех невидящими глазами и медленно прошествовали внутрь заведения. Как только они скрылись из виду, все, кто был во дворике, весело посмеялись, мы в том числе. Смеялись и молодые девчонки, в расчёте на которых эта машина, наверное, и покупалась. Уж больно карикатурно вели себя эти мачо днепровского розлива. Посмеявшись, мы забыли о них, но эти парни вскоре дали нам новый повод: они приводили из заведения к машине девушек, позволяли им посидеть в салоне и сфотографироваться. И каждый раз обводили пространство невидящими глазами. А потом одна из тех, что сидели в машине, подошла ко мне и, слегка пьяненькая, сказала: «Знаете, Евгений, мы были у вас сегодня на спектакле. Вы про нас плохо не думайте, нам эти два деятеля не нужны. Просто у нас деньги уже кончились, мы с ними сейчас выпьем и пойдём домой. У них всё равно в этой дурацкой машине только два места. И не лень же было на ней ехать так далеко!» Я подумал: «Хороший город Севастополь. Не просто его взять».
Мы сидели тогда так до рассвета и встретили первые лучи. А утром в «Гелиос» приехали два хороших парня. Как я понял, киевские ди-джеи. Один высокий, другой маленький и толстенький, заехали попить утреннего чаю и стали играть свою музыку, совершенно бесплатно и для совсем немногих людей, уже при утреннем свете. Кто-то танцевал, и всем было хорошо. Толстенький ди-джей спросил меня, видел ли я последний концерт Стиви Уандера. Я сказал, что не видел. Он сказал, что Стиви Уандер тоже его не видел. Мы посмеялись, и я поехал по утреннему городу спать. А два деятеля на своем «Мерседесе» уехали несолоно хлебавши. Так им и надо.
А в Париже я видел однажды такую сцену… Была хорошая погода, я сидел в кафе на Трокадеро. Рядом со мной сидела совершенно парижская пара, парень и девушка. И по одежде, и по повадкам, и по тому, как говорили, они были стопроцентные парижане. Парень сидел ко мне спиной, а девушку я видел. Смуглая, с острым лицом, хорошенькая. Мимо проходил дядька, который предлагал цветы: розы. Ну, это обычное дело. Парень, куря сигарету, подозвал его, купил одну розу, протянул её девушке и тут же получил ха-а-а-рошую пощёчину. Звонкую такую! Девушка встала и пошла.
Перешла через улицу и остановилась прикурить. Мне стало интересно, отчего все так произошло, я подбежал к ней и спросил по-английски, что случилось. И она спокойно ответила, что если он (тот парень) хотел ей подарить цветы, он купил бы их заранее. А вот так вот, походя, щёлкнув пальцем, не вынимая изо рта сигареты, воспользовавшись случаем, вспомнить про цветы, когда их буквально поднесли к столику… Короче, она сказала, что это для неё оскорбительно, а парень — придурок и зануда. И так, по ходу, цветы дарить женщинам нельзя. Я сказал ей, что она очень классная и что я обязательно подумаю над тем, что она сказала. Знаете, до сих пор думаю (улыбка). А те парни на «Мерседесе» как-нибудь непременно нарвутся на такую женщину.
P.S. Пожалуйста, встревоженные темой украинского языка люди, не обижайтесь, мне нравится украинский язык, но я его не понимаю. Я сегодня говорил решительно о другом. Люблю своих украинских зрителей и Украину в целом.
ИЮЛЬ
Завтра полечу в Тбилиси. Есть такое ощущение, что еду туда отогреться. Не в смысле, что там тепло или жарко, а в смысле — там друзья, атмосфера, город. Какой же это чудесный город! Как приятно быть в Тбилиси писателем или артистом. Как там ценят людей искусства. А как ценят гостя!!! А быть гостем-писателем — совсем здорово. Тбилиси люблю давно, полюбил с первого взгляда. С этим городом у меня связано много ярчайших и глубоких впечатлений, человеческих и жизненных.
Удивляет меня феномен белоснежных штанов и белых туфель с длинными носами. Этих штанов так много сейчас прохаживается по набережным и улочкам курортных городов. Почти сто процентов носителей таких штанов карикатурны и нелепы. Но они ходят и посматривают по сторонам, уверенные, что все на них смотрят восторженно, а свои барсетки эти люди несут как драгоценные жезлы, будто в этих барсетках кроются несметные сокровища, фантастические утехи и тайны волшебного сезама. Как просто: купить себе белые штаны и ощущать себя романтиком. Даже не ощущать, а быть уверенным в своей романтичности. И хотя попадаются исключения, но редко (улыбка).
В Севастополе познакомился с удивительным парнем. Фамилия его Т., служит он на подводной лодке штурманом, он не офицер, а сверхсрочник. Подошёл ко мне в последний вечер моего пребывания в Севастополе, пьяный, и сказал, что ему исполнилось в тот день двадцать пять лет. Отмечал он это событие в кафе, в большой и крайне необычной компании. Его друзьями оказались художники, дизайнеры, был один странный парень фотограф… И все они очень гордились Т., и было видно, что он среди них свой и разговаривает с ними на одном языке, хотя давно служит на подводной лодке, ходит в море и должен иметь совершенно других друзей. Я не встречал таких лихих, отчаянных и весёлых парней, как Т. Он затащил меня в ту ночь на подводную лодку, где мы… скажем, остроумно провели время. Перископ подняли и опустили несколько раз. (Надеюсь, его начальство не читает ЖЖ, а вы никому про то не скажете.) А какая у него особенная речь, обороты, интонации! По всем повадкам он — настоящий моряк. Давно у меня не было такого прекрасного повода гордиться нашим флотом.
Завтра снова в аэропорт, на этот раз лечу отдыхать. Как я этому рад! А сегодня мне удалось обрадовать и развеселить мою близкую знакомую и коллегу Я позвонил ей, она сказала, что скоро поедет в аэропорт, чтобы лететь на отдых, говорила как-то вяло, на вопросы отвечала с долгими паузами. Я спросил: «Ты устала и притормаживаешь? Или что-то случилось?» Она грустно ответила: «И то и другое. И устала, и торможу, и случилось». — «Случилось у нас по делам или что-то личное?» — спросил я. Она подумала и ответила: «Без трагедий. Потом расскажу». — «Так личное или по делам?» — не унимался я. «Ну личное, личное, потом расскажу. Сугубо личное», — был ответ. «А-а-а! Личное! Ну значит, я не виноват!» — ответил я и услышал в трубке громкий, весёлый и долгий смех. Она поехала в аэропорт с явно улучшенным настроением.
