Эдуард Лимонов - Подросток Савенко
Эди-бэби понимает, что Гришкины поиски старичка на темной улице объясняются не какими-либо меркантильными мелкими соображениями — скажем, убить жертву, ограбить ее и купить на это водки, нет, а соображениями возвышенно-философскими.
— Ну как, нашел? — спрашивает Эди-бэби Гришку возможно более бесстрастным голосом, как будто ему и дела нет до того, убил Гришка старичка или не убил.
— Га-га-га! — смеется Гришка. — Так я тебе и сказал, Эд. Разве такие вещи говорят, даже друзьям?
Эди пожимает плечами. Разумеется, такие вещи не говорят никому, но Гришка первый стал пиздеть о своем желании попробовать, что такое убить человека, а теперь попятился назад. А интересно, думает Эди, что же после этого чувствуешь? Может, ничего. Шурик Бобров пошел домой и лег спать после этого. Но Шурик, говорят, был до бессознания пьян.
Эди-бэби тянет биомицин из горлышка бутылки и искоса поглядывает на Гришку. Все-таки он, наверное, никого не пришил и, может быть, даже не собирался, и на Тракторный поселок не ездил, выебывается только.
Гришка же загадочно улыбается и посматривает на Эди. Эди-бэби чувствует, что Гришка в этот момент имеет над ним несомненный психологический перевес, потому, чтобы скомпенсировать себя за Гришкин перевес в области трансцендентного, чтобы Гришка не загордился, что в нем «темные, непонятные ему самому силы» (его выражение) толкают его на убийство, Эди-бэби читает ему только что написанные стихи о милицейском автомобиле, в котором Эди-бэби везут в тюрьму и на расстрел:
А утром начальник, стесняясь, сказал,
Что «вышку» мне дали за это.
И что через час повезут меня в зал
И там расстреляют поэта.
Что если хочу сигарет и вина,
То мне принесут их без звука,
И что мне письмо переслала «она»,
Но я перебил его: «Сука!..»
Закончить Эди-бэби не успевает, потому что Гришка останавливает его как всегда идиотским Тришкиным вопросом:
— Кто сука, начальник или Светка? — спрашивает Гришка ехидно.
— При чем здесь Светка? — говорит Эди. — Это же стихи.
— Нужно выражаться яснее, — поучительно выдавливает из себя Гришка. К Эди-бэбиным сочинениям он относится скептически, считая, что Есенина Эди-бэби все равно не переплюнуть, потому и незачем заниматься глупостями. Не то чтобы Гришка не знал о существовании других поэтов, но салтовским ребятам в их салтовской атмосфере Есенин гораздо ближе, ближе всех.
— Продолжай! — говорит Гришка.
— Не буду! — отрезает Эди. — Ну тебя на хуй, тебе что стихи, что не стихи, все равно. — И он разозленно отдает Гришке его бутылку.
— Обиделся? — спрашивает Гришка. И трогает Эди-бэби за плечо. — Не обижайся, — говорит Гришка извиняющимся тоном. — Я просто думаю, что это не самая удачная твоя вещь. Я лично люблю другие, — льстит ему Гришка. — Помнишь, эти, «про Наташу». Как там, прочти, а, Эд?
— Ни хуя не буду тебе читать, — угрюмо говорит Эди. — Мне уходить нужно, денег нужно достать, время-то не стоит, — прибавляет он чуть мягче.
— У меня есть колоссальная идея! — восклицает Гришка, хлопая себя по лбу. — Ты знаешь Вовку Золотарева из моего подъезда, конечно? Он тебе займет денег. У него всегда деньги есть. Он на радиозаводе мастером ведь вкалывает. Идем!
Эди-бэби понимает, что Гришка чувствует себя виноватым и старается как-то искупить свою вину. Гришка парень неплохой, думает Эди, пиздит только много и очень ехидный.
— Пойдем попробуем, — неохотно соглашается Эди. — Только я Вовку совсем плохо знаю. Идти занимать деньги к человеку, которого видел пару раз в жизни? — с сомнением произносит Эди.
— А ничего, я за тебя поручусь, мы же соседи с Вовкой. Только ты сразу не вываливай, что мы за деньгами пришли, а то он думает, что все ребята с ним дружат только для того, чтобы деньги занимать. Посидим с полчасика, а потом я его спрошу.
— Хорошо, — говорит Эди. А что ему еще остается? Он уже побывал у Борьки, их никого нет дома, вместе с матерью Чурилов уехал к сестре на Журавлевку. Праздник.
11
У двери в Вовкину квартиру Гришка хитро улыбается.
— Слушай! — говорит он и нажимает кнопку звонка.
Эди-бэби слушает.
Вдруг откуда-то с потолка раздается суровый, усиленный репродуктором голос Вовки:
— Ты кто? — спрашивает голос.
— Я Гриша, сосед, — ухмыляется Гришка.
— Зачем пришел? — все так же сурово спрашивает голос. Теперь Эди-бэби понимает, что голос доносится из репродуктора над дверью. Репродуктор затянут металлической сеткой.
— Поговорить нужно, — важно объясняет Гришка.
— С бутылкой или без бутылки? Один или не один? — спрашивает лаконичный Вовка.
— С бутылкой, — врет Гришка, хотя «огнетушитель» у него в руке более чем наполовину пуст. Хорошо, если осталась половина вина, меньше, наверное. — И с приятелем, — добавляет Гришка. — С Эдом.
— Хорошо, — удовлетворенно заключает невидимый Вовка Золотарев. В репродукторе что-то шипит и клацает.
— Нажми кнопку справа от двери и входи, — добавляет Вовка.
Гришка, подмигивая Эди, нажимает черную пластмассовую кнопку, и дверь открывается сама.
— Все автоматизировано! — с восхищением говорит Гришка, обращаясь к Эди. — Вовка даже дверь не ходит открывать. Развалился себе на постели и только трубку снимает да кнопки свои жмет.
У Вовки, несмотря на всю его автоматизацию, есть одна соседка. Вовка поклялся эту соседку выжить и захватить ее комнату. Пока что Вовке принадлежит большая комната в квартире, а одна из двух маленьких принадлежит его матери. И он, и мать давят на соседку всевозможными способами, в основном травят ее Вовкиной музыкой и его образом жизни. Соседка, Вовка зовет ее «Машка», хотя ей лет сорок, вызывает милицию едва ли не два раза в неделю, благо она рядом, двор отделения милиции виден из окон квартиры, но, так как Вовка не безобразничает над соседкой физически и работает, милиция ничего не может с ним сделать. Теперь милиция вообще отказывается приходить. Вовка убедил их, что Машка сумасшедшая.
Вот если бы Вовка был тунеядец, как ребята из «Голубой лошади», с ним могли бы что-нибудь сделать, например выслать его на 101-й километр от Харькова, а так что они могут с ним сделать? Ничего. Вовка даже не стиляга, он даже и не алкоголик, хотя очень много пьет и у него каждый вечер собирается компания.
Вовка, хотя его и зовут все не иначе как Вовец или Вовка, совсем старый мужик, ему больше тридцати лет. Но с мужиками его возраста Вовка водиться не любит. «Вовиться», — думает Эди. Он предпочитает школьников. Даже Сашка Плотников бывает у Вовки иной раз. Вовка утверждает, что со школьниками ему веселее. И спит он, и ебется с девочками возраста Эди. Галка Ковальчук из одного класса с Эди ебалась некоторое время с Вовкой, все об этом знают.
