KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Владимир Войнович - Малиновый пеликан

Владимир Войнович - Малиновый пеликан

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Владимир Войнович, "Малиновый пеликан" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Что, — говорит он, — вы имеете в виду?

— Ну вот, — говорю я, — слышал, вы всяким оппозиционерам так называемым, ну тем, которые родину нашу вам продают, ходят на марши предателей, Государственную думу называют Государственной дурой, ругают первое лицо нашего государства и смеются над вторым, вы им вроде за это платите много денег. Ну так, может, и мне что-то подкинете?

Он так насмешливо на меня посмотрел, пожевал кончик сигары, отчего она заискрилась, и затрещала.

— А вам-то, — говорит, — за что? Вы что для нас можете делать?

Темный человек! Ничего про меня не знает! Пришлось объяснять:

— Да что хотите. Могу подрывать основы, наносить урон престижу, ослаблять боевой дух, сеять панику и высмеивать все, что на глаза попадется.

Тут этот двойной Джонсон оживился, сказал, что его можно звать просто Джон и даже виски предложил.

— Вам, — говорит, — с водой или cо льдом?

— Просто виски — говорю, — двойную порцию.

— Хорошо.

Он щелкнул пальцами. Тут же откуда-то появилась черная девушка в белом переднике. Подала мне виски бурбон, больше чем полстакана, соленые фисташки на блюдечке, и, когда повернулась, чтобы уйти, я понял, что передник был единственным предметом ее одеяния. Я произнес тост. Предложил выпить за президента Обаму, за американский госдепартамент и продвижение на восток агрессивного блока НАТО.

Чокнулись. Погрызли орешков.

— А как конкретно вы все это умеете делать? — спросил он.

— Что именно? — спросил я.

— Ну, вот это все, что вы говорили. Подрывать, наносить, ослаблять, высмеивать…

— А вы не знаете? — удивился я. — Так я же писатель-сатирик. Довольно-таки, между прочим, известный, — добавил я на всякий случай.

— А-а, — разочарованно протянул американец, — писатель-сатирик… Только что у меня был ваш коллега. Тоже писатель и тоже сатирик и, пожалуй, поизвестнее вас.

— Кто же это? — спросил я ревниво и, перебирая в уме, никого известней себя не вспомнил.

— Ну, этот… — американец напряг память, — Щедрин.

Мне полегчало.

— Щедрин, — поправляю, — не писатель, а композитор.

— Тогда, — говорит, — не Щедрин, а Салтыков.

— А Салтыков, — говорю, — и того хуже, кинорежиссер. К тому же он к вам прийти не мог, потому что десять лет как умер.

— Да нет, — махнул американец с досады рукой. — Не Щедрин и не Салтыков, а оба, как говорится, в одной бутылке. Этот ваш… как его?

— Салтыков-Щедрин, что ли? — догадался я и вспомнил того, заплаканного, с кем столкнулся у входа, с мерлушковым воротником на пальто.

— Именно он, — сказал американец, довольный тем, что его наконец поняли. — Ваш писатель-сатирик. Классик.

— Ну да, — говорю, — отрицать не буду, классик. Но он совсем давно умер. Еще давнее, чем режиссер Салтыков.

— Вот, — покачал головой американец, — я тоже думал, что он умер, а он говорит, что, пока Россия остается такой, какая есть, он бессмертен. Я давно заметил, — сказал он, попыхивая сигарой, — что нигде в мире нет столько бессмертных покойников, как в России.

Мне ничего не осталось, как согласиться:

— Да уж, кого-кого, а бессмертных у нас хватает. Почти столько же, сколько еле живых. А еще есть один вечно живой. Лежит в Мавзолее. А что, Салтыков-Щедрин тоже предлагал вам свои услуги?

— Предложил. Сказал, что может написать продолжение города… Этого… Ну, «Сити оф стьюпидити».

— Продолжение «Истории одного города»? И вы отказались? — вскричал я в возмущении.

— Нет, мы не отказались, но я посадил его перед телевизором, поставил DVD с записью заседаний вашей думы и говорю: «Вот вам ваше Сити оф стьюпидити».

— Представляю, — сказал я, — представляю себе, как Михаил Евграфович плевался.

— Что вы! — сказал американец. — Он сначала очень смеялся. А потом плакал. Очень сильно плакал. Признался, что никакого гонорара не заслужил. Вы, говорит, не тратьте зря деньги ваших налогоплательщиков. Не нанимайте иностранных агентов. Не боритесь с этой властью. Они без вашей помощи сделают сами больше, чем вы хотите. Подорвут основы, нанесут ущерб престижу, ослабят боеспособность, все разворуют и выставят сами себя и всю страну в таком смешном виде, в каком это недоступно никакому гению нашего жанра. Ни Свифту, ни Гоголю, ни даже мне. Я столько лет, говорит, потратил на то, чтобы довести до совершенства свое сатирическое мастерство, и многие люди до сих пор считают меня великим писателем. Но какой я великий на фоне этих людей? Что такое, — сказал он, — город Глупов? Жалкая пародия на то, что они делают сегодня. Я придумал градоначальника Органчика, я представил себе глуповцев, которые головами тяпаются и щуку с колокольным звоном хоронят, но такого, чтобы царь летал в голове журавлиного клина, для такой выдумки я слишком, слишком бездарен, сказал он и расплакался пуще прежнего. Я хотел ему дать немного денег хотя бы на метро, но он лишь рукой махнул и убежал.

Мы помолчали. Я допил виски. Джон спросил:

— Вам добавить?

Я сказал:

— Нет, спасибо.

И посмотрел на него вопросительно.

Он пожал плечами и, разведя руками, пробормотал:

— Я очень себя извиняю, но у нас сейчас такой бюджетный дефицит, такой внешний долг… I’m sorry.

Я понял, что это вежливый отказ, и огорчился, но обиделся не на американцев, а на депутатов Государственной думы, на высших чиновников нашего государства, церковных иерархов, которые так себя ведут, такие идеи рождают, такие речи произносят, что сатирику ничего не остается, кроме, в лучшем случае, жалкого копирования. Такие у них фантазии, что куда мне с моими доморощенными потугами. А врагам существующего режима или нашим иностранным агентам и вовсе делать нечего. Разве что сидеть, потирать руки и радоваться, что все за них делается. И сожалеть лишь о том, что грантов им не дают.

Я уже взялся за ручку двери, когда этот Даблджонсон остановил меня междометием.

— Эй! — позвал он. — Мистер… мистер…

— Смородин, — подсказал я.

— Да, мистер Сымордин. Вот я хочу спросить вам один вопрос. А вы не хотел бы совершить в вашей стране революция?

— Что? — говорю. — Революцию? Это в каком же смысле?

— Революция, это когда много люди выходят на улицу, жгут покрышки, бьют стекла, бросают коктейл Молотов.

— Да, знаю, знаю, видел по телевизору. А при чем тут — я хотел бы или не хотел?

— Если бы вы захотел произвести и возглавить в вашей стране революция, мы вам поможем. Мы сами не можем вмешать себя в ваши внутренние дела, но если вы будете произвести революция, мы будем вам охотно помочь сзади.

Не могу передать, какая буря поднялась в моей душе! Мне сразу стало и жарко, и холодно, и пот выступил на ушах. Я сел на стул и попросил налить мне еще бурбону. Он налил полстакана. Я выпил залпом и на всякий случай спросил определенно:

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*