Софи Кинселла - Ты умеешь хранить секреты?
В голове теснятся образы и картины минувшего вечера: женщина в золотистом жакете, розовые коктейли, лицо Джека, когда я сказала, что ухожу, официант, подающий пальто, серебристая машина у автобусной остановки… Я никак не могу собраться с мыслями. И ничего не могу. Просто сгорбилась на сиденье и уставилась в темноту, краем уха ловя знакомые, привычные звуки. Гудение автобусного мотора. Шорох раздвигающихся и сдвигающихся дверей. Резкие звонки, возвещающие об остановке по требованию. Топот пассажиров вверх и вниз по ступенькам.
На поворотах автобус чуть заносит, но я почти не замечаю, где мы проезжаем. Только когда мимо начинают проноситься знакомые дома, я понимаю, что мы приближаемся к моей улице. Собираюсь с силами, беру сумочку и топаю к лестнице.
Но автобус неожиданно ныряет влево, и я хватаюсь за спинку сиденья, пытаясь удержаться на ногах. Куда это мы?
Я выглядываю в окно, боясь, что пропустила свою остановку, и теперь, черт возьми, придется тащиться под дождем бог знает сколько кварталов, и… И я потрясение моргаю.
Этого не может…
Просто не может…
Может.
Я в совершенном оцепенении продолжаю пялиться в окно.
Мы стоим на моей крохотной боковой улочке.
Мы стоим перед моим домом.
Я слетаю вниз, едва не сломав ногу, и подступаю к водителю.
— Эллервуд-роуд, сорок один, — торжественно объявляет он.
Нет. Я сплю и вижу сон.
Ошеломленно оглядываюсь. Пара пьяных подростков глазеет на меня.
— Что происходит? — спрашиваю я водителя. — Он заплатил вам?
— Пять сотен, красотка, — отвечает тот, подмигивая. — Кем бы он ни был, лапочка, я бы на вашем месте держался за него обеими руками.
Пять сотен? О Боже.
— Спасибо, — мечтательно выговариваю я. — То есть спасибо, что подвезли.
Как во сне я выхожу на тротуар и шагаю к двери. На пороге возникает Лиззи.
— Это автобус?! — поражается она. — Что случилось?
— Мой собственный! — гордо сообщаю я. — Привез меня домой.
В подтверждение своих слов машу водителю, тот машет мне в ответ, и автобус уносится в ночь.
— Глазам не верю, — медленно выговаривает Лиззи, глядя вслед красной махине, исчезающей за углом. — Значит… значит, под конец все уладилось?
— Да. Да. Все… уладилось.
14
О'кей. Никому не говори. Никому не говори.
Не говори никому, что вчера вечером была на свидании с Джеком Харпером.
Ну, я, в общем, и не собираюсь. Однако, придя утром на работу, почти убеждена, что в любую минуту выболтаю все, сама того не желая.
А вдруг кто-то догадается? У меня на лице, должно быть, все написано. Все можно понять по моему виду. По одежде. По походке. Мне кажется, все во мне так и кричит: «Эй, угадайте, где я была прошлой ночью?»
— Привет, — говорит Кэролайн, когда я наливаю себе кофе. — Ты как?
Я вздрагиваю.
— Я… я… прекрасно. Провела спокойный вечер дома. Совсем… совсем одна… нет, с соседкой. Посмотрели по видео три фильма: «Красотка», «Ноттинг-Хилл» и «Сбежавшая невеста». Вдвоем. Больше никого не было.
— Правда? — Кэролайн немного озадачена. — Очень мило.
О Боже, дело плохо. Все знают, как попадаются преступники. Чересчур много деталей, в которых они путаются!
Нет, нужно взять себя в руки. Никакой трескотни! Только односложные ответы.
— Привет, — здоровается Артемис, едва я сажусь за стол.
— Привет, — коротко бросаю я, заставляя себя этим и ограничиться. Не скажу ни слова о том, какую именно пиццу мы с Лиззи заказали, хотя у меня готова целая история насчет того, как из пиццерии по ошибке прислали пиццу с горьким перцем вместо колбасы. Ха-ха, какая забавная путаница!
Сегодня мне поручили подшить документы, но я, действуя как автомат, вынимаю лист бумаги и пишу список, куда можно повести сегодня Джека.
1. Паб. Нет. Слишком скучно.
2. Кино. Нет. Там не поговоришь.
3. Каток. Понятия не имею, зачем я это написала. Вероятно, потому, что такое было во «Всплеске».
4.
Господи, у меня и идей не осталось! Что за черт!
С тоской смотрю на листок, вполуха прислушиваясь к обтекающей меня ленивой беседе.
— …в самом деле работает над каким-то секретным проектом, или это только слухи?
— …компанию в новом направлении, но никто ничего толком не знает…
— …этот Свен? А какие обязанности он выполняет?
— Он постоянно рядом с Джеком, разве не так? — спрашивает Эми из финансового отдела, которая бегает за Ником и поэтому постоянно крутится у нас. — Наверное, он его любовник.
— Что? — вмешиваюсь я, неожиданно подскакивая и ломая грифель карандаша. К счастью, все остальные так заняты сплетнями, что ничего не замечают.
Джек — гей? Джек — гей?!!
Так вот почему он не поцеловал меня на прощание. Хочет видеть во мне друга. Представит меня Свену, и мне придется изображать равнодушие, словно я все знала с самого начала…
— Разве Харпер — голубой? — удивляется Кэролайн.
— Мне так кажется, — пожимает плечами Эми. — Во всяком случае, похож, правда?
— Ничуть, — морщится Кэролайн. — Недостаточно ухожен.
— А мне вовсе не кажется, что у него вид голубого, — вставляю я небрежно, стараясь не проявлять явной заинтересованности.
— Он и не голубой, — авторитетно заявляет Артемис. — Я как-то читала в «Ньюсуик» статью о нем. Так вот, он встречался с женщиной, президентом «Ориджин софтвеа». А до этого вроде бы ухаживал за супермоделью.
Какое облегчение!
Я знала, что он не гей. Совершенно точно знала!
— А с кем он сейчас?
— Кто знает?
— Он довольно сексуален, не находите? — лукаво улыбается Кэролайн. — Я бы не против.
— Ну да, — кивает Ник. — Ты, наверное, не против его личного самолета, верно?
— Очевидно, после смерти Пита Ледлера у него никого не было, — сухо сообщает Артемис. — Поэтому сомневаюсь, что у тебя много шансов.
— Не повезло тебе, Кэролайн, — смеется Ник.
Мне ужасно не по себе. Не могу это слышать! Наверное, лучше выйти, пока они не заткнутся. Но тогда я привлеку к себе всеобщее внимание и они могут заподозрить!
На секунду представляю, какая буря разразится, если я вдруг встану и скажу: «На самом деле это я ужинала с Джеком Харпером вчера вечером!»
Они потрясенно уставятся на меня, кто-то ахнет, остальные же…
Но кого я пытаюсь одурачить? Они даже не поверят мне! Скажут, что у меня бред, едет крыша…
— Привет, Коннор, — прерывает мои мысли голос Кэролайн.
Коннор? Я с досадой поднимаю глаза. Так и есть, Коннор. Физиономия трагическая, взгляд потухший. Ну прямо-таки мировая скорбь! И идет он прямо ко мне.
